Воейково\Ленинград : от ноября 1975 года до января 1977 года
Воейково\Ленинград : от ноября 1975 до января 1977 года
Повесть
Глава первая
Обычный для тех времён пассажирский вагон « третьего класса » :
все места предназначены только для пребывания в сидячем положении, -
при желании можно было слегка наклонить спинки кресел, получив возможность подремать или большее удобство.
На задних сторонах этого вида кресел имелись откидные малоразмерные столики,
позволяющие разместить на них еду, стаканы с вагонным чаем
или свои кружки\бокалы.
Так полагаю, « четвёртым классом » можно назвать те пассажирские вагоны,
в которых были пассажирские места иного вида : с виду плацкартный вагон,
но именуемый общим, поскольку в таком вагоне могло разместиться — официально -
до восьмидесяти одного человека.
В той реальности общие вагоны такого типа вмещали много больше людей :
кроме нижних пронумерованных мест имелся « резерв » в виде верхних полок
и даже верхних багажных полок, - кроме боковых.
В подобных битком набитых общих вагонах мы, призывники, ехали несколько суток
из Казани в Архангельскую область. --- На верхних полках спали по очереди ;
багажные верхние полки в каждом отсеке\отделении тоже использовались для отдыха,
да и было на них значительно теплее.
А в каждом таком излишне общем вагоне было нас то ли до ста, то ли больше ста призывников.
Понятно, что не было постельного белья и питание происходило за счёт нами взятых
с собою запасов.
Так что мой недавний опыт проезда в поочерёдно двух общих вагонах, -
от станции Плесецк до станции Москва-Казанская, а затем от Москвы
до своей станции, - не пригодился.
Само время в пути от Москвы до Ленинграда было несоизмеримо меньшим :
от восьми до девяти часов, с учётом всех промежуточных остановок ;
условия проезда тоже оказались комфортными : тёплый вагон ;
постоянное наличие кипятка в титане, быстро поедающем уголь ;
место возле окна, по ходу движения поездного состава.
В меру массивный чемодан я не стал « забрасывать » на слабую с виду
верхнюю багажную полку, к тому же явно узкую, -
предпочёл разместить малогабаритный багаж под кресло.
Часть чемодана выступала на место для моих ступней, и, с учётом этого неудобства,
я чуть пошире расставлял ноги.
Можно было пристроить чемодан вдоль стены вагона, но тогда бы нагревались
стеклянные банки с вареньем, с мёдом.
Впрочем, про это малозначительное неудобство я вскоре позабыл.
Сдвоенные пассажирские мягкие кресла располагались поперечными рядами
по всей длине вагона ;
между ними, по центральной оси вагона, примерно полуметровый проход,
позволяющий передвигаться и перемещать багаж ;
в одном ряду, разделённом пополам этим полуметровым расстоянием, четыре кресла.
Лишь в одном углу, ближнем ко служебному купе проводника, имелась особенность :
два кресла напротив двух других кресел, а между ними низкий столик.
Второй угол вагона, тоже ближний к служебной его части, к титану, был свободен
и позволял, при необходимости, там хранить крупногабаритный багаж.
Отмечу ещё одну « достопримечательность » общих вагонов дневных поездов,
постоянно курсирующих в те времена сообщением « Москва-Ленинград-Москва »
и « Ленинград-Москва-Ленинград » : одни пассажиры смотрели вперёд,
по ходу движения, а сидящие в другой половине вагона смотрели на отдаляющиеся придорожные пейзажи.
Кто изначально, после посадки с платформы Ленинградского вокзала города Москвы
был моим ближним соседом,- или соседкой, - не вспомнить.
Мои мысли, мои чувства в тот ноябрьский день были далеки от желания фиксировать многие детали той поездки ; в том числе и вид моего соседа или моей соседки
по ближайшему креслу.
В том же поперечном ряду, но по другую сторону пешеходной зоны,
ехали в Ленинград,но спинами навстречу постоянно приближающейся конечной станции,
мужчина средних лет и молодая девушка ;
исходя из уровня их общения я понял : отец и дочь.
Ничуть не помню начала нашего знакомства : ни чем оно было вызвано,
ни имени её отца.
Имя девушки я запомнил « по единственной причине » :
наше взаимно заинтересованное общение всю дальнейшую часть общего пути,
плюс инициатива то ли моя, то ли её. -
Результат таков : в моём новом дорожном блокноте она своею рукой начертала домашний почтовый адрес, затем выразила желание общаться письмами.
Мой предполагаемый почтовый адрес виделся на территории Ленинграда, -
хотя и не в стопроцентной уверенности.
Лишь по прибытии на место дислокации дневного подготовительного отделения
для иногородних и оформления проживания в студенческом городке ЛЭИС
я смог отправить моё первое письмо из Воейково в Липецк, Лене.
Кроме напряжённого и томительного нашего пребывания в нерабочем тамбуре,
когда мы обменивались лишь словами и пережитыми событиями, нам удалось провести
некоторое время в соседних сдвоенных креслах : мой попутчик покинул вагон -
или изначальная попутчица покинула вагон - на станции Бологое.
Свободное место никто, до самого Ленинграда, не занял, ибо так и не появился новый пассажир-сосед, не появилась новая попутчица-соседка.
Этим шансом мы пользовались полноценно и достаточно долго ;
сидя в соседних креслах было намного удобнее общаться.
Для « ускорения » хода времени, - я проявил инициативу, - мы играли в известные
дорожные игры : придумывание новых слов из букв заранее выбранного слова ;
в « крестики-нолики », заполнение квадрата определённого размера последовательными числами при помощи « хода конём » . -
Выручил запас взятых мною в дорогу карандашей, шариковых ручек,
обычных школьных тетрадей и новый блокнот.
Затем, по инициативе Лены, мы играли в « морской бой » и во что-то ещё,
прежде для меня незнакомое.
Понятно, были и случайные и намеренные касания локтями, коленями, бёдрами. ---
« Чрезвычайной силы ток имелся » и не вызывал ни у неё, ни у меня ни смущения,
ни досады.
Разве что наши глаза могли сказать ещё больше.
*
Наше суммарное стояние в шумном нерабочем тамбуре могло быть и двухчасовым
и трёхчасовым, - настолько часто и действительно надолго она и я покидали свои,
согласно купленным билетам, места в максимально заполненном пассажирами вагоне,
и, почти не обращая нашего внимания на регулярно проходящих из этого тамбура
в тамбур следующего вагона и обратно то проводников, то молодых и пожилых мужчин,
то женщин с детьми, то разносчиц еды из поездного ресторана или буфета, -
мы всё так же увлечённо о многом рассказывали друг другу, поочерёдно вспоминая занятные и просто интересные факты, случаи, события из нашего тогда так мало лет имеющего возраста.
В мае 1975 года, в армии, я отметил своё двадцатилетие ;
она, Лена, осенью 1975 года была студенткой первых курсов не помню чего именно.
Придётся « перезагрузить » мою память чтением хотя бы двух-трёх писем от Лены
из Липецка, - до осени 1976 года мы вели активное общение при помощи
бумажных писем.
За все минуты и часы нашего так удивительно моментально созданных доверительных
отношений, --- « обычных » или всё же редких при случайности встреч в дороге,
отношений скорее всего вызванных « уважительной причиной » для одной из сторон :
« нечем заняться в столь утомительном пути », - мы так и не позволили себе
ни взаимно приятных объятий, ни тем более поцелуев « даже в уединённости »
прохладного и шумного « нашего » тамбура.
Быть может нам бы и удалось ещё больше довериться друг другу, -
объятиями и поцелуями, - но ещё так монументально неудобно отвлекало нас
от понятных мыслей и от вероятных наших действий слишком-слишком частое появление
отца Лены в нерабочем тамбуре : ((( « А чем там « дети » занимаются ?! » )))
*
Не избежав « соблазна », отыскал в той части личного архива,
что подготовлена именно для создания этой повести, два письма от Лены,
и теперь могу выдать верную информацию.
Она была студенткой вечернего техникума ; в дневное время трудилась
на производстве. - Где и чем была занята Лена в будние дни я пока что
« не вспомнил ».
Когда просмотрю всю небольшую стопку писем от неё, то быть может и узнаю ;
а затем сообщу читателям.
Пока же передо мною два письма ; в одном из них переданы её впечатления
от Ленинграда, от посещения Эрмитажа и Русского музея, от её совместного с отцом знакомства с чересчур затенёно ноябрьским и всё равно всегда по особому замечательным городом.
В этом же письме она жалуется на свою простуду, на приближение зимней сессии,
на отсутствие в Липецке снега и полноценного зимнего пейзажа. ---
Письмо отправлено шестого декабря и доставлено десятого декабря 1975 года.
На бумажных конвертах сохранились почтовые штемпеля. --- Однако ! Качество !
В другом письме, отправленном из Липецка шестого января и так действительно быстро доставленного в почтовое отделение Воейково десятого января,
Лена пишет о своём выздоровлении, о выходе в ученический отпуск и о её подготовке к зимней сессии.
Предметы верно характеризуют профиль вечернего техникума : « Детали машин »,
« Резание металла », « Электроника », « Гидравлика » …
Защита диплома после пятого курса, до которого так далеко ...
На работу двадцатого января …
В том же январском письме упоминается посещение местного драм-театра
в ночь с 31 декабря на 1 января, а так же выражено удовольствие от концерта
в филармонии : Спартак Мишулин, программа « Полтора часа смеха ».
Снега по-прежнему нет ; относительно « южная » Липецкая область …
*
Совершенно не ожидайте, дорогие читатели, моих сентенций о желательности
« вечного движения » в атмосфере так случайно создающего радости общего вагона, -
тем более не ждите « тщательного портретного вырисовывания » Лены ;
качество моей « документальной кинохроники » того дня в поезде ближе к отметке\
к оценке « три » по пятибалльной системе.
Присланные Леной для меня две фотографии позволяют видеть её в возрасте соответствующем 1976 году … --- Письмо с фотографиями получено в апреле
или в мае.
Фотографии Лены в одном из альбомов, посвящённых Воейково и тогда новому общежитию ЛЭИС на Дальневосточном проспекте, недалеко от улицы Народная.
Но и без этих свидетельств я способен минимально верно "нарисовать" ту Лену.
Симпатичное лицо ; не короткие и не длинные тёмно-русые волосы,
спускающиеся на уровень плеч ;
хорошая спортивная фигура, стройность и уверенность всех телесных линий.
Полу-улыбка приятного человека, сидящего вполоборота к объективу фотоаппарата.
Весёлый вид открытости, доверия и ожидания.
((( На всякий случай ))) сообщаю название улицы в Липецке-6 и номер дома :
улица имени Жуковского, дом номер восемь. --- Номер квартиры никогда и никому !
*
Примерно в восемь часов вечера того же ноябрьского дня наш пассажирский поезд прибыл в Ленинград, на Московский вокзал.
Обычное поведение людей при постепенном выходе из вагонов ;
сознательные или на автоматизме выраженные « До свидания. », « Всего хорошего. » и молчаливые кивки признания факта прощания.
Лена и её отец словесно простились со мной и заспешили на выход, -
им надо было ехать на окраину города, к своим родственникам.
Я не спешил присоединиться к медленно убывающему потоку выходящих пассажиров. -
Выйти из вагона минутой раньше или минутой позже не имело значения.
С территории Московского вокзала мне надо было пройти к станции метро
« Площадь Восстания » - ближний вход неподалёку от здания вокзала,
со стороны Лиговского проспекта ;
далее без пересадки проехать до станции метро « Пушкинская — Витебский вокзал »,
выйти и пройти к билетным пригородным кассам ;
купить билет на ближайшую электричку до « Царского Села»-«до Детского Села » :
до города Пушкин.
С тамошней привокзальной площади отправиться на маршрутном автобусе
до знакомой остановки вблизи улицы Красносельское шоссе. -
Чуть дальше Орловских ворот Екатерининского парка.
Пешим бодрым ходом пройти дворами до дома номер сорок семь,
открыть высокую тяжёлую деревянную дверь парадной, подняться на уровень пола первого этажа и нажать кнопку звонка, вероятно создающего всё ту же,
известную мне с июля 1972 года, мелодию.
05.01.2024
фотография сделана 14.11.1975 года : на второй день после возвращения из армии.
" " " " "