49
Люда шла по холодной сумеречной улице и думала, думала… Как же заставить Руслана начать процедуры, рекомендованные врачом для восстановления двигательной функции. Доктор сказал его родителям, что всё возможно, если он сам поверит и начнёт действовать, а если вот так пассивно будет лежать или сидеть в инвалидном кресле, то это всё – время золотое уйдёт и потом уже невозможно будет восстановиться.
Люда шла, думала и злилась. Злилась на того водителя, который выехал им навстречу, злилась на Майку, которая говорила такие циничные вещи, злилась на Руслана, который не хочет внимать разуму, злилась на себя за то, что не может побудить его к действию, злилась на всё подряд, даже на снег, который падал с неба красивыми большими снежинками… Но она чувствовала, как эта злость постепенно формировала в ней какое-то решение, хотя и не могла пока уловить его суть…
Дома её встретили мама с тётей Зоей.
- Что, нет изменений? - спросила Зоя.
- Нет, - покачала головой Люда.
- И что ты так каждый день к нему и ездишь? – всё лезла Зоя с расспросами.
- Да, каждый день, а что? – никак не могла взять в толк Людмила.
- Да то! Чего ты туда каждый день мотаешься? Он ведь не одинокий, у него есть родители… Да и вообще… вдруг Руслан останется неходячим, а ты молодая, тебе о семье думать надо, о будущем, о детях… Люда, послушай взрослую тётку, я тебя с детства знаю, плохого точно не посоветую… Ты подумай хорошенько, на сколько так тебя хватит? – высказалась наконец тётя Зоя.
- Вы что, сговорились, что ли, сегодня все! – не выдержала Люда. - А вот мне интересно, тёть Зой, если бы со мной такое случилось в той аварии, и Руслан бы махнул на меня рукой, Вы так же рассуждали бы?
- Не говори так, я до сих пор вспоминаю об этом дне с содроганием! - вмешалась в разговор мама.
- Вот и не лезьте ко мне со своими советами, а ты, мама, лучше поддержи меня… Сходи-ка завтра в церковь, поставь свечу за здоровье Руслана, да за то, чтобы мозги у него на место встали! – попросила Люда и ушла на кухню готовить ужин.
В этот вечер уснула она не сразу, опять мысли о Руслане не давали ей покоя. Ей нестерпимо хотелось, чтобы он наконец поверил в свои силы, в возможность ходить и… в её любовь. Сейчас как никогда Люда понимала, что он для неё – самый дорогой человек. Она не представляла дальнейшей жизни без него. Он ей нужен, она не может его потерять, не может… Ей надо видеть его каждый день, слышать его голос, говорить с ним, чувствовать его объятия…
Странно, ведь сколько людей осуждали её, когда они с Русланом расстались, безоговорочно поверив, что это именно она бросила Руслана… А теперь многие откровенно предлагают сделать это… Ну не странные ли!
- Нет уж, я его не брошу, не дождётесь! – пробормотала она, начав проваливаться в сон, в котором они с Русланом были вместе, здоровыми и беззаботными, и все их поздравляли, но с чем… Люда пыталась это увидеть, но подсознание, вероятно, было против и не приоткрыло завесу своих тайн.
На следующий день Люда медленно поднималась по больничной лестнице, раздумывая, что сказать сейчас Руслану, как действовать, чтобы вытащить его из этого сомнамбулического состояния. Она была готова на всё, даже согласна была спровоцировать его на грубость и оскорбления, лишь бы он проявил какие-то эмоции, а не замыкался в себе.
- Ой, вот видишь, а ты дурочка, рыдала по нему… - услышала она знакомый голос, сразу поняв, кто спускается с верхнего этажа.
Люда замерла, понимая, что Ксения опять поучает Кристину. Она остановилась и прижалась к стене, понимая, что их встреча неизбежна.
- Говорила я тебе, что всё будет, как надо… Вот оно так и есть! - продолжалась тем временем назидательная беседа.
- Что ты имеешь в виду? – спросила её Кристина.
- Ой, что-что, ты глупая, что ли? – возмущённо высказалась Ксюша. – Ты сейчас увидела сама там, в палате - что-о-о-о!
- Ну… Руслан, конечно, не такой, как прежде, грустный какой-то и подавленный… - промямлила Кристина, явно не понимая до конца подругу.
- Ой, ну чего ты тупишь! Вот если бы тогда у вас всё завязалось, что бы ты сейчас делала? А-а-а, то-то же! Тебе же не улыбается возить его всю жизнь в инвалидной коляске?
- Ну, я не знаю…
- Ой, да всё ты знаешь! Кому надо такое счастье? Ты бы не выдержала в конце концов и ушла бы… Но только представь, как бы все на тебя накинулись, ну как же, бросила в такой тяжёлый момент… А тут не надо никого бросать, пусть эта дура деревенская рас…хлё…бы… - она упёрлась взглядом в Люду, которая стояла и с ненавистью смотрела на неё.
- Ну и мразь же ты! – сказала Людмила и решительно пошла по ступенькам наверх, не слушая, что пытается говорить ей вдогонку эта сверхциничная особа.
Люда думала сейчас совсем о другом, чувствуя, как злость на этих двух г@дючек заполняет её. Она остановилась перед дверью отдельной палаты, где лежал Руслан, и несколько раз глубоко вздохнула, потом вошла и плотно прикрыла за собой дверь.
- Здравствуй, Руслан, я смотрю, у тебя тут дорогие гостьи были! – проговорила она с сарказмом, но ожидаемо ничего не услышала в ответ.
«Ничего-ничего, молчи-молчи!» - пронеслась в её голове мысль, вновь вызывая злость, теперь уже непонятно на кого, наверное, на обстоятельства.
Она села, посмотрела на его затылок и начала говорить, сначала тихо и вроде бы даже деликатно, но с каждым словом её голос становился увереннее и громче.
- Знаешь, я очень долго чувствовала себя виноватой рядом с тобой… Да-да, именно так. Я же очень плохо поступила когда-то и тысячу раз попросила у тебя прощения – и мысленно, и вслух… Но мне это не помогало, вина всё равно оставалась со мной. И даже когда ты говорил, что простил меня, что любишь и хочешь прожить со мной всю жизнь, я не могла открыть тебе всю душу до конца, потому что она была переполнена той самой виной, которую я носила с собой и боялась, что ты тоже не забыл о ней… - она замолчала и прошлась по палате, потом подошла к изножью кровати, чтобы увидеть лицо Руслана. – Но теперь я не чувствую этого, понял? Вот даже ни на столечко не чувствую никакой вины! – Люда показала небольшой просвет между подушечками большого и указательного пальцев руки. – Понял?! – почти кричала она, чувствуя, как из неё рвутся рыдания, и сдерживаясь из последних сил. – А знаешь почему? А я тебе скажу! Скажу, даже если ты не хочешь слушать! – Люда вновь сделала несколько шагов по палате и вернулась к кровати. – Потому что ты сейчас виноват гораздо больше! Ты! – она вновь повысила голос. – Что ты обещал? Быть со мной, любить, поддерживать… - она наклонилась через спинку кровати к нему. – А что на самом деле? Что ты делаешь, когда мне действительно нужны твои поддержка и помощь? Ты просто отвернулся и решил, что все твои заботы сейчас – это жалость к самому себе, да? Она всё заполнила, не оставив мне места… - Люда помолчала, а потом тихим усталым голосом продолжила. – Да что я… Я как-нибудь переживу… А вот Ева… Ты помнишь, о ком я, да ведь? Ева, маленькая девочка, твоя дочь! О ней ты думаешь? Ребёнок заглядывает всем взрослым в глаза и спрашивает о папе, а ты… Что ты делаешь? Вот что ты делаешь?! Нет, неправильный вопрос! Почему ты ничего не делаешь? Почему не думаешь о своей дочери? Она же… Она маленькая и верит тебе! И она не может так долго без тебя, ты же для неё – всё! Она грустит и плачет, ты понимаешь? Трёхлетний ребёнок не играет в игрушки, не смотрит мультики, она грустит, резко повзрослев, ты можешь это представить?.. – Люда замолчала, потому что сама уже не в силах была сдержать слёз. Она передохнула, с трудом справившись с перекрывшим горло комком, и тихо произнесла: - Я тебе всё сказала… И если у тебя по-прежнему нет для меня слов, я ухожу… И больше тебя не потревожу, ты же этого добивался…
Он повернул к ней худое бледное лицо, такое родное и любимое, что у Люды защемило сердце. Она хотела ещё что-то сказать, но встретилась взглядом с его глазами. Они звали её, умоляли не уходить и кричали о любви! Люда замерла, а услышав своё имя, произнесённое почти шёпотом, рыдая, бросилась к нему, упав на колени возле кровати.
- Милый, хороший, родной мой, любимый! Руслан, пожалуйста, скажи, что ты не сдаёшься, скажи, что ты нас не бросаешь, скажи, что мы всё преодолеем… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи, ну скажи же, скажи-и-и-и… - прижималась к его плечу и сквозь слёзы говорила и говорила она, а потом вновь принималась целовать его губы, щёки, не понимая, его или свои слёзы ощущает на них.