Данный материал является ознакомительным фрагментом (введением) следующей монографии:
Шавеко Н.А. Принципы справедливой войны. М.: Инфра-М, 2024. - 217 с.
Саму книгу можно купить на сайте издательства или в интернет-магазинах.
Подробно содержание книги излагается также в курсе лекций по теории справедливой войны:
Более кратко теория справедливой войны излагается в следующей лекции: https://youtu.be/ntFnIKL1jsY?si=I_Qe2yiB3Y_GKLu1
Теория справедливой войны обычно определяется как некоторое учение о том, как и когда война может быть морально оправдана, существующее в рамках военной этики. Однако с этим определением возникает сразу две сложности. Во-первых, теория справедливой войны – это обширная совокупность подходов и взглядов, высказываемых сотнями различных авторов, а потому зачастую не совпадающих между собой, в связи с чем правильнее говорить о ней скорее как о традиции, чем как о целостном учении. Во-вторых, теория справедливой войны, как думается, имеет междисциплинарный характер, а потому связана не только с этикой, но и с политической наукой и правоведением. Особенно это проявляется в тех случаях, когда выводы о моральной оправданности войны и ее отдельных эпизодов делаются с оглядкой на существующие политические институты и правовые нормы, и сопровождаются предложениями по реформированию последних. В результате, теорию справедливой войны лучше определить как находящуюся на стыке политической, правовой и моральной теории традицию рассмотрения вопроса о моральной оправданности войн.
По своей сути теория справедливой войны противостоит крайностям милитаризма (восхваляющего войну как способ достижения государством и индивидом всевозможных благих целей и приветствующего в т.ч. захватнические войны) и пацифизма (бескомпромиссно осуждающего любую войну), а также взгляду, который можно обозначить как реализм, и согласно которому моральные суждения о войне невозможны в принципе (inter arma silent leges). Таким образом, указанная теория развивается в рамках базового предположения, что иногда применение вооруженных сил допустимо, а иногда нет, а также что некоторые военные операции оправданы, а некоторые – нет. В этом предположении по сути состоит главный тезис теории справедливой войны, который разделяется всеми авторами, проводящими исследования в рамках соответствующей традиции. Задача теории справедливой войны, таким образом, заключается в том, чтобы понять, где проходит грань дозволенного. Эта теория равноудалена от милитаристского «всё» и пацифистского «ничего», а также от реалистского безразличия.
Рассматривая далее проблемы теории справедливой войны, мы вынуждены изначально презюмировать несостоятельность вышеназванных альтернатив этой теории . Такой ход кажется оправданным в первую очередь для целей сужения предмета исследования. Тем более, что теория справедливой войны противостоит лишь крайним проявлениям милитаризма, пацифизма и реализма, и в той мере, в которой милитарист признает, что война иногда может быть злом, пацифист – что в исключительных случаях война может быть оправданной, а реалист – что к войне хотя бы отчасти применимы моральные оценки, они уже входят в дискурс справедливой войны. Например, некоторые мыслители, которых принято относить к пацифистам (такие, как Эразм Роттердамский), в действительности не считали, что война абсолютно всегда недопустима (в частности, не отрицали оправданность оборонительной войны), а тех, что считает войну абсолютным благом, сегодня отыскать вообще сложно. Многие т.н. «голуби» и «ястребы» в политике не являются ни противниками, ни апологетами войны в чистом виде, и при этом признают некоторые моральные принципы, которым должны соответствовать войны. Таким образом, исследование проблем теории справедливой войны имеет огромное значение даже если мы не рассматриваем ту критику, которая поступает от конкурирующих теорий, и не пытаемся обосновать теорию справедливой войны перед этими конкурентами.
Тем не менее, стоит отметить одно современное течение, которое, хотя во многом совпадает с тезисами, выдвигаемыми в рамках теории справедливой войны, но выступает серьезным оппонентом данной теории. Речь идет о т.н. условном» или «практическом» пацифизме. Такие пацифисты признают, что теоретически война может быть справедливой, но считают, что в действительности она практически никогда не является (и не была) таковой. Сторонники данного течения полагают, что такие критерии справедливости войны, как соразмерность и необходимость войны, неприкосновенность мирного населения, почти невозможно выполнить, во всяком случае риски их несоблюдения настолько высоки, что правильнее вообще не вступать в войну. Кроме того, на практике мы находимся под властью политических мифов, заставляющих нас верить в то, что война, которую мы ведем, является справедливой. Как и доминирующие течения в теории справедливой войны, условный или практический пацифизм находится посередине между различными крайними позициями, но позволяет критически отнестись к этим доминирующим течениям, используя их же принципы. Во всяком случае, учет доводов такого рода пацифизма, как представляется, позволит сделать теорию справедливой войны менее удобной для недобросовестных искажений.
Здесь нельзя не отметить, что сегодня теория справедливой войны нередко критикуется потому, что якобы создает основу для злоупотреблений со стороны политических лидеров при использовании вооруженных сил. Однако следует всё же различать теорию и практику. Сами теоретики справедливой войны часто критикуют политиков, которые или вообще не принимают во внимание принципы справедливой войны, или учитывают только некоторые из них, забывая про другие, или манипулируют фактами в собственных интересах . Поэтому в действительности теория справедливой войны является важным инструментом для критической оценки действий политических лидеров, а в обществах, пораженных идеологиями «ястребизма» и крайнего реализма, играет даже миротворческую функцию.
Поскольку теория справедливой войны была обозначена нами как некоторая традиция, следует сказать пару слов о том, откуда эта традиция происходит и как она развивалась. Как отмечается в литературе, «понятие справедливой войны, хотя и было очень древней идеей, восходящей по крайней мере к Цицерону и святому Августину, парадигмально развилось как целостное учение только средневековой схоластикой» . Здесь следует назвать, прежде всего, Фому Аквинского, а среди более поздних авторов, носящихся уже к XV-XVI вв. – Франциско де Витория, Франциско Суарес, Альберико Джентиле и др. В XVII в традицию справедливой войны продолжили Гуго Гроций и Самуэль Пуфендорф, а в XVIII в. – Кристиан Вольф и Эмер де Ваттель. При этом в XVIII-XIX вв. теория справедливой войны пришла в упадок, поскольку доминирующее положение занял реализм – восприятие войны как естественной прерогативы суверенного государства, не подлежащей юридическому или моральному осуждению . В конце XIX в. этот взгляд стал корректироваться путем принятия международных документов, ограничивающих способы ведения войны. Но лишь ужасы двух мировых войн поставили под сомнение саму законность войны и представления об абсолютном суверенитете государств. После публикации в 1977 г. работы Майкла Уолцера «Справедливые и несправедливые войны», традиция справедливой войны обрела свое возрождение, и до сих пор дискурс справедливой войны активно развивается в западной науке (прежде всего, в рамках англо-американской аналитической философской традиции).
Теория справедливой войны обычно делится на две части: jus ad bellum (справедливые поводы для начала войны) и jus in bello (справедливые способы ведения войны). В первом случае ставится вопрос о том, когда допустимы военные действия, во втором – какими средствами они должны вестись. Помимо указанных двух частей, многие ученые сегодня поднимают ряд проблем, связанных с окончанием войны, которые можно обозначить как jus post bellum (право после войны). Такая трехчленная структура теории справедливой войны восходит еще к А. Джентили и Г. Гроцию.
Сегодня охватываемые данной теорией вопросы являются предметом права международной безопасности и права вооруженных конфликтов (международного гуманитарного права), основных принципов международного права и т.д. Теория справедливой войны, в свою очередь, представляет собой критический взгляд на указанные международно-правовые нормы. В этой связи в её адрес нередко высказываются упреки, согласно которым теория справедливой войны подрывает международное право и создает предпосылки для селективного применения его норм . Однако следует иметь в виду, что вообще любая моральная теория по своей сути направлена на то, чтобы критически оценить существующее положение дел (в том числе и действующие нормы права). Поэтому обвинение моральной теории в том, что она подрывает правопорядок, попросту бессмысленно.
Теория справедливой войны сводится к осмыслению ряда принципов справедливой войны . Охарактеризуем их кратко, чтобы создать основу для дальнейших рассуждений.
Итак, к принципам jus ad bellum (т.е. принципам, которые должны быть удовлетворены для того, чтобы развязывание войны было морально оправданным) обычно относят:
1. Принцип правого дела (справедливой причины): войну можно начинать только если есть надлежащая причина.
2. Принцип соразмерности: ожидаемые выгоды от предстоящей войны должны перевешивать возможный ущерб от нее.
3. Принцип крайнего средства: война допустима только в том случае, если достижение правого дела невооруженными средствами явно невозможно.
4. Принцип легитимности: только легитимная власть вправе развязывать войну.
5. Принцип вероятности успеха: война не может быть начата, если нет достаточной вероятности достижения правого дела.
6. Принцип добрых намерений: решение о применении вооруженных сил должно иметь в своей основе правильные намерения.
Считается, что каждый из этих принципов должен быть выполнен, чтобы война стала морально оправданной.
К принципам jus in bello (т.е. принципам, которые необходимо соблюдать в ходе ведения войны) обычно относят:
1. Принцип дискриминации (различения): допустимыми целями в ходе войны могут быть только военные объекты, а не мирное население и не мирная инфраструктура противника.
2. Принцип соразмерности: выгоды от конкретной военной кампании, операции или битвы должны перевешивать сопутствующий им ущерб.
Важно отметить, что вышеуказанные принципы не являются каким-то цельным учением, которое можно было бы назвать теорией справедливой войны, и даже не обязательно логически соотносятся между собой. Скорее, они представляют собой синтез различных элементов традиции, вокруг которых строятся современные дебаты нынешних теоретиков. При этом далеко не все из участников дебатов согласны с самим перечнем принципов. Некоторые, например, среди принципов jus ad bellum называют также принцип декларации намерений и принцип завершения миром, другие расширяют перечень принципов jus in bello принципами военной необходимости и справедливого обращения с военнопленными, третьи, наоборот, сокращают общий перечень принципов до 4-5, а порой даже отрицают само разграничение на jus ad bellum и jus in bello, четвертые пытаются добавить к вышеприведенному перечню некоторые принципы jus post bellum.
Что касается нашей точки зрения, то... здесь можно сделать два общих замечания.
Во-первых, мы полагаем, что разделение теории справедливой войны на различные части действительно весьма условно. По сути, и принципы jus ad bellum, и принципы jus in bello применяются как при принятии решения о начале войны в целом, так и при принятии решения о проведении конкретной военной операции, поскольку смысл и тех и других принципов един, и состоит в том, чтобы задать критерии оправданного применения вооруженных сил. Конечно, в исследовательских целях можно разграничивать различные стадии войны, и анализировать специфические проблемы, свойственные каждой из этих стадий, однако... конкретная стадия войны не влияет на моральную обоснованность общих критериев применения вооруженных сил.
Во-вторых, мы полагаем, что общий перечень принципов справедливой войны (без разделения на jus ad bellum и jus in bello) должен выглядеть так: 1) принцип правого дела; 2) принцип соразмерности; 3) принцип необходимости; 4) (спорный) принцип легитимности; 5) принцип различения; 6) (факультативный) принцип добрых намерений и добродетельности. Указанный перечень принципов мы и будем отстаивать в ходе дальнейшего изложения. В частности, мы будем доказывать: что выделяемые другими авторами принципы крайнего средства и принципы военной необходимости целесообразно объединить в один принцип – принцип необходимости; что принцип вероятности успеха вообще следует отбросить, так как его содержание, в той мере, в которой оно убедительно, покрывается другими принципами справедливой войны; что принцип легитимности в том виде, в котором он обычно излагается, неубедителен, в других же трактовках отсылки к легитимности, возможно, оправдывают введение скорее некоторых инструментальных презумпций, чем отдельного принципа справедливой войны; что принцип добрых намерений может быть разве что факультативным, но даже в этом статусе он должен быть обращен не только на намерения (мотивы, цели и т.п.), но и на качества личности (добродетели). В конечном итоге, при выработке общего перечня принципов справедливой войны мы руководствовались тем, что данный перечень должен представлять собой систему, в которой различные принципы по своему содержанию не дублируют друг друга, но вместе покрывают все значимые моральные интуиции. Вполне возможно, что тем же критериям будет удовлетворять и какой-либо другой набор принципов (описывающий те же моральные интуиции, но в других, также взаимосогласованных, терминах).
...сегодня множество научных дискуссий посвящено т.н. «новым войнам» , причем различные исследователи не соглашаются относительно перечня признаков, свойственным этим войнам. Так или иначе, популярна точка зрения, согласно которой новизна «новых войн» заключается не в конкретных признаках, которые встречались и ранее, а в их соединении и взаимном усилении . Если эта точка зрения верна, то весьма сомнительно, что «новые войны» требуют какой-то новой военной этики, ведь практически все проблемы, связанные с данным феноменом, существовали на протяжении всей человеческой истории. Тем более что современная теория справедливой войны, получившая развитие после публикации книги М.Уолцера «Справедливые и несправедливые войны» (1977), изначально в той или иной степени учитывала особенности, приписываемые т.н. «новым войнам»...
В целом, мы полагаем, что те признаки «новых войн», которые обычно называются в литературе, практически не влияют на формулировки и перечень принципов справедливой войны (так, например, принцип легитимности или принцип вероятности успеха сомнительны сами по себе, а не потому, что характер войны изменился). Особенности «новых войн», скорее, могут способствовать нарушению отдельных принципов справедливой войны (например, принципов дискриминации, соразмерности или необходимости), делать выявление этих нарушений непростой задачей (например, сложно определить превышение пределов самообороны государства, если неясен момент начала неправомерного посягательства на это государство), но всё это не отменяет моральной убедительности данных принципов самих по себе. Есть, впрочем, несколько исключений. Так, «новые войны» напоминают нам о том, что цель войны – не просто пресечение каких-то нарушений, но и обеспечение условий для того, чтобы подобные нарушения не повторились в будущем (и это влияет на формулировку принципа правого дела), что издержки войны должны включать, помимо прочего, издержки послевоенной реконструкции (и это влияет на формулировку принципа соразмерности), что обязанность сторон конфликта минимизировать ущерб означает не просто воздержание от определенных способов ведения войны, но и ликвидацию последствий уже совершенных действий (что влияет на формулировку принципа необходимости).
... В России научные публикации по теории справедливой войны сегодня крайне редки, равно как и использование достижений этой теории в публичном дискурсе (хотя, например, Русская Православная Церковь в Основах социальной концепции посчитала нужным перечислить традиционно выделяемые «в западной христианской традиции» принципы справедливой войны). Между тем, поскольку моральное осмысление войны, к сожалению, не теряет своей актуальности, представляется полезным хотя бы краткое ознакомление с проблемами, обсуждаемыми в современных западных научных и общественно-политических дебатах, с целью их критического осмысления...