Во сне ухо может запросто превратиться в карандаш, а мельница - в верблюда. Ни ты, ни кто другой из участников сна этому не то что не удивится, а даже не заметит по ходу дела.
То же самое случается и наяву. Проходит десять, двадцать, тридцать лет, и внезапно обнаруживаешь: люди, которых никто не помнит (целые Атлантиды людей), начинили тебя милыми словечками, выражениями, мыслями, образами, которые скорее всего никто с одного раза не поймёт. Ты воспитан умными многоголосыми разговорами за шумным столом, а никому из участвовавших в тех разговорах уже не позвонишь. Кто-то из дорогих тебе уже родился снова, и ты даже в курсе, но теперь не в курсе сам этот кто-то, и даже не знаешь, как ему объяснить. А самого себя ты обнаруживаешь стоящим посреди улицы, не понимая, ни зачем ты здесь, ни откуда и зачем здесь взялась эта улица, а была роща с родником и скамеечками.
То есть во сне-то происходит всё то же самое, только очень быстро. Поэтому все сны такие короткие.