Ящер сидел в большом кожаном кресле и завтракал. Сегодня был необычный вечер. Особенный. Для него приготовили роскошного сома. Сом был большой и, наверное, старый, но повар очевидно знал толк в приготовлении и рыбы, и дичи, потому что к блюду с рыбой была присовокуплена большая тарелка с тушёной уткой.
Аромат зажаренной большими кусками сомятины, густо обложенный луком, обжаренным до золотистого цвета, и присыпанной зеленью из мелконарезанного укропа и петрушки, заполнил всю комнату.
Слюна часто сглатывалась, пока он готовился вкусить этот шедевр кулинарии.
Ел руками, время от времени отламывая небольшие кусочки еще горячего лаваша, которыми и вытирал жирные губы и пальцы. Время от времени он чередовал рыбу и утку. Может быть с точки зрения этикета и правил приема пищи и было неправильно, но Ящеру это было безразлично. Да и не было в комнате никого, кто мог бы его осудить за это.
Насытившись, он откинулся на спинку кресла и потянулся. Сегодня ему можно всё!
Открыв плоскую бутылку «Hennessy», налил себе полный стакан. «На часок мне этого хватит», - подумал он, но не был в этом полностью уверен. Вкусный алкоголь и рыба были его слабостью. А утятина с лимоном и яблоками появилась в меню по совету повара.
В прошлой жизни для Ящера пределом блаженства была шаурма на рынке, а алкоголь он пил крайне редко, предпочитая сладкие и дешевые вина.
И пиком наслаждения сегодняшнего обеда стала длинная и толстая сигара. Он раньше никогда не курил, но по кинофильмам знал, что такие сигары служат определенным маркером, определяющим перед окружающими уровень достатка и статус человека.
***
Побег из теткиного городка, где он гостил несколько дней, был спонтанный и стремительный.
«Бес» внутри него проснулся и вновь вылез наружу. Голова сразу же перестала работать, и он тут же утратил интерес ко всему происходящему вокруг него. «Бес» требовал действия и погнал на вечерний поиск очередной беспечной женщины.
Он бродил по дворам многоэтажек, прошел через пару скверов, но не встретил ту, которая смогла увлечь его внутреннего зверя. В конце концов Петр понял, что ему не хватает визуализации. Темнота не давала этого эффекта, и он вышел на центральную улицу города, которая хорошо освещалась.
Одиноких прохожих почти не было. По улице гуляли парочки или группы людей, а встретившиеся женщины неторопливо ходили вдоль ярких витрин магазинов. Это ему не подходило. Да и их одежда не заводила «Беса». Серость! А ему нужна самая-самая, яркая, сочная самка с броской внешностью!
«Вот она!», - подумал Петр, увидев быстро идущую женщину, которая быстрым шагом куда-то торопилась. И «Бес» с ним сразу же согласился. Этот тот самый экземпляр, который возбуждает своими округлостями попы, плотно обтянутой чёрными брюками.
Петр направился за ней, держась на небольшом расстоянии и стараясь не упустить ее из виду. Наконец, она свернула между пятиэтажных домов и он, ускорившись, сократил расстояние, стараясь идти как можно тише, чтобы своими шагами не спугнуть ее.
Решение женщины срезать путь через ряды гаражей, оказалось для нее роковым. Стремительный рывок вперед, обхват шеи предплечьем с частичным удушением и женщина, не успевает даже вскрикнуть от неожиданности нападения. Сумочка, выпав из рук, отлетает в темноту.
Извиваясь всем телом, она пытается вырваться и ослабить руками удушающий захват, но это продолжается всего несколько секунд. Кислород почти не поступает в мозг и тело постепенно обмякает. Не ослабляя захвата, Петр волочет ее в узкий проход между двух гаражей, которые прохожие используют в качестве туалета. Это совсем не интересует насильника – туда его гонит внутренний зверь.
Жертва повалена на землю и уже не сопротивляется. Прислонив ее спиной к стене, он достал складной нож и разрезал пояс на брюках женщины. Возиться с застежками у него не было ни желания, ни времени. Брюки срываются вместе с трусиками и опускаются до колен. Дальше ему не надо. Все, что нужно "Бесу", это вогнать большой палец во влагалище и видеть реакцию глаз жертвы. Палец несколько раз прошелся по складочкам и резко вошел внутрь. Ее глаза широко раскрылись от неожиданной боли. Слез в них не было, был страх и отчаянье. Но этого «Бесу» мало! Надо видеть именно ужас и палец давит вниз, а вторая ладонь начинает крепко сжимать ей горло. Женщина, собрав остатки сил, делает последнюю отчаянную попытку освободиться, но это только возбуждает Петра. Он видит, что победил окончательно. Жертва хрипит и он, наконец-то, видит в глазах ужас от осознания ею конца жизни. Палец внизу максимально сгибается, а ладонь делает последнее усилие на горле. Взгляд тускнеет, а тело несколько раз дернувшись в агонии, расслабляется. Ладонь Петра намокла, но это уже не важно. «Бес» не просто доволен. Он счастлив. Такого кайфа он уже давно не испытывал.
Вытерев ладонь о грудь умершей и отряхнув свои брюки, он направляется домой к тетке. Вечером она обещала сварить вареники с картошкой так, как он любит, с большим количеством обжаренного лука.
Это было четвертая жертва Петра Белецкого. Но он не считал себя маньяком, ведь это не он, а «Бес» внутри него. Он же не насилует своих жертв, а только смотрит на их эмоции.
Войдя во двор теткиного дома, он остановился и тут же отошел за куст сирени, укрывшись за ветками. Возле подъезда стоял автомобиль полиции и трое полицейских о чем-то разговаривали с теткой и еще двумя соседками.
«Бежать!» - эта мысль гнала его подальше от ставшего страшным двора. То, что полиция никак не могла его вычислить так быстро, он в тот момент не думал. За то время, что он шел от гаражей, труп могли даже еще и не обнаружить. Но об этом он думал уже позже, когда, остановив попутную машину на окраине города, ехал в сторону областного центра.
Потом была дорога, полная тревог. Поломка старой «девятки». Водитель долго копался под капотом и что-то бормотал, а за тем, ничего не поясняя, просто ушел в кусты. Отойдя от машины совсем немного, он заблудился во внезапно опустившемся густом тумане. Долго бродя Петр так и не смог найти машину.
А утром его замерзшего спасли Григорий и Анна, когда нашли съежившимся и сидящим возле ствола большого тополя.
Как оказалось, водитель попутки, то ли не знал дороги вообще, то ли хотел срезать путь, но заблудился. А к дороге, ведущей в город, надо было пройти через поле и часть леса.
Немного отойдя от ночного приключения, Петр сразу обратил внимание на сочную попку этой девушки, но «Бес» еще был сытым. Проснулся и потребовал новую жертву он позже, когда они шли через поле уже в большей компании людей, которые прибились к ним по дороге.
Зоя и Вера, шедшие рядом с Петром, были женщинами в возрасте и не могли интересовать «Беса». А вот ягодицы идущей перед ним Ани начали его «заводить». Джинсовая юбка так плотно облегает тело, что видны очертания трусиков.
Аня постоянно оказывала знаки внимания Грише, а к Петру, как ему казалось, была абсолютно равнодушна.
Когда они вышли к остановке на трассе, попутчики уезжали один за другим, согласно договоренности, и в зависимости от срочности дел, по которым они ехали. Они все были знакомы между собой, а Петр был единственным чужаком.
Оставшись втроем, Петр начал нервничать. «Бес» требовал, а он никак не мог решиться действовать, ведь раньше он никогда еще не связывался сразу с двумя, тем более, что один из них был мужчина, которого надо было как-то нейтрализовать.
Трасса больше десяти минут оставалась пустынной, и Петр решился. Он уже давно присмотрел возле остановки булыжник, который выглядел достаточно удобным для задуманного.
Удар пришелся Григорию в нижнюю часть затылка. Аня вскрикнула, закрыв лицо ладонями, а Гриша свалился лицом в грязную колею на обочине, которую выдавила подбиравшая попутчиков машина.
Девушка не успела опомниться, А Петр уже тащил ее за волосы за павильон остановки, в глубокий кювет, чтобы укрыться от глаз людей, которые будут проезжать мимо. «Бес» так торопил его, что Петр совершил роковую ошибку, не стащив Григория вниз.
Но сейчас он об этом не успевал думать – «Бес» требовал действия. Резкий удар коленом в живот, и Аня, выдохнув от боли воздух из легких, падает от боли на колени. Он валит ее на траву и тут же сдавливает пальцами шею, но не сильно. Пока она должна дышать. Не глубоко и не долго.
Вторая рука уже под подолом юбки. Цепкие пальцы пытаются рывком разорвать трусики, но материя не поддается. Несколько безуспешных рывков, и он вынужден сдаться. Приходится стаскивать трусы до колен и быстро возвращать руку назад.
Несмотря на шок от произошедшего, Аня пытается сдвинуть ноги. Палец нащупывает вожделенное место куда вот-вот проникнет на радость трясущегося от ожидания «Беса».
- Эй! Вы что там делаете? Это ваш товарищ тут умирает? – доносится от остановки, и Петр понимает, что прозевал звук остановившейся машины.
Бежать! Мчаться прочь, жалея, что не смог намочить в девушке палец. «Бес» будет очень расстроен.
Потом Петр долго блуждал по дубраве, сидел на толстой ветке огромного раскидистого дуба, дожидаясь рассвета и почти не смыкая глаз. Он ждал, что сейчас услышит лай собак и перекрикивания полицейских, прочесывающих местность. Но ничего этого не было.
Едва рассвело, он отправился на север, держась подальше от трассы.
Через пару часов пути вдали заметил крыши домов. То ли полузаброшенное село, то ли дачный поселок. Желудок требовал еды, и Петр свернул, на ходу придумывая легенду.
Село выглядело совершенно заброшенным. Линия электропередач подходила к ржавой будке трансформатора на покосившихся деревянных столбах. Всего домов было около двух десятков, но только над крышами двух из них были телевизионные антенны. К ним он решил идти в последнюю очередь.
Петр осматривал очередной частный дом. Что-то его смущало в этом доме. Была какая-то необычность, но какая, он пока что не понимал. Легкий ветерок подул со стороны огорода. Петр внюхался и пошел в ту сторону – где-то тут должна быть подсказка необычности этого двора. Он вертел головой, осматривая двор и выискивая что-то необычное для этого мира. И нашел.
На огород, сильно заросший бурьяном, вела еле приметная тропинка. Огород и двор заросли, а значит тропинку натоптали недавно.
Пройдя по ней, он нашел то, что искал. Тропинка вела к реке, протекавшей под холмом, на котором были дома. И в реке кто-то купался. Петр, несмотря на терзавший его голод, решил ждать.
Вернувшись во двор, он стал в его середине и медленно поворачиваясь, осматривал все вокруг себя. Дом, как место укрытия, он отбросил сразу. В нем были выбиты стекла и сорвана с верхнего навеса входная дверь.
Ветхая летняя кухня имела такие же следы взлома и быстрый взгляд внутрь через окно, подтвердил, что домовладение заброшено несколько лет. Больше мест, где можно укрыться тут не было.
Ждать пришлось не долго. Среди бурьянов мелькнула голова, а потом во двор вышла девушка. Она была в жёлтой футболке и серых шортах. На плече висело мокрое полотенце, а красный купальник она несла в руке.
Худенькая. Девчонка, не тянула на даже на шестнадцать-семнадцать лет. Скорей всего шестнадцать.
Она остановилась напротив Петра и опасливо осматривала его.
- Ты местная? Как звать?
- Аня. Я живу в доме, напротив этого. А вы кто такой?
- Ограбили меня. Попутчики избили, машину отобрали. Тут недалеко. Теперь вот добираюсь до цивилизации, чтобы помощь вызвать. А родня где?
- Отец в городе на вахте, а мать с утра на ферму ушла. Кстати, там и телефон есть. Пойдемте, я покажу куда вам идти.
Проходя мимо Петра к калитке, Аня глянула ему в глаза. В ее глазах промелькнул страх – она увидела, как Петр смотрел на нее. Недовольный потерей одной Ани, «Бес» возбудился от другой, не обращая внимания на то, что она совершенно не подходила под его критерии.
Аня вскрикнула и бросилась к калитке, но он успел подставить свою ногу, и она, громко вскрикнув, упала на живот.
Придавив ее своим телом, Петр вцепился пальцами ей в волосы и потянул на себя: - Куда ж ты, дурашка, собралась? Лучше побудь со мной, - вторая его рука уже была под ее футболкой и гладила кожу в нижней части спины.
Девушка была легкая и Петр быстро втащил ее в летнюю кухню.
Он приподнялся на коленях, не отпуская волосы Ани и осмотрел свою добычу. Попка была маленькая, но ягодицы, обтянутые тканью шорт, сразу же разбудили фантазию «Беса». Ухватившись за резинку, Петр потянул их вниз, возбуждаясь от увиденных ягодиц, белевших между загоревшими участками кожи. Сдернув шорты полностью, он коленом начал раздвигать ноги девушки, одновременно усилив захват волос: - Ты пока не кричи. Я скажу, когда кричать надо будет. Хорошо, милашка? – палец уже искал, куда ему можно будет протиснуться.
- Нет. Так, Анечка, неправильно. Давай, ложись-ка на спинку, - он потянул ее волосы в сторону, заставляя развернуться. – Вот и умница! А кричать пока не надо.
Пальцы, отпустив волосы, в тот же миг, обхватили тонкую шею. Он прижался к ее маленькой груди и наконец ввел в нее свой большой палец. Сначала совсем чуточку, а потом резко вогнал глубже, разрывая тонкую преграду.
- А вот теперь надо кричать, - сказал Петр и резко согнув палец, потянул его вниз. Девушка попыталась крикнуть, но пальцы уже крепко сжали ее горло.
«Бес» ликовал. Под пальцами в горле девчонки что-то хрустнуло, а рука на промежности намокла от горячей струи.
Резкий удар ногой вбок, опрокинул насильника.
Бывший участковый, по дороге с рыбалки решивший заскочить к знакомым, услышал с пустующего двора звуки пошел проверить, но опоздал совсем на несколько секунд.
Наклонившись над девушкой, он приложил пальцы к сонной артерии.
- Вот козел! – он подошел ближе и еще раз ударил Петра носком ботинка, целясь в ребра, но попав в подставленную руку.
- Это фигня, парниша. Мне теперь погоны не будут мешать.
Пенсионер бил Петра долго. Сначала со злостью, быстро выдыхаясь и останавливаясь для отдыха. Потом был скупо, но сильно и прицельно, стараясь попадать в самые болезненные места. Бил, пока до него не дошло, что убивать этого подонка не надо. На такой твари долны быть и другие поганые дела.
***
Следствие продолжалось полгода. Петру вменяли шесть эпизодов убийств и изнасилований. Случай на трассе квалифицировали как покушение на убийство двух человек и покушение на изнасилование. Григорий тогда выжил, но стал инвалидом.
Суд продолжался больше двух месяцев. Во время заседаний Петр молчал, соглашаясь со всем сказанным участниками процесса только кивая головой. Так ему велел «Бес». А еще он велел смотреть на секретаря судебного заседания. Больше ему в зале никто не приглянулся.
Когда оглашали результаты психиатрической экспертизы, Петр вспомнил слова старенького психиатра, изучавшего его дело: - Ниоткуда ничего само не появляется и никуда ничего в этом мире не исчезает бесследно. Кто-то это называет Законом сохранения энергии. Кто-то Матрицей. А кто-то, в том числе и я, молодой человек, называю такие вот,- он ткнул пальцем в дело, - совпадения, называют – Система.
Все это он говорил не Петру, а следователю, который присутствовал на одном из осмотров подследственного.
- Ввиду моего преклонного возраста я не смогу отследить дальнейший путь этой материи, - вот тут он уже показал на Петра, сидевшего на кушетке под присмотром двух громил-санитаров. – За то могу сказать, откуда эта энергия появилась в нашем подопечном. Взгляните на эту дату и на место, где это произошло.
Хотя разговор врача и следователя перешел в шёпот, Петр отлично все слышал. Говорили о дате и месте рождения Петра. Молодой следователь, как и Петр, этого знать не мог, но память старого психиатра работала профессионально. Петр родился в тот день и в том городе, где был приведен в исполнение приговор маньяку-убийце более полусотни людей.
Как утверждал эксперт, если бы он мог ознакомиться со всеми материалами, то с огромной долей вероятности рождение нашего субъекта было сразу же после того, как где-то в чреве тюрьмы палач нажал на спусковой крючок.
- Но, увы, это никому не интересно.
Поставив свою подпись и печать, врач протянул следователю бумаги: - В момент совершения деяния был вменяем. Полный текст заключения пришлем нарочным.
Суд назначил наказание – пожизненное заключение, но Петр тут же подал на апелляцию. Ему отказали. Теперь предстоял этап на «крытую» тюрьму особого режима содержания спецконтингента. Петру не хотелось туда и «Бес» был против. Теплилась надежда вновь увидеть приятные для взора формы судебного секретаря.
Когда пришёл ответ, и прокурор зачитал его ему, Петр сразу сделал явку с повинной еще по одному эпизоду, ранее не известному следствию.
И началась новая круговерть. Изолятор. Выезд на места сначала преступления, а за тем сокрытия трупа. Допросы, экспертизы. На пересылках и этапах к Петру прилипло прозвище Ящер. Почему, было не ясно, но ему нравилось.
Новый суд. Приговор был тем же.
Еще дважды Петр проделывал такой же финт с выдачей новых эпизодов. И когда следствие по последнему «вспомненному» им случаю подходило к концу, произошло то, на что ни Петр, ни его «Бес» не рассчитывали.
Отменили мораторий на смертную казнь, который действовал в стране уже пару десятков лет.
То ли слишком много скопилось «пожизненников», то ли изменились настроения в обществе, но документ четко гласил: «Смертная казнь не может быть применена к лицам, уже осужденным за преступления, совершенные в период действия моратория. При принятии решений о применении высшей меры наказания по рассматриваемым делам, суды должны руководствоваться нормами действующего законодательства».
***
Умершая за время следствия тетка, как выяснилось из завещания, все оставила непутевому племяннику. Начальник тюрьмы, ухмыльнувшись, объявил, что теперь он «богатенький Буратино».
- Как думаешь, начальник, сколько мне дадут этот свет покоптить после приговора?
- Старики рассказывали, что после отказа в помиловании – пара часов и к стенке.
- Договоримся?
Петр предложил все свое недвижимое наследство – теткину квартиру, гараж и дачу в пригороде, переписать на любого, кого укажет «хозяин» СИЗО.
- И что ты хочешь взамен?
- Прощальный ужин. Только и всего. По моему меню и распорядку, но только сделай так, чтобы меня «исполнили» сразу после ужина. Сытого и довольного.
***
Новые времена, новые порядки и нравы.
Приговоренного никто не обманывает, говоря, что его будут этапировать куда-то, а по дороге исполнитель прострелит голову.
О времени казни сообщают утром, сразу после завтрака.
И никто не стреляет. Гуманизм и человеколюбие! Все решалось путем введения в организм инъекцией быстродействующего яда. Только кто-то на «верху» насмотревшись заграничных фильмов, пролоббировал поправку, согласно которой, на казни, кроме начальника тюрьмы, прокурора и врача, могут присутствовать до трех человек – родственников погибших от рук казнимого.
Дверная ручка опустилась и в комнату вошел начальник СИЗО в сопровождении двух сержантов. Петру ничего не надо было объяснять. Все давно оговорено, а ужин закончился.
«Hennessy» немного бодрил организм и придавал куражу, но данное слово Петр держал. Десяток зерен кофе отправляются в рот и пережевываются, убирая амбре дорогого виски и послевкусие от сомятины.
Короткий переход и вот она – последняя комната в его жизни.
Минимализм. Белые стены, кресло, напротив которого большое стекло, закрытое жалюзями. Столик на колесиках, на котором стоит какая-то аппаратура.
Повинуясь жесту конвоира, Петр сел в кресло. Ему тут же ремнями зафиксировали руки и ноги. Сержант оголил его левую руку, завернув рукав тюремной робы, а доктор ввел иглу в вену.
- Не больно? – уточнил врач.
- Терпимо. Жалоб не будет.
Конвоиры ушли за кресло. Прокурор, врач и «хозяин» перешли в один угол. В этот момент автоматически открылись жалюзи.
Прозрачная звукоизолирующая перегородка. За стеклом пятнадцать человек. Мужчины и женщины. Самой старой уже под семьдесят, но она настояла на своем присутствии при казни убийцы единственной дочери. Самому младшему на днях стукнуло восемнадцать. Его младшим братьям не разрешили присутствовать, а они хотели, мечтая, что увидят, как корчится в агонии душегуб, убивший их мать в грязном проходе среди гаражей.
Петр смотрел не на женщину средних лет, стоявшей позади старушки. «Бес» требовал не сводить глаз именно с самого молодого в компании зрителей. Как только глаза Петра перескакивали на грудь женщины, резкая боль простреливала виски – «Бес» наказывал за неповиновение.
Прокурор едва заметно кивнул. Прибор на столике зажужжал и по прозрачной трубке к руке Петра медленно двинулась бесцветная жидкость.
Место укола потеплело. Через пару секунд организм расслабился и Петру стало все абсолютно безразлично. Все, кроме молодого парня. Мозг насильника и убийцы не выдержал воздействие яда, но угасал не мгновенно. В последние секунды своего существования, Петр четко видел, как из него медленно выделилась тёмная, почти бесформенная субстанция. Замерев на мгновенье возле уже почти умершего человека, она устремилась вперед, к стеклу, которое не могло быть преградой для сущности иного порядка.
***
- Как ты себя чувствуешь, племяш? – спросил шкафоподобный мужчина, когда все присутствовавшие на казни маньяка-душителя вышли из ворот тюрьмы. – Что-то лицо бледное.
- Все хорошо. В виски только покалывает сильно. Все-таки перенервничал немного. Знаешь, дядь, а мне понравилось. Особенно его гримасы и намокшие штаны.
- Агония. Ты только младшим не рассказывай подробности.
(цикл "Демоны в моей голове"). Следующий рассказ "Тварь"