Мавка
Роман (черновик)
Т. Б. Посвящается
Из Предисловия…
«Гораздо легче разгадывать сны, чем улыбки женщины»
Адольф Йончик
У меня нет другой религии кроме женщины. Ей я служу, ею восхищаюсь, о ней пишу. Женщина во всех ее ипостасях и состояниях: многоликая, многогранная, неподдельная и коварная, радостная и печальная. Для меня -- это иной мир. Мир волшебства и грации, мир красоты и природы, мир дикой необузданности и вечного круга сансары. Мир, соучастником которого хочется быть, вкушать его колдовские чары.
Женщина, сияющая Богиня, созидающая этот мир. Другиня, супруга, мать, жрица, дочь, сестра. Восторженная и дарящая радость, окрыляющая и вдохновляющая муза. Сколько имён тебе принадлежит! Афродита, Венера, Деметра, Артемида, Деви, Сарасвати, Ганга, Дева Мария, Исида. Дочери ли вы первозданной Евы? Или может быть Лилит? Именно вы произвели на свет весь род человеческий
Кто ты? Просто женщина или Мавка, которая насмехается над мужчинами, привораживая их своим неземным зельем? То отталкивая, то приближая, то доверяясь, то испытывая, то появляясь, то исчезая в своих неведомых мирах. Уловить тебя сложно, если ты начала «Путь к себе». Значит, ты идёшь в космос, к своей матери – Вселенной, к Туманности Андромеды. Кого бы ты ни встретила на своём пути – обречён вкусить щемящую душу сладкую горечь твоих спелых плодов.
Глава 1. Встреча
«Атсу подал знак, и Джису начала разбег. Костёр полыхал,
языки пламени поднимались высоко. Почувствовав жар костра,
Джису притормозила и, сильно оттолкнувшись, взвилась над костром.
Зрители ахнули, то ли от страха, то ли от удивления.
Джису пролетела над пламенем костра и
приземлилась мягко, как пантера»
Рудольф Итс
Как же всё-таки удивительно прозрачен сосновый лес в ясный летний день! Вверху пушистая зелень иголок, втыкаясь в синь небосвода, создаёт причудливые узоры и игру светотени. Снизу – коричневые чешуйчатые стволы, то ровные, то изогнутые – напоминают одноногих великанов, вросших в землю своими мощными корнями. Сосны живут долго. Веками они стоят, пока в них не иссякает жизненная сила. Деревья умирают стоя, мёртвой хваткой корней оплетая землю, пока ветер, влага или короеды не подточат их умерший скелет, и тогда они падают под ноги к своим детям, к усыпанной иголками земле со снующими муравьями, строящими из них свои муравейники.
Был август. И в дремучие и прозрачные, в топкие и гористые леса двинулись грибники и любители леса в поисках своего лесного «золота». Оно ждало их под осинами, под берёзами, в сосновом или дубовом бору, на пеньках и поваленных деревьях.
-- Боже, как же чист и прозрачен здесь воздух! – пробираясь лесными тропами, то и дело останавливаясь, чтобы насладиться красотами леса, размышлял про себя Александр. Он остановился здесь, недалеко, на туристической базе, и первым делом выбрался в лес. На вид ему было лет пятьдесят. Короткая стрижка и небольшая рыжая борода, какую носят теперь многие, отдавая дань многовековой моде и не только.
В одной руке он держал пластмассовое ведёрко, а в другой, как и все истинные грибники – палку, которая не столько помогала в пути, сколько создавала атмосферу отрицания городской жизни.
Лес завораживал и окутывал своей магией. Но на память нашему грибнику приходила одна книжка, читанная в далёком детстве: «Великий лесоруб Поль Баньян». Уже тогда, в детском уме герой книги вызывал негодование за свою «великость». Она заключалась в том, что в конце книги после него на земле остались одни пеньки. Какая неповторимая глупость!
Всё живое в этом мире имеет душу. Души притягиваются. Добрые – к добрым, светлые к светлым. И только тёмные манят своей бездонностью. Есть души и у деревьев, и все они не меньше имеют право на самовыражение, чем человек. Но есть души такие, которые постичь невозможно.
Александр был одинок. Совсем недавно от него ушла жена, и это после двадцати пяти лет совместной жизни! Дочка уже выросла, вышла замуж. И настало такой время, когда вот она, свобода, живи, и радуйся, пиши свои книжки, вдохновляйся случайными встречами, закрывайся на чердаке и смотри в окно на звёздное небо… Но всё пусто. Всё. Оказывалось так, что не для себя живёт человек, и вдруг оказывается, что он со всеми своими мыслями и не нужен никому. Всё отдал, что мог. Вывел для себя невесёлую формулу: с возрастом цена человека возрастает, но спрос катастрофически падает. И это не парадокс.
Одна отрада – в грибную пору бросить всё, и пуститься в лес, в одиночку. А каждый лес таит в себе неожиданные и даже опасные встречи. Вот и теперь в посёлке, где он остановился, предупреждали: видели в лесу волков, слышали, как они воют по ночам, а собаки замолкают, и забиваются в свои будки и дома хозяев.
Но грибы были той страстью Александра, которую не остановишь опасностью, тем более, когда сам ищешь с ней встречу, когда одинок, когда газуешь, что есть силы по левой полосе, несмотря на сигналы навигатора. Не для этого разве он купил свою чёрную лакированную Мазду?
Невдалеке мелькнула между деревьями фигура человека. «Такой же грибник», -- подумал про себя Александр, и отвернувшись, снова нечаянно устремил взгляд в ту сторону: это была незнакомка, женщина! Уже в этот миг она показалась ему удивительной. Она шла как-то легко, будто с кем-то разговаривая, или напевая песню, которая, казалось, сливалась с шумом леса и пением птиц. Это было так чудесно, что Александр остановился, и стал вглядываться в незнакомку.
Казалось, что она не замечает, заинтересовавшегося ею человека. Чтобы завести разговор и разглядеть незнакомку, Александр подошёл ближе. На вид ей не было пятидесяти лет. Есть такие женщины, которые расцветают в бальзаковском возрасте, и красота их начинает измеряться в нечто другом, неуловимом. Теперь Александр разглядел женщину: на ней была длинная зелёная юбка и чёрная блузка, расцвеченная узорами ярких цветов. Вьющиеся рыжевато-каштановые волосы, изгиб бровей, светло-карие глаза открывали ее невероятно изящные черты, какие бывают только у аристократов. Она была мила, и в то же время не показывала никакого интереса к появившемуся незнакомцу, и даже наоборот, как-то стала немного удаляться, — так показалось Александру на первый взгляд, и он решил не держать долго паузу, и подойдя так, что его заметили, начал разговор:
— Какие здесь прекрасные места! А вы не боитесь одна, и в лесу?
— Я не буду бояться, если вы не подойдёте ближе!
— Хорошо, простите, — и Александр на минуту остановился, чтобы показать свои добрые намерения. — Меня, кстати, Александр зовут, — продолжил он, — а вас как?
— А я не знакомлюсь с незнакомцами, тем более в лесу. Вдруг вы маньяк какой?
— Значит волков встретить вы не боитесь, а меня опасаетесь. Забавно выходит.
— Что уж тут забавного? Волки — мои друзья, и только от людей в своей жизни я видела горе. Понимаете?
— Но есть же и хорошие люди. А вот про хороших волков я не слыхал.
— Где прошло ваше детство?
— В городе, летом — в деревне.
— А я в лесу выросла, в доме Лесника. Мой дед Лесником был, а до деревни — восемь километров, и я каждый день ходила в школу через лес. Тогда же и его обитатели стали мне близкими и родными.
— Так, может быть вы Лесная Фея? — в шутку спросил он.
— А, если и так, то что?
— Покажете мне своё лесное королевство?
— Вы слишком навязчивы, Александр. Я не люблю спонтанных знакомств, и планировала провести этот день в уединении. Так что, прощайте. Вы, кажется, грибы собираете, или к женщинам пристаёте?
— Хорошо, — парировал он, — тогда давайте запланируем встречу.
— Я ничего не буду планировать. Я устала от работы, и приехала сюда отдыхать.
— Завтра, в это же время я буду на этом месте! Приходите!
— Не преследуйте меня! С вашей бородой вы напоминаете мне дровосека!
— Постойте, но борода моя совсем не об этом!
Но незнакомка, уже не слушая, быстрым шагом стала удаляться за деревья, не оглядываясь. Александр стоял, еле сдерживая себя, чтобы не пойти не догнать её, остановить, посмотреть ей в глаза. А надо ли это ей? К чему вмешиваться в чужую жизнь, в которую тебя не хотят впускать? Но что так обидело её? Ведь он был с ней предельно галантен. Или её, может быть гложет какое-то горе, которым она не хочет делиться? И, да, его борода! Ему всегда казалось, что она придаёт мужчине определённую статусность. Дровосек? Да, чёрт возьми! Хватит уже романтики, так можно и навсегда одному остаться. А завтра? Придёт ли она снова? А если не придёт, — где её искать? Догнать, всё-таки?
И тут он поймал себя на мысли, что она показалась ему чрезвычайно милой и естественной женщиной. И он, было, уже решил бежать за ней, скрывшейся вдалеке. Нет, это её напугает, — размышлял он. Остаётся надеяться, что завтра она всё же появится на этом месте…