Мари была невезучей. Не везло ей с самого рождения, которое пришлось на сочельник. Местный врач не захотел вставать из-за праздничного стола и велел обратиться к повитухе. Повитуха с утра лыка не вязала и была абсолютно бесполезна. Пришлось принимать роды овчару Жюлю.
Жюль и вправду ловко принимал новорожденных, когда это были новорожденные ягнята. А с человеческим ребенком сплоховал. Иначе как объяснить, что Мари появилась на свет горбатой, хромоногой, лопоухой и косоглазой?
На все воля божья — решили родители, тем более, девочка была уже пятой в их большой крестьянской семье. Какая ни на есть, а лишние руки в хозяйстве не помешают. Тем более, это оказались ловкие и проворные руки. С раннего детства, следя за спицами бабушки, девочка приучилась вязать, да так красиво, так изящно, как и не видывали до того в округе! Из-под умелых пальцев Мари рождались удивительные ажурные узоры, и вскоре вся родня щеголяла на праздники в неповторимых жилетах, шарфах и шапочках!
К тому же хромоножка не только вязала хорошо, но и готовила на диво вкусно и экономно! Из пары бычьих хвостов, пучка пряных трав, корня сельдерея и фунта перьев латука она варила такой суп, что сам господин Жерар, главный повар маркиза, владельца тех мест, присылал тайком за рецептом и расплатился не каким-нибудь векселем или долговой распиской, нет! Чистым золотом расплатился господин Жерар, вот что!
В общем, природа, обделившая Мари внешностью, была щедра во всём прочем, и, по всему судя, ждала ее безбедная жизнь в семье одного из старших братьев, где бы она вязала свои жилеты, варила свои супы и нянчила племянников.
Но не того хотела девушка! Всё свое мастерство променяла бы она, не задумываясь, на пару стройных ног, прямую спину и красивые глаза!
И обменщик нашёлся. Как-то, аккурат в тот сочельник, когда Мари исполнялось пятнадцать, и она хлопотала на кухне над жареным гусем под соусом из лесных трав и жирным паштетом, постучался кто-то в затуманенное от пара окно, и она (вот дурочка!) вышла в чёрную дверь посмотреть на пришельца.
Это был господин, до невозможности похожий на саму девушку. Был он хром, горбат и так косоглаз, что совершенно невозможно было определить, что он имел в виду, когда сказал:
— Здравствуй, красавица! Мира тебе и твоим домочадцам, — то ли насмехался, то ли и вправду не видел, какая красавица отперла ему дверь.
Слово за слово, похвалил незнакомец вкусные кухонные запахи, восхитился серой безрукавкой Мари, попросил воды, а там и хлебца кусочек (потому что очень уж я оголодал с дороги, красавица).
Простодушная девушка дала и воды, и хлеба, не спросив ни прозванья, ни титула пришлеца. Впрочем, было очевидно, что какой-никакой, а титул у кривого-косого незнакомца есть: кафтан на нем был бархатный, плащ подбит куньим мехом, сапоги из лучшей козловой кожи, пуговицы серебряные, а перстни на руках так и слепили разноцветными лучами самоцветов.
Наконец, любопытство взяло свое и Мари спросила:
— Кто ты таков, добрый господин, и чего тебе надо в скромном крестьянском доме?
— Соврал бы я тебе, красавица, да в этот вечер никому нельзя врать, даже такому, как я. Знай же, что я — чёрт, и звать ты меня можешь, как у вас в деревне принято называть моих соплеменников — старым Ником. А надобна мне твоя душа, и пришёл я предложить тебе за нее пару стройных ног, пару прекрасных глаз да прямую спину впридачу!
Оппа! Вот и сбываются все твои мечты, невезучая Мари! Давай, скорее хватай свою удачу! И вправду, что душа — материя несерьезная и неосязаемая по сравнению с красотой и здоровьем? Подумай, никогда больше не станешь ты думать, что над тобой издеваются, когда кто-то назовет тебя «красавицей»! Подумай, ты наконец увидишь мир во всей его красе, ты наконец сможешь бегать так же быстро, как твои товарки, ты наконец сможешь надеть новое платье, не думая о том, как оно перекрутится и скособочится на твоём горбе!
Соглашайся, невезучая Мари! Завтра я уже не предложу тебе такую выгодную сделку, а никто, кроме меня, и не захочет заключить ее с тобою!
Я не знаю, готова ли была Мари согласиться, или собиралась с негодованием отвергнуть предложение старого Ника, но тут в кухню вошел ее отец — грузный хитрый крестьянин. Все время их разговора стоял он за дверью да подслушивал, потому что за молодой девкой — пусть даже трижды косой и хромой — нужен глаз да глаз.
— Не с тем ты собрался заключать сделку, старый чёрт! — сказал он веско и сурово, похлопывая по бедру увесистой дубиной, которую крепко сжимал правой рукой. — Разве не ведомо тебе, что она ещё дитя, а любой ребенок — такая же собственность родителя, как кобыла, овин или окорок, что висит в кладовой? Ежели тебе надобна ее душа, толкуй со мной, и, может, мы сойдемся в цене!
Морда кривого черта расползлась в довольной усмешке и принялся он торговаться так ловко, как не торгуется даже опытный лошадиный барышник в ярморочный день. В общем, получил отец невезучей Мари и золото, и землю, и скот в избытке, а самой несчастной девушке не досталось даже карамельки в утешение. А поскольку она была робкой и скромной, не догадалась она даже возмутиться такой несправедливостью. Так бы и пропала ни за грош, но тут в туманное окно снова постучали, да так сильно и нахально, что от удара хлипкая задвижка раскрылась, и створка распахнулась, впуская холодный воздух, вместе с которым в комнату влез ещё один незнакомец.
Это был седобородый, но крепкий старик, одетый в простые суконные штаны, холщовую рубаху и вязанную жилетку, на которой искусно были выделаны бегущие средь цветов зайцы и скачущие меж ветвей белки, и маленькие красные вишенки, раскиданные тут и там меж зверей.
— Не верьте ему, — заявил, отдуваясь, незваный гость, — на золото его вы не купите ничего путного, на земле его не уродится ничего доброго, от скота его не будет никакой прибыли, одно разорение!
Старый Ник, не долго думая, вцепился в седую бороду незнакомца и началась тут потасовка, какой ещё не видывала невезучая Мари, хотя и жила в деревне, где крепкие парни часто сходятся на кулачки.
Девушка только и могла сделать, что схорониться в углу, за печью, а отец ее бросился разнимать дерущихся, охаживая то одного, то другого своей дубиной. Впрочем, больше доставалось все-таки не старому Нику, а седобородому пришлецу.
Между тем, сидя за печью и наблюдая за потасовкой, невезучая Мари вдруг поняла, что пёстрая жилетка, в которую был одет незнакомец, — её рук поделка! Кто-то свистнул совсем готовую вещь у нее из сундука в прошлое Рождество, а ведь она собиралась подарить ее самому господину кюре!
Тут клубок распался, и стало видно, что бородач отнял дубину у отца Мари, скрутил старого чёрта его же собственным богато расшитым поясом, умудрился как-то стянуть до колен портки с крестьянина, так, что тот повалился на пол и барахтался, словно рыба, вытащенная на берег. Оба поверженных хлюпали разбитыми носами, на лбу у отца багровела знатная шишка, а левый глаз старого Ника распух и заплыл.
— Сегодня мой день! — вскричал седобородый и потряс дубиной. — И я не дам обижать Мари, поскольку весь этот год я носил ее жилетку, которую она связала мне в подарок! Единственная на всей земле догадалась она подарить что-то мне, а не клянчить у меня незаслуженных даров, упирая на то, что весь год она была хорошей девочкой! Хотя это правда, ведь именно она и была хорошей весь год, в отличие от других девиц вашей деревни! — Вы все правильно догадались, это был сам папа Ноэль.
И он подарил невезучей Мари и стройные ноги, и красивые глаза, и прямую спину, а сверх того, пригоршню удачи, щепоть хитрости и с наперсток женского кокетства. Так что (забегая вперед) не прошло и года, как девушка удачно вышла замуж, потом нарожала детей, потом растила внуков, и каждое рождество оставляла у камина новую пестро украшенную жилетку.
А в тот сочельник папа Ноэль поднял поверженных с пола, отряхнул и повел за собой за праздничный стол. Тут вскоре подоспел и гусь, и паштет, и из подвала достали специально сбереженное вино и окорок особого посола, и сахарный пирог, испеченный накануне, и маринованные сливы, и свежую головку сыра и еще много-много всего. В общем, был пир на весь мир.
И все остались довольны. Может, только старый Ник немного куксился, но только до того момента, как попробовал знаменитый соус из лесных трав, который так славно готовила прежде невезучая, а теперь удачливая Мари.