Высь голубеет. Блещет самолёт,
в лучах восхода виден отовсюду,
не страшен мне сейчас его полёт,
куда в сей миг летит он и откуда.
Но безотчётно зреньем боковым
следя за ним, услышал эхо гуда,
и вот я вновь дитя сороковых,
хотя и сед, и замер в позе Будды.
Вот солнышко упряталось за мыс,
а самолёт швыряет бомбы с воем,
какой у пацана могла быть мысль,
коль нынче продолжает беспокоить.
Вершины скал пронзают небеса,
кругом следы и прах боёв жестоких,
передо мной блестит снегов краса
в молчании, лишь вод шумят потоки.
В высоких далях жуть хвостов комет,
а предо мною в кряже невысоком
Волошина впечатан силуэт
и я лежу на самом солнцепёке.
Вдали укрыты дымкой берега,
а в черепе упрятаны, как в клети,
мыслишки, будто здесь я нелегал,
и вновь явлю себя через столетья.
На небе солнца полный разворот,
я ощущаю бьющей жизни чудо,
за горизонтом скрылся самолёт,
летевший в никуда из ниоткуда.