Исповедь.
Глава третья «Любовь к Отчизне…»
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
Кажется, воплотилась любовь в стихотворении, в год смерти созданном. Любовь к Отечеству. Читая эти строки, осознаёшь вдруг, что любовь иррациональна, не поддающаяся никаким доводам разумного объяснения. Потому что, кажется, нет здесь ничего «возвышенного» - обычные картины скудной жизни деревенской, а в финале «пляска пьяных мужичков» - не «мужиков». Кажется, отразилась здесь душа народа русского – не «поднятого на ходули», как скажет позже Н.С.Лесков – тоже о народе русском.
М.Ю.Лермонтова не называли никогда «крестьянским поэтом» - но отражённое здесь словно на «уровне генетическом» русского человека, корней своих не утратившего.
Смысл, которого словно не было в предыдущих произведениях, обретается здесь. При взгляде на «дрожащие огни печальных деревень», на обоз, в степи ночующий, на "чету белеющих берез..." В чём же смысл?
А теперь небольшое отступление.
Вспоминается невольно, как «пенял» К.С.Аксаков А.К.Толстому, что погружённый разумом и сердцем в «сферы неземные», не замечает поэт жизни народа. (Кстати, а стихотворение про Святого Целителя Пантелеймона написано словно от лица простого народа, со свойственными речевыми оборотами). И А.К.Толстой, отвечая, обращается именно к созданным М.Ю.Лермонтовым образам:
Поверь, и мне мила природа,
И быт родного нам народа —
Его стремленья я делю,
И всё земное я люблю,
Все ежедневные картины:
Поля, и села, и равнины,
И шум колеблемых лесов,
И звон косы в лугу росистом,
И пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков…
И всё же за этими милыми русскому сердцу картинами скрывается то, что над ними, что поднимается от земли. О чём нельзя поведать «на ежедневном языке». Не только у А.К.Толстого, но и у М.Ю.Лермонтова.
Об этом в следующей главе…
(Продолжение следует)