Продолжение от http://proza.ru/2024/01/03/52
В котором предпринята попытка объяснить использование мною в корыстных целях некоего астрономического объекта под названием Денеб.
Вечность скучна своим непостижимым величием. Но каждый миг её наполнен содержанием, способным взволновать и самое бессердечное существо порой бессистемно размышляющее о том о сём в минуты праздности, доступной каждому в силу достигнутого уровня комфортности существования в созданной людьми среде.
Вот и ко мне, каким-то - неуловимым агентами памяти - случаем явилась фантазия обозреть пространство, населённое родственным мне народом в границах времени одной из приметных эпох. Точнее, сами события тех дней выстроились в некую последовательность, едва только угадываемую мной, но и по сию пору не осознанную до конца. При том что влияние событий того отрезка отечественной истории на сегодняшнее моё восприятие действительности проявляется всё более властно.
Как же было тут противиться потоку размышлений такого рода? Вот и задумал я отправить подчинённого персонажа своего замысла в путь: с запада на восток, чтобы обречённый мой наблюдатель рассказал о том, что он увидел на своём маршруте.
И, чтобы не слишком нагружать посланца неопределённостью задания, я принялся выбирать ему полосу наблюдения.
Дело это было не к спеху. Так что я позволил и себе самому подчиниться случаю, который бы вывел меня на верное решение. Сам же, как заказчик, блуждая то тут, то там на просторах ноосферы, задержался на некоей его особенной части.
То был продукт совместного вымысла братьев Стругацких. А, если быть точным – их повесть Пикник на обочине. Впервые прочитал я её в узко специальной точке тундры у подножья горного хребта, сложенного изверженными не позднее семи десятков миллионов лет тому назад породами вещества мантии планеты Земля. Плотность населения в месте, где я являл тогда собственные достоинства, была исчезающе мизерной. Так что обладатель оных мог с полным на то основанием, лишь отойдя от жилья на расстояние хотя бы и в четверть часа ходьбы, возомнить себя и первопроходцем, и собственником, да и владетелем мира, открытого его взору.
«Прямо над тобой, впечатлялся он, - незакатное солнце заливает светом обширную цепь Корякского нагорья; справа от неё уходит на север хребет Рарыткин; а замыкает этот мир скоба зеленеющих тундровых пространств низменности в извилинах меандрирующих водотоков, пятнах больших и малых озер. И всю эту красоту дальнего плана предваряет вид лесокустарниковой поймы основных водотоков рек Тамватвээм и Великая; из под ног же твоих расходятся в разные стороны света голубые распадки тамватнейского гипербазитового массива…..
Но больше. Оказывается что здесь приходят в ум фантазии более возвышенные.
… столь же прекрасен вид глобальной сущности, доступной наблюдению с высоты уже десяти тысяч километров над уровнем моря из точки уже близкой к сто восьмидесятому градусу долготы, уж тут неважно – восточной ли западной (вот пример единства для мира!).
Так что же мы видим? Ну, это уж каждый во что горазд!
Мне же представляется, как два существа с очертаниями суперконтинентов сблизились друг с другом и осторожно обнюхивают друг друга, стараясь выведать намерения визави.
Так и застыли партнёры наизготовку.
А за ними следит синий пёс по кличке Океан. Голова с его чуткими ушками нависает слева над Камчатским проливом у Командор, правое же – выслушивает, что происходит у берегов Аляскинского залива. Цепь алеутских островов обозначает искрение, исходящее от головы наблюдательной собачки, как реакция на впечатления от увиденного. Точно так же, как в данный момент искрит и моя. Но в целом эти впечатления мои имеют позитивную окраску. Мир прекрасен, он живёт, и, кажется, не собирается сотворить что-то из ряда вон выходящее».
Так, впечатлясь увиденным, можно было бы даже вообразить, что мне дозволено выступить с призывом установить на земле вечность благоденствия, без распрей и недопонимания.
Но при жизни своей реально совершил нечто уж большее – предоставил людям их право самим сделать нужный выбор в этом векторе своего антропологического развития.
-Что за фантазии, мой друг? – воскликнет иной отзывчивый человек.
И мне нечем успокоить укоризну его - этак сочувствующего мне - кроме как признанием, что к давней той поре у меня уже сложилось стойкое пренебрежение к фантастике вообще, во всех проявлениях этого жанра.
Но история Сталкера Стругацких представлялась мне отнюдь не фантастической, а предстаёт что-то вроде философского пророчества будущих проблем разума, пренебрегающего необходимостью сохранения своей популяции человеческого вида.
Ну да в такие глубины экзистенции я тогда ещё не нырял, лишь продолжая легковесно скользить по поверхности жизни в реалиях изменяющихся обстоятельств. Оказалось, однако, что не одного меня заинтересовал упомянутый Пикник. Как-то само собой образовалось уж целое сообщество обывательских мыслителей, принявшихся на свой лад как бы развивать сферу существования обозначенных братьями-писателями смыслов.
И первым из них – сама личность главного героя. Это Редрик Шухерт,– сталкер. Какую только миссию не возлагают на него читатели из сообщества! Одно только перечисление их уведёт мой сюжет в туман, где только и остаётся что блуждать, уже забыв о цели начала странствий.
Однако же и без уточнения понимаемых автором ориентиров не обойтись.
Ну так и вот. Сталкер – думаю я – вообще есть человек, историей своей жизни оказавшийся действующей личностью на самом острие противоречий общества, основу которого составляет лицемерие. Опыт, знания, компетенции и душевные свои качества он обречён отдавать делу, запрещённому невразумительными законами общества, но фактически самим обществом этим и активно востребованному. Не поэтому ли этот нарушитель не только не осуждаем в людском мнении, но и вызывает симпатии, и даже предстаёт перед нами скромным героем своего времени.
Если бы Пикник явил нам одну только личность своего героя. А то ведь, словно случайно оброненной фразой об радианте Пильмана, там приоткрылась виртуальная дверца в совсем уж воображаемый чулан, где вместо паутины и пыли от состарившейся рухляди, обнаружил себя центр вселенских исследователей жизни на нашей планете.
И центр этот, по утверждению пресловутого Пильмана, находится на какой-то из планет системы Денеб созвездия Лебедя.
Справочно.
«Денеб входит в число самых больших по светимости звёзд, известных науке. Диаметр Денеба примерно равен диаметру земной орбиты (;300 миллионов километров). Абсолютная звёздная величина Денеба оценивается в 6,95 , что делает Денеб первой или, может быть, второй (неопределённость связана с неточностями в определении расстояний) после Ригеля звездой по светимости из 25 самых ярких звёзд земного неба. Точное расстояние до Денеба по сей день остаётся причиной споров. Большинство звёзд, находящихся от Земли на таком же расстоянии, не видны невооружённым глазом, и могут быть идентифицированы только по каталогу, при условии, что они вообще известны. На различных интернет-ресурсах можно найти значения от 1340 до 3200 световых лет. Следует отметить, что при определении точных расстояний в этом промежутке существуют значительные сложности и последние уточнения дают оценку расстояния с наиболее вероятной величиной 1550 световых лет, хотя и 2500 - принимается многими экспертами по части произвольных мнений.
Название «Денеб» происходит от арабского занаб ад-даджаджа — «хвост птицы». Созвездие Лебедя, где находится звезда, по-арабски и называется ад-Даджаджа.
В китайской же любовной истории Ци Си Денеб символизирует мост через Млечный Путь, который позволяет влюблённым Ню Лан (Альтаир) и Чжи Нюй (Вега) воссоединяться одной ночью в году, приходящейся на конец лета. По другой версии истории, Денеб — фея, выступающая в роли дуэньи при встрече влюблённых на этом мосту»
Денеб стоит в зените над 45° 16; 49; параллелью северной широты,
а линия, соединяющая Денеб с центром Земли, всегда проходит через эту параллель.
Расстояние же в 2500 св. лет в измерениях метрических соответствует
23 650 000 000 000 000 000 метрам.
Так что мне, при росте 175 см нужно будет 13 514 285 714 285 710 000 раз встать на себя самого, если придёт фантазия дотянутся рукой до источника света исходящего от звезды Денеб.
Во времени же отсчитывая назад от 2024 года это будет 376 год до нашей эры.
Вот несколько не специально выбранных примеров социальных феноменов мировой истории того времени:
К западу от места моего рождения
376 (378) — Проект закона Лициния и Секстия: восстановление консульской власти, чтобы один консул был из плебеев, открыть плебеям доступ в одну из жреческих коллегий, ограничить в 500 югеров землю, которую гражданин мог приобретать для пользования из числа государственных, облегчить положение должников.
376/375 — Афинский архонт-эпоним Харисандр. Агесилай, находясь в Мегарах, надолго заболел. Пелопоннесский флот разбит афинским навархом Храбрием в сражении в проливе между Наксосом и Пиросом. Из 83 лаконских триер 49 захвачены, а 24 потоплены.
376—353 — Царь Карии Мавзол. Столица в Галикарнасе.
370-е годы — Неудачи сицилийцев в борьбе с Карфагеном. Дионисий потерял территорию к западу от реки Галик.
На востоке:
Первое историческое упоминание о хунну в связи в торжением в Китай. Хунны в союзе с пятью китайскими княжествами попытались вторгнуться в державу Цинь
В пределах моей родины сколько либо концентрированная социальная активность не зафиксирована.
А нынче, хоть и имеет место да характер носит презабавный. Ну да и ладно.
Мне же, как частице социума с ничтожной способностью хоть как-то повлиять на текущую ситуацию остаётся ещё возможность обеспечить себе жизнь таким вот манером, допускающим размышления о том, что вот:
Вечерняя звезда явилась в небе.
Сквозь полог рваных туч она глядит сюда,
Где сонм медвяных трав нашёптывает небыль
О том, как канут в сон ночные города.
Они лежат внизу, расцвечены огнями:
Пунктиром улиц, нервным пульсом фар.
Уж так заведено - отпущенными днями
Сжигают слепо краткой жизни дар.
В уют клеток-квартир, комфорт автосалонов
Они погрузят нас, казалось, навсегда.
Но вот горит она – в пустынном небосклоне –
Своим холодным светом дальняя звезда.
Тот заплутавший луч её, что я сейчас увидел,
Исторгнут был тогда, когда в земной глуши,
В краю, где мы нашли себе обитель –
Не было ни огней, и ни живой души.
Зачем я знаю то, что в эти же мгновенья,
Когда я чувствую настой душистых трав,
Во чреве той звезды произошло творенье:
Родился новый луч – как светом свет поправ?
Он тоже будет здесь, когда опять пустынны
Предстанут склоны одичалых мест.
Одна наша река будет струиться, в этом мире.
Сквозь - ставшим уж давно вновь заповедным - лес.
Тягучие года так обратятся в нечто,
Которому найти названье нелегко…
…Но что мне до того, когда я так беспечно
дышу в ночи теплом – и на душе светло.
Немыслимая жизнь далёкого светила,
И, исходящий здесь, травы недолгий век –
Три сущности сейчас соединили:
Звезда, трава и я – счастливый человек.
Почему только я один счастлив? А не звезда и не трава. Не потому ли что из этой триады лишь я наделён свойством отражать в сознании окружающие меня сущности мира, как бы создавая в себе самом всю его прелесть:
воспринимать запахи благоухающей травы;
ощущать тепло летней ночи;
и видеть как красиво цветёт земля, сияет звезда и уходят в даль красные огни редких в ночи автомобилей.
Тогда как всё остальное мироздание способно выражать себя лишь через излучение разной степени интенсивности. Для человека же художника цвета такой мир как бы и не существует. Но он же есть, хотя бы вот в таком облике как звезда Денеб, свет которой - сквозь пространства бесчувственной бесконечности - через долгие тысячи лет стремительного движения в это вот мгновение таки добрался до моих очей в минуты праздности.
Продолжение предполагается