12 декабря 1941 года
Париж, оккупированная территория Франции
Полученную от Лидии важнейшую информацию Колокольцев немедленно передал своей ягдкоманде (в смысле, охотников за инфернальной бандой Якоба Деккера) …, впрочем, это мало что меняло.
Ибо рабочий день (даже военной продолжительности) в Париже подошёл к концу; поэтому разбирать информацию о сделках по продаже-покупке коммерческих предприятий в Париже и его окрестностях его команда могла только завтра.
К счастью, время у них было – до рождественской мессы оставалось ещё двенадцать дней – поэтому Колокольцев отправил всех отдыхать. Его благоверная явно ещё не наигралась со своим новым приобретением, поэтому он был предоставлен сам себе.
Он решил выполнить обещание, данное Арлетте Лавуа – не столько потому, что так уж её хотел (хотя она ему действительно нравилась), сколько потому, что ему было очень важно провести ночь в Доме Романовых.
Который для него после отъезда (скорее, бегства) императорской четы в Цюрих стал в чём-то даже более родным, чем его вилла в Ванзее – несмотря на его негативное отношение к Парижу в целом.
Поэтому он сразу позвонил временно обитавшей в оном Арлетте и предупредил: «Я буду минут через сорок». Ибо именно столько занимала дорога от штаб-квартиры Специальных бригад на автомобиле.
«Я очень рада» – проворковала парижанка. И с некоторой долей беспокойства в голосе осведомилась: «Надеюсь, ты рыбу любишь?»
«Очень» – честно признался он. «Особенно пресноводную – через мой родной Белосток протекает река Бяла… да и прудов хватает, так что в детстве мы с приятелями постоянно рыбачили – и потому рыба на столе не переводилась…»
«Отлично!» – с облегчением вздохнула Арлетта. И проинформировала: «Я карпа купила, как раз собралась запечь. На гарнир рис с овощами и салат Нисуаз…»
Знаменитый французский салат из свежих овощей с яйцом и анчоусами. Она вздохнула: «На рынке с меня содрали целое состояние за свежие овощи… но мне уж очень хотелось сделать именно этот салат… да и твой аванс немалый весьма»
Она предсказуемо проигнорировала его приказ сидеть дома и не высовываться – впрочем, это его совершенно не удивило. Ибо такие дамочки славятся своим демонстративно независимым характером – и никто им не указ.
Салат оказался отменным… ну, а карп вообще выше всяких похвал – мадемуазель Лавуа готовила на зависть шеф-поварам не самых последних ресторанов французской столицы.
На десерт были поданы свежайшие меренги – воздушные белоснежные пирожные из взбитых с сахаром белков – тоже совершенно очевидно приготовленные Арлеттой. Похоже, она не только великолепно умела, но и очень любила готовить.
Насладившись великолепным кофе из ещё довоенных запасов Дома Романовых и изысканнейшим коньяком Augier (старейший в мире коньяк – производится с 1643 года, последнего года царствования «мушкетёрского» короля Людовика XIII исключительно по старинным рецептам основателя фирмы Филиппа Ожье), они перебрались в гигантскую гостиную – на огромный диван.
Арлетта прижалась к нему и проворковала: «Ты просто идеально знаешь, что нужно женщине – мне сейчас как раз нужны именно обнимашки на диване…»
Лукаво посмотрела на него и осведомилась: «Мама научила – или твоя первая?»
«Мама» – улыбнулся Колокольцев. «Моей первой всего пятнадцать было… как и мне тогда…». И объяснил несколько оторопевшей парижанке:
«17 августа 1920 года я спас Еву… её звали Ева… от чекистской пули, отправив в белостокское болото шесть красных упырей вместе с их грузовиком…»
Арлетта изумлённо-восхищённо покачала головой: «Да-а… после такого я тоже сразу пошла бы с тобой в постель… даже в пятнадцать лет…»
И понимающе усмехнулась: «Теперь совсем понятно, почему ты служишь в СС – после такого опыта в юности ты будешь служить только самому злейшему врагу большевиков – и наплевать на все их художества на Востоке… и не только»
Он вздохнул: «Не только это – я провёл в Украине месяц во время Голодомора…»
«Я слышала, там был самый настоящий Ад на Земле… рукотворный Ад» – вздохнула она. Он кивнул:
«Ты даже представить себе не можешь, что там тогда творилось – тебе воображения не хватит… к счастью. А ведь были ещё и раскулачивание, и расказачивание, и коллективизация, и красный террор, и ужасы Гражданской войны, развязанной большевиками…»
Она благоразумно радикально сменила тему: «Я… у меня просто нет слов, как я тебе благодарна за эту ночь в этом…» – она запнулась, долго подбирала слова, затем вдохновенно продолжила:
«У меня такое ощущение, что я ночевала в королевской постели; в замке или во дворце Капетингов, Бурбонов или Валуа…»
Три королевские династии Франции. Он неожиданно для неё рассмеялся – бывают же такие совпадения… или не совпадения.
Арлетта удивлённо посмотрела на него. Он объяснил: «Этот дом принадлежит Виктору и Луизе Валуа…»
«Потомкам королей Франции?» – её изумлению не было предела. Колокольцев покачал головой: «Это вряд ли… думаю, они просто однофамильцы…»
С лёгкой руки императрицы Александры Фёдоровны, которая выбрала именно эти имена для новых документов, которые ей и её мужу сделало Общество Чёрного Солнца. Баронесса была, мягко говоря, не в восторге – но она пообещала выписать документы на любые имена, и слово своё сдержала.
«… но в их жилах действительно течёт королевская кровь…»
И неожиданно даже для самого себя добавил: «… как и в моих – рыцарский род фон Таубе дальние родственники Гогенцоллернов…»
На самом деле, в его венах текла кровь Романовых – поэтому он так и сблизился с Анастасией, которая это почувствовала… а потом и со всей императорской семьёй.
А Арлетта совершенно неожиданно – ибо вроде ничто не предвещало – сбросила бомбу на пару тонн гексогена:
«Владельцы этого дома – это твоя семья… в некотором роде?»
«С чего ты взяла?» – совершенно искренне изумился он. Она пожала плечами:
«Я почувствовала, мне показалось, что ты ведёшь себя… словно это твой дом. Что ты здесь не арендатор, а…»
Она запнулась, видимо, сообразив, что забралась куда-то совсем не туда. Потом грустно вздохнула: «Жаль, что эта сказка скоро закончится – и мне придётся возвращаться в мою маленькую квартирку на Монмартре… и к моей треклятой работе… сам-понимаешь-кого…»
«Не придётся» – уверенно заявил Колокольцев. Она изумлённо уставилась на него. Он объяснил… точнее, объявил: «Ты будешь здесь жить, сколько захочешь…»
«Правда??» – не веря своим ушам, ахнула Арлетта. Он кивнул – и продолжил:
«Владельцы не вернутся, пока оккупанты здесь, а это надолго; я же в Париже не бываю практически – у меня вся работа либо в Берлине, либо на восточных территориях…»
В частности, на фабриках смерти в Польше…, впрочем, об этом ей точно знать не полагалось.
«… а если и бываю, то мне есть, где остановиться – у меня огромная квартира в центре Парижа…»
И тут же ответил на незаданный ею вопрос: «Это не моё приобретение – это подарок маршала Петэна…»
«За операцию, такую же как эта?» – тихо осведомилась она. «Это же были Потрошители этой ночью – ты же их логово… уничтожил?»
Он снова изумлённо уставился на неё. Она пожала плечами:
«Я уже давно работаю на парижскую полицию – Фернан меня в некотором роде унаследовал… от прошлых владельцев. Я девочка неглупая и наблюдательная – вот и нахваталась кое-каких детективных навыков…»
Он совершенно неожиданно кивнул: «Ты права – это было очень похожее дело. С аналогичным финалом для Слуг Дьявола – только тогда постарался флагман французского военно-морского флота…»
Она восхищённо-изумлённо посмотрела на него и задумчиво протянула: «То-то мне всё время казалось, что с этими якобы учебными стрельбами Страсбурга что-то сильно нечисто…»
Колокольцев вздохнул – и осведомился: «Сколько ты сейчас зарабатываешь у Фернана?». Она пожала плечами: «У меня оплата сдельная, как принято в этом бизнесе… так что по-разному выходит…»
«В среднем?»
Она прикинула в уме – и назвала сумму. Он грустно усмехнулся: «Негусто»
Арлетта снова пожала плечами: «Нам с Вивьен хватает… собственно, я на это согласилась только из-за дочери. Она сейчас живёт отдельно – ей уже восемнадцать, но всё равно без моей помощи ей не обойтись…»
Он изумлённо посмотрел на неё. Она вздохнула: «Мне тридцать восемь лет, хотя я знаю, что выгляжу намного моложе. И я очень хороша в постели… во всяком случае, мои прежние владельцы так считали – Фернан тоже в этом убедился…»
Почему-то Колокольцев в этом совершенно не сомневался. Кивнул, поднялся, вышел в прихожую, достал из небольшой сумки три пачки денег из тайного фонда Альфреда Топфера, вернулся в гостиную и положил деньги на стол перед совершенно оторопевшей Арлеттой. Она изумлённо покачала головой:
«Но здесь же в разы больше, чем ты обещал…»
«Бери пока дают» – усмехнулся он. И объяснил: «Через считанные дни я покину Париж и вряд ли вернусь в обозримом будущем…»
На этот раз он ошибался – и сильно…, впрочем, ему бы и в голову не пришло, для чего ему придётся вернуться в Город Света и Тьмы.
«… поэтому франки мне без надобности – а у меня их не просто много, а очень много. Тебе и Вивьен они точно нужнее…»
Она порывисто обняла его и поцеловала в щёку: «Спасибо. Даже и не знаю, как тебя благодарить…»
Он загадочно-заговорщически улыбнулся: «Это ещё не всё…»
Он снял трубку телефонного аппарата – и через коммутатор СС, к которому он подключил Дом Романовых сразу же после того, как стал его фактическим владельцем дозвонился до своего гендиректора Марека Гринберга.
И осведомился: «Помнится, ты мне говорил, что ищешь человека на внутреннюю разведку в Париже… кто знал бы город с другой стороны и с хорошими аналитическими способностями и наблюдательностью?»
«До сих пор ищу» – честно признался ныне Маркус Бергер. «Втайне надеясь, что ты мне из своей командировки привезёшь…»
«Женщина тебя устроит?»
Марек рассмеялся: «Ты же знаешь, что мне наплевать, какого пола кошачье существо – лишь бы мышей ловило…»
«Сколько думаешь платить?»
«Понятия не имею» – снова честно признался его друг детства. «У тебя надеюсь узнать… ты же сейчас там, а я до Парижа не доеду – здесь дел невпроворот…»
Колокольцев назвал сумму, вдвое превышавшую средний доход Арлетты на службе в Специальных бригадах. Марек отреагировал спокойно: «Как скажешь – это ведь твоя фирма…»
На паях с Генрихом Гиммлером…, впрочем, рейхсфюрер вообще никогда не лез в дела ЕМК Гмбх, будучи с финансовой точки зрения чисто пассивным инвестором. Его интересовали только бесперебойные поставки стратегических материалов в воюющий рейх – а с этим у братьев Гринбергов был полный порядок.
Арлетта смотрела на Колокольцева, совершенно потеряв дар речи. Он повесил трубку – и рассмеялся: «Вот так-то, мадемуазель Лавуа…»
«Мадам» – поправила она его. И объяснила: «Я оставила себе фамилию покойного мужа, чтобы у нас с Вивьен были одинаковые…»
Стандартное решение женщины после смерти мужа… или развода.
И тут же несколько испуганно осведомилась: «Ты думаешь, я справлюсь?»
Он пожал плечами: «У тебя очень хороший стимул – а с талантами и опытом полный порядок…»
«Насчёт опыта – это точно» – грустно усмехнулась она. И объяснила:
«Я уже пятнадцать лет этим занимаюсь – муж погиб в автокатастрофе, когда Вивьен было всего три годика… пришлось… так что да, знаю другую сторону Парижа так, что книги могу писать… бестселлеры»
«Пиши» – уверенно порекомендовал Колокольцев. «У меня есть близкая знакомая, которая работает в смежном жанре – она поможет издать…»
Николь Ру – она же великая княжна Ольга Николаевна Романова – написала и опубликовала уже с десяток документальных детективов. Правда, под мужским псевдонимом – Франция была пока не готова к своей Агате Кристи документального жанра.
А Арлетта неожиданно рассмеялась: «Фернан будет просто счастлив…, впрочем, у него было такое лицо, словно он точно знал, что видит меня в последний раз…»
«Перебьётся» – усмехнулся Колокольцев. «Он после завершения операции – а это произойдёт через пару-тройку дней – такие лавры поимеет от маршала и не только, что по гроб жизни мне будет благодарен, пусть даже я у него и отобрал его лучшую секретную сотрудницу…»
«Пойдём поплаваем?» – неожиданно предложила парижанка. «Я воду согрела – и очень хочу тебя купать…»
Он удивлённо посмотрел на неё. Она объяснила: «Я тоже тебя чувствую… очень хорошо чувствую. Уж поверь куртизанке с пятнадцатилетним стажем – тебе сейчас нужен не секс, которого у тебя выше крыши в любое время и в любом месте – только помани…»
Сделала многозначительную паузу и вдохновенно продолжила:
«Боевые награды – Рыцарский крест с дубовыми листьями за кабинетную работу не дают – как и карателям; огромная власть, погоны полковника СС, блестящий французский – далеко не всякий парижанин так владеет нашим языком; денег куры не клюют; умение обращаться с женщинами на зависть лучшим нашим мужчинам; эрудиция; физическая и внутренняя сила… да для тебя любая парижанка ноги раздвинет, не задумываясь… только тебе не это нужно…»
И тихо спросила: «Здесь до войны жила твоя приёмная мама, так ведь? Именно поэтому ты сейчас пришёл сюда, хотя мог куда угодно? И ко мне – потому, что я тебе чем-то её напомнила и тебе сейчас нужна материнская забота и ласка?»
Он вздохнул: «Это действительно дом моих приёмных родителей… в некотором роде. Я познакомился с ними весной тридцать девятого – через десять лет после того, как потерял отца и маму – с интервалом в несколько месяцев. А за год до того жену – от ураганного рака. Сгорела как свечка в двадцать три года…»
Она обняла его, прижала к себе, нежно погладила по голове: «Бедный ты мой, бедный… такие жуткие трагедии и всего за год…»
Затем осторожно спросила: «Они ведь совсем, не Валуа, так ведь? Это вымышленные имена и фамилия…»
«Ты очень проницательна» – улыбнулся он. «Как догадалась?»
Она вздохнула: «Скорее почувствовала. Это не французский дом – скорее особняк эмигрантов из России. Моя свекровь – мы до сих пор близки, ибо любим Вивьен до безумия – русская, поэтому я много общалась с эмигрантами из России… разных времён…»
И предсказуемо спросила: «Я могу узнать, кто они – если это не какая-то страшная тайна?»
«Почему ты думаешь, что страшная тайна?» – удивился он. Она пожала плечами:
«Не знаю – просто чувствую. У покойного мужа было хобби – охота за призраками; мы ещё со школы чуть ли не все дома с привидениями облазили в Париже и не только… вот и научилась чувствовать… жуть всякую…»
Он вздохнул – и налил ей хорошую порцию коньяка, который прихватил из столовой: «Тебе это понадобится – ибо тайна действительно страшная… очень страшная…». Она испуганно посмотрела на него. Он пожал плечами:
«Сама напросилась – теперь не жалуйся…»
И покинул гостиную. В кабинете Николая Второго открыл сейф, достал оттуда внушительного размера фотографию в рамке с императорским вензелем Романовых, закрыл и запер сейф, после чего вернулся в гостиную и протянул любопытной парижанке фото. После чего осведомился:
«Знаешь, кто это?». Ей хватило одного взгляда, чтобы понять… и потянуться за рюмкой с коньяком. Осушила залпом, вздохнула – и констатировала:
«Что-то мне подсказывает, что это не фотомонтаж…»
На фотографии была запечатлена вся императорская семья в Париже – на фоне Эйфелевой башни (кто бы сомневался); при этом Николай Александрович держал в руках номер парижской газеты Ле Фигаро от 17 июля 1919 года.
Фото было сделано ровно через год после их спасения из Ипатьевского дома силами боевиков Общества Чёрного Солнца. Сделано по настоянию Александры Фёдоровны, которая – вопреки категорическому запрету Баронессы – всё же решила создать доказательство того, что российская венценосная семья выжила.
Он покачал головой: «Это не фотомонтаж. Убийство царской семьи на самом деле было грандиозной инсценировкой… на самом деле, убиты были совсем другие люди, которые оказались в очень плохом месте в очень плохое время…»
«И как они спаслись?» – в высшей степени заинтересованно осведомилась Арлетта. «В смысле, Романовы?»
Он пожал плечами: «Если чисто технически – то через подземный ход, который прорыл владелец особняка с неясными целями. По нему они вышли на берег реки Исеть; там сели на корабль; потом под надёжной охраной добрались до Владивостока; оттуда в Сан-Франциско; потом были Бостон; Нью-Йорк… а после окончания войны Париж…»
Сделал многозначительную паузу – и закончил: «Если кто и почему их спас… то этого тебе лучше не знать… да и я всё равно не смогу тебе объяснить…»
«А где они сейчас?» – ещё более заинтересованно спросила парижанка.
Колокольцев вздохнул: «Старшая – Ольга – сейчас в Париже; младшая – Анастасия – в Берлине… впрочем, сейчас она тоже здесь, помогает мне в моих расследованиях; Мария живёт в Дублине… ну, а Татьяна так и осталась в Бостоне»
Сделал небольшую паузу – и продолжил:
«Николай и Александра сейчас в Швейцарии; в Цюрихе; Алексей как ушёл на войну в восемнадцать лет, вступив в Иностранный легион, так с неё и не вернулся… сейчас он на Восточном фронте, командует уже батальоном в дивизии ваффен-СС. У него такой же Рыцарский крест, как у меня – с Дубовыми листьями»
«И как они стали твоей приёмной семьёй?» – удивилась Арлетта.
Он пожал плечами: «Александра Фёдоровна – немецкая принцесса Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская; в моих венах течёт кровь Гогенцоллернов…, наверное, с этого всё и началось…»
«Я могу их увидеть… хотя это неслыханная наглость, конечно?» – робко спросила парижанка. Колокольцев пожал плечами:
«Не такая уж и наглость… они будут даже рады, что в их доме кто-то постоянно живёт, кроме охраны…»
Арлетта кивнула: «Это да – иначе тут чёрт-те что заведётся… особенно при такой истории владельцев…». Колокольцев вздохнул:
«Я познакомлю тебя с Ольгой – она постоянно живёт в Париже… ну, а она уже решит, что да как…»
Она радостно чмокнула его в щёку: «Спасибо». И снова лукаво осведомилась: «Пойдём плавать?»
Он кивнул: «Пойдём»
Они поднялись и, взявшись за руки, отправились в императорскую ванную.