Накануне выписки мать причитала:
- Неужели поедешь за ней в роддом, за шлюхой этой. Пусть Бугровы сами забирают их и воспитывают суразёнка своего.
-Не твоё это дело. Сам разберусь.
Мать Любы, приезжавшая накануне, написала ей записку:
"Может, домой поедешь, доча. Мы с отцом поможем вырастить тебе сыночка. Может, ну их, этих Первовых."
Люба ответила матери: " Нет, мама. За то, что натворила, пришло время отвечать. Юра не виноват. Не знаю только, как я ему в глаза смотреть буду. Тебе с папкой спасибо, что не отрекаетесь от своей непутёвой дочери. Не беспокойся, как-нибудь разберёмся. Твоя Л."
Когда семейство вернулось домой, свекровь повернулась и ушла в комнату.
-Ну что, мать, когда будем обмывать копытца?- весело спросил Юрий.
- Не знаю я, сами решайте, -поджала губы Катерина.
- Ну тогда, в выходные.
В комнате молодых всё было приготовлено для младенца: деревянная зыбка с новенькой постелькой, мягким байковым одеяльцем и вышитой подушечкой, стопки поглаженных пеленок -ситцевых и байковых со смешными зайчатами по голубому и зелёному полю, тонких подгузников, нашитых Катюшей из марли, сосками и бутылочками. Словом, все те трогательные мелочи, которые появляются в доме вместе с новым крохотным жильцом.
Люба вошла в комнату, и сердце её дрогнуло: их ждали здесь, к их приезду готовились. В доме было тепло: Юрий с утра протопил печь. Люба положила свёрток с сыном на кровать, разделась сама и присела на краешек кровати. Юрий позвал её:
- Иди поешь.
Она отказалась от еды. Юрий принёс ей чаю с молоком и малиновым вареньем:
- Хоть чаю попей, а то молока не будет. Ты отдыхай,пока ребёнок спит. Я буду спать в зале, на диване. Обессиленная от волнения Люба была благодарна ему за то, что он отложил трудный разговор. Она уложила ребёнка и прилегла на кровать. Задремала сразу. Проснулась от плача.
Она понимала, что ребёнка надо было купать. Юрий занёс в комнату небольшую белую ванночку.
- Юра, я боюсь. Я ведь никогда не купала младенцев.
- Не бойся, тебе вон мать поможет. Правда ведь, мам? - настойчиво сказал он. Катерина поджала губы. Потом надела чистый платок и принесла ведро с горячей водой.
Навела воду в ванночке, постелила несколько стареньких пелёнок, плеснула из бутылочки густую коричневую жидкость.
- Что это?- Любаша опасливо следила, как расплываются по воде тёмные разводы.
- Отвар череды это, чтобы не было раздражения на коже .
Настроена свекровь была очень негативно Обида за сына не давала ей покоя. Однако, увидев крохотное тельце и маленькие сжатые кулачки, которыми ребёнок пытался защитить себя от опасности, Катерина оттаяла:
- Ну иди сюда... Как назовёте-то?
- Мишуткой хотели, - робко сказала Любаша.
- Ну, иди сюда, Михаил Юрьевич. Надо ж, прям как Лермонтов,- засмеялась Катерина и искоса посмотрела на сноху. Умело взяла ребёнка на руки, завернула в тонкую пелёнку и погрузила в тёплую воду.
Через полчаса разомлевший от купания Мишутка сосал материнскую грудь, а баба Катя подтирала пол. Юрий выносил воду.
Баня тоже была истоплена. Любаша помылась, и семейство село ужинать. Люба ела быстро, не поднимая глаз, потом ушла в комнату к сыну.Ночью ребёнок спал хорошо.
И покатились дни один за другим: кормление, купание, пеленание, стирка пелёнок, подгузников. Тут ещё грудь заболела, поднялась температура. Любаша даже рада была, что в этой повседневной суете ей некогда было думать о муках совести. Лишь иногда, заметив осуждающий взгляд свекрови, она замирала, и сердце ёкало.