Фонтан повёл их к низко расположенному широкому карнизу сразу за Утробой. Взбираться на него пришлось цепляясь за выступы и отыскивая опору для ног. Ящер не заморачиваясь ушёл в стену и возник уже посреди полки. Рядом с ним материализовались и фонтанчики. Они сидели, прижавшись к старшему, но не в поисках утешения. Катуан, до печёнок пробранный собственным эмоциональным взрывом, невыносимо остро ощущал, что детёныши сами пытаются утешить взрослого. Так ребёнок, вернувшись домой после весёлой возни со сверстниками, пытается ободрить мать, которая знает, что у него больше нет отца, а завтра не будет и дома.
Наконец люди взобрались, и бирюзовый встряхнулся, освобождаясь от мелюзги.
- Готовы?
- Насколько можно.
- Прикройте дыхалку. Будет пыльно.
Пока они приспосабливали на лица подручное тряпьё, Катуана вдруг огорошило очевидным.
- Это ведь всё живое, верно? И вся долина, и каждая цацка, на которую разобрали твоих родичей? Собачья шкура мертва без собаки. И не потому цацка остаётся лялей, что её содрали с живого камня, а потому что камень остаётся живым.
Ящер поднялся на задние лапы и осторожно поскрёб по стене. Взглянув попристальней, рыцарь разглядел в мешанине выступов и трещин контуры огромной не то звезды, не то розетки. В общем чего-то, что вызвало у него однозначные и довольно приземлённые ассоциации. Физиологического свойства.
- Забросишь нас в кишку этого великолепного создания, которое и есть тут всё?
Фонтан уже сидел и упорно таращился на стену. Людям ничего не оставалось, как стоять рядом и таращиться туда же. Спустя два десятка ударов сердца им показалось, что кости шевелятся и пытаются выползти из их тел. Карниз под ними задрожал, сперва едва, потом сильнее, так, что все чуть не попадали. Потом возникло низкое гудение, стремительно нарастающее в такт танцующим костям. Уверенности не прибавляли и добавившиеся к этому безобразию зловещий скрежет и оглушительный треск.
- Держитесь, - прошипел Фонтан, прижимаясь к полке. Никто не заставил себя упрашивать: бирюзовчики мигом втянулись в камень, а люди пали на колени и упёрлись руками.
Катуан сцепил зубы и в который уже раз дышал на счёт, давя паническую потребность убраться отсюда подальше, хотя бы к противоположной стене шахты. Бредовая мысль: спускаться по ходящей ходуном скале с риском получить по башке падающим камнем или остаться без конечности, раздавленной двигающимися массами… Прыгать – гарантированно переломать всё, что можно и чего нельзя… Но паника на то и паника. И следовало крепко держать себя за причинные причиндалы, чтобы не сделать опрометчивого движения. Он посмотрел на товарища. Тот, словно почувствовал, ответил встречным взглядом. Лицо у него было серое, губы разошлись в волчьем оскале, но глаза осмысленные и сосредоточенные. Чтобы не потерять устойчивость, аристократ переменил позу, встав на одно колено, и протянул вышибале руку. Тот взял. Прикосновение ободрило обоих, и они продолжали стоять на коленях, балансируя на вибрирующем камне и держась за руки. Та ещё картинка. Катуан хмыкнул про себя и снова поднял глаза. Розетка вздыбилась центром, трещины двигались и в спазмах минеральных пластов, облаке осыпающейся каменной крошки и свисте внезапно ожившего воздуха медленно, словно в муках, раскрывалась круглая скважина.
Серо-голубое марево внизу заволновалось. От него к открывающейся каменной трубе потянулись широкие языки. Из конвульсирующей породы уже валились небольшие камешки, и люди прикрыли головы вещмешками. Дыра выросла до размеров человеческого роста, тяга в кишке сбивала с ног, а вся масса покрывавшей пол шахты пыли поднялась и неслась мимо них в ревущую тьму. Катуан больше не видел ни Микля рядом, ни припавшего к карнизу ящера. Но он знал, что тот ещё здесь. Чтобы убедиться. И, если понадобится, толкнуть их внутрь.
- Не напрягайся. Уже иду, - бурчал рыцарь сквозь намотанную на лицо тряпку. Бирюзовый, если захочет, услышит и несказанное. Передвинув арбалет наперёд и подрегулировав лямки вещмешка, он подполз к ревущему зеву стены, перебирая руками по камню выпрямился, поставил ногу на кромку и хотел было эффектно обернуться напоследок, но вовремя вспомнил про несущиеся в спину валы пыли.
- Камень продолжает питаться, верно? Я, пожалуй, воздержусь носить бирюзу…
- БЫЛ БЫ ДУРАК, БЫЛ БЫ БЕСПОЛЕЗЕН, - прогрохотало в голове, когда он уже спускался по каменному туннелю в сизой мгле и свисте толкающей в спину тяги.
Труба, как и ожидалось, вела вниз. Уклон был не слишком большой, пол насколько можно было судить наощупь и через обувь, рельефом напоминал булыжную мостовую, только шершавую, не отполированную сотнями подошв…
- Да уж, непопулярный променад. Так что лоток с петушками на палочке, пожалуй, ставить не стоит, - бубнил в тряпку рыцарь, придерживаясь за стену, чтобы не потерять направления, не стукнуться лбом о внезапное препятствие, а заодно и не упасть под напором бьющего в спину потока воздуха. Скоро сквозняк пошёл на убыль: отверстие позади закрывалось. Исчезла и пыль. Потом позади с грохотом схлопнулось, и все звуки разом исчезли. Осталась одна тьма. Катуан подумал было зажечь огонь: у него было несколько свечей. Но одёрнул себя. Кто знает, как отреагирует каменная кишка, если её начнёт припекать? Живое должно чувствовать боль, а спазма такой конструкции находящийся внутри человек точно не переживёт. Он сдвинул с лица тряпку и окликнул товарища. Глухое бормотание пришло спереди.
- Лицо открой, - посоветовал Катуан. Но и собственный голос прозвучал странно. Думать над феноменом было не ко времени. Гораздо важнее представлялись два вопроса: как долго им ещё идти, и хватит ли в этом лабиринте воздуха. Ещё одна причина не зажигать огня.
Вдруг впереди забрезжило. Снова потянуло сквозняком, на этот раз в нём не было пыли, но ощущалось тепло. Как будто где-то впереди распахнули дверь в душную летнюю ночь под полной луной. Только что без сверчков. Да и пахло не розами…Они продолжали идти, и через пару десятков шагов во тьме обрисовались неровные контуры узкой щели, из которой вытекало густое, оранжевое с золотыми вспышками тошнотворное марево. После пылевой мути и полного мрака, этот в общем-то неяркий и пока ещё далёкий свет всё равно резал глаза, а его нерегулярная пульсация била по мозгам. Что бы там ни находилось, оно было горячим, светилось и, похоже, клубилось или вращалось. В общем, не вызывало оптимизма при мысли, что им как раз туда и надо.
Ещё дюжина шагов, и рыцарь услышал впереди глухой вскрик, а за ним поток сочной трактирной брани.
- Что там? – Окликнул он товарища.
- Какие-то обломки. Много. Смотри под ноги. Тут чёрт копыта собьёт.
- Обломки, говоришь.
И точно, он тут же налетел ногой на невидимую каменюку, в свою очередь благословил всю эту конструкцию, свой неуёмный характер, тьму вокруг и сбивающую с панталыку подсветку впереди. Разглядеть что-либо во всём этом бардаке было крайне трудно, но он остановился и всмотрелся. Силуэт Микля довольно отчётливо вырисовывался на фоне чуть плавающего и постоянно меняющего интенсивность и оттенок зарева. Тот стоял на четвереньках где-то посередине между ним и источником света. А вместо сравнительно гладкой поверхности, пол дыбился нагромождениями камней самого разнообразного размера и формы, насколько можно было судить при таком освещении. Да, тут был очевидный риск сломать ногу.
- Ты цел? – Спросил рыцарь, удивляясь, как вышибалу занесло так далеко, в самый центр каменоломни. Сам он чуть не упал прямо с краю.
- Вроде. Руку ободрал, лодыжку зашиб, но кажется ничего не сломано. Ай, оно что, движется?
- Тут всё движется. И, если не поторопимся, будет двигаться по нам.
Катуан присел на корточки и, осторожно перебирая руками и ногами двинулся к товарищу. Дышать на счёт, захлёбываться не своими эмоциями и ползать на четвереньках его уже подзаустало, но видимо, таковы правила выживания внутри той мегазверуги, которую люди по незнанию окрестили Кровавой Долиной. С такими масштабами не поспоришь. Он напряжённо вглядывался и осторожно ощупывал поверхности, на которые собирался опереться. И чем дальше пробирался по каменной россыпи, тем крепче вставало в нём подозрение. Чтобы не сказать – прозрение. До Микля уже можно было дотянуться. Свет здесь был куда ярче, но со всем этим мерцанием, внезапными вспышками и сменой оттенка толку от него было немного. Если не считать усиливающуюся головную боль, остаточные вспышки в глазах и нарастающую тошноту. Вышибала, сняв с лица тряпку, заматывал кровоточащую руку.
– Стой, - сказал рыцарь. – Пока просто прижми. Есть тема.
Он продолжал сидеть на корточках и всматриваться в рассыпанные вокруг обломки. То, что это обломки, сомнения не вызывало, но вот обломки чего? Ещё у края у него забрезжила догадка, которую следовало проверить. Плюнув на бесполезное зрение, он прибегнул к осязанию: закрыл глаза и принялся методично ощупывать каждый камень расслабив кисть и всем своим существом сосредоточившись на подушечках пальцев. Камни как камни, они тем не менее, местами были неестественно гладкими, точно полированными. И именно там, на полированных сторонах, отчётливо проступал рельеф чешуи.
- Ха! Говоришь, оно шевелилось?
- Нууу… не уверен. Показалось, наверное. Тут и не такое примстится. Даже не Пустошь. Хуже.
- Хуже или лучше – увидим. Чай не в обнимку с Ползунцом. Хотя вон тот оранжевый свет что-то о нём недобро напомнил. Посиди пока. Да проверь, ноги-то целы? У тебя колено из дыры светит.
Катуан резво прочетверил к источнику света. Он оказался прав: туннель сужался перед входом в новую полость. Сам проход был тесный, подумалось, что придётся изрядно втянуть пузо и пропихиваться плечом вперёд. А ещё он от души понадеялся, что это стабильное отверстие, а не сфинктер. Или они успеют протиснуться быстрее, чем этому сфинктеру приспичит сжаться. Но было ещё нечто, не дававшее немедленно подхватить нянчащего руку Микля и сигануть в светящуюся щель. И пусть вся эта обстановка сильно смахивала на вход в плавильную печь, его держал не страх перед новыми испытаниями. Кажется, это было сострадание. Тем не менее, ни неуёмное любопытство, ни желание убедиться в собственной правоте не исключались. Почему одно должно исключать много чего другого, даже если это первое красиво смотрится в некрологе? Чувствуя себя очень раздосадованным пауком, перебирающим лапками по очень жёсткой паутине, Катуан вернулся к товарищу.
- Угораздило вас, ребята. Мало мне геморроя, причём не своего, а каменного, так ещё и вы со своими тараканами. Эээх, дурная голова ногам покоя не даёт, - сам себя костерил он, доставая свечу и огниво. – Микль, снимай куртку.
Свеча зажглась и пристроилась на ближайший булыжник повыше, будучи закреплена для надёжности несколькими мелкими камешками. Толстая куртка и просторный халат вполне уверенно заткнули узкий лаз, после чего мерцание враз прекратилось, и оба вздохнули с облегчением.
- Нам же туда надо? – Неуверенно поинтересовался Микль.
- Туда. Но, во-первых, стоит немного передохнуть перед тем, как соваться в новые неприятности. А во-вторых, я хочу проверить, что тут у тебя шевелилось. Ну и заодно свою догадку. А ну смотри внимательно. Ничего не напоминает?
Они вгляделись. Свеча хоть и подрагивала от их движений, и горела жёлтым, но не выедала глаза и мозги. В её свете чётко обрисовались часть задней лапы, кусок хвоста, локоть, плечо и, наконец правая сторона длинной морды с распахнутым невидящим глазом. Пол, словно обломками разбитых статуй, был усеян останками родичей Фонтана.
- Что это с ними? – Ахнул Микль.
- Свет. Я думаю, это свет. И мы сейчас это проверим.
- Как?
- Оживим.
- Они же поломатые! И зубастые.
- Вижу. А ты помнишь, как мелюзга и сам ящер втягивались в камень? Не думаю, что это проблема.
- Так чего они тут лежат?
- А пока двух кретинов сюда не занесло, шторку задвинуть было некому. Ага… Вот тут морда. Если у них есть мозги, и, если они в черепе, логичнее начать отсюда.
- А оно нам надо?
- Мне надо! Тащи сюда свою задницу и свою окровавленную руку.
- Не дам!
- Аж ты ж… Ладно. Чёрт с тобой. Тогда сиди тихо и не мешай. Цацки, говоришь...
- Какие цацки?
- Хавелу завали, - рявкнул рыцарь, и вышибала обиженно замолчал.
Катуан закатал рукава рубахи, угнездил колени поудобнее, чтобы давило, впивалось и отвлекало как можно меньше, обхватил ладонями обломок с глазом и, склонившись точно в молитве, прижался к нему лбом и закрыл глаза. Последнее не казалось таким уж необходимым, но он хотел ощутить эмоции. Которые вспыхнут в этом камне, если он всё понял правильно.
Камень был тёплый, он неисчислимое в этой мегатвари время лежал у раскрытой щели под горячей тягой. Оценить бы, насколько он выцвел, но сравнить не с чем: камнезверь вполне мог иметь тусклый окрас и при активном существовании. Да и в глазах даже под закрытыми веками ещё горело остаточное свечение зловещей щели. В общем, полагаемся на наитие. Не то молимся на кусок породы, не то плачем над ним. Блин поминальный, угораздило! Их. И меня. Четыреста лет назад один шибко шустрый не дал милым родственничкам себя зарезать и с тех пор никак не преставится. А бурление говён до сих пор на полмира. Ни людям, ни нечисти, которая вообще не при делах, не продохнуть. Вот с каких монахов эти крокозяблы сюда пёрлись? Спящего загрызть? Угу, загрызли. Честные люди, мирные прохожие ноги ломают. А эти разлеглись порожком. На расслабоне, ровно в бане, аж завидно…
- ЛОЖИСЬ РЯДОМ.
Катуан, точно в гипнотическом трансе отодвинул лицо от обломка морды. Глаз между его ладонями горел ярко-голубым и по нему туда-сюда ходила радужная плёнка третьего века. Левая рука, зашибленная о Фонтана, перестала ныть. Тело стало лёгким, точно не было ни увесистого брюшка, ни отяжелевших от пройденного за этот длинный день ног. Только величавая, богоравная пустота, из необозримой дали которой аристократ смотрел, как с ртутной лёгкостью скользят друг к другу и сливаются мёртвые до сих пор камни, и из этого слияния восстаёт огромный, раза в два больше Фонтана, бирюзовый монстр. Зверь поднял переднюю лапу и осторожно отвёл от себя руки, которыми человек так и продолжал сжимать его нижнюю челюсть.
Несколько ударов сердца они смотрели друг на друга.
- КАК?
- Нормально. Даже отлично.
- ВЕРНИСЬ, - посоветовал ящер.
Катуан тряхнул головой. Бирюзовый прав. Человек ждал всплеска эмоций в камне. И переставил телегу с лошадью. На самом деле он должен был ждать того, что и произошло: камень начисто выел его собственные эмоции. И кое-что из того, что эти эмоции вызывало: физическую боль, усталость, голод, дискомфорт от мокрой одежды и утомление глаз. Всё то, что и позволяет живому чувствовать себя живым. Всё, что напоминает о смерти потому что в своей крайней форме к смерти и приводит.
- Я так думаю, - рыцарь ронял слова, точно монетки в колодец: зазвенит или не зазвенит, - что у тех, кто носит украшения из твоих родичей, баааааальшие проблемы с оргазмом…
Бирюзовый пару раз мигнул, потом щёлкнул челюстями и захрипел.
- НЕ ТОЛЬКО,- прокомментировал он, отсмеявшись.
Катуан обернулся к Миклю. На него взглянули затравленные глаза на мокром от пота лице. Не любил вышибала монстров. Но выбора не было. Впереди ждала жесть покруче, чем всё, что с ними случилось до сих пор. И в свете произошедшего, бирюзовые были им нужны не меньше, чем они бирюзовым. В этом состоянии горнего спокойствия у человека из низших сословий, чуть отёсанного провинциальным городком мальчишки с хутора погрязших в мерзкой ворожбе вырожденцев, против потомка Высоких Лордов вообще не было шансов. Катуану не понадобилось даже открывать рот. Да и частокол в пасти здоровенной зверюги не располагал к бунту. Съёжившись точно забитая собака к жесткому хозяину, парень подполз к ним и остановился в ожидании распоряжений.
- Ещё один. Дальше сами.
Бирюзовый кивнул и огляделся. Указал когтистым пальцем на крупный обломок странной формы.
- Что это?
- СВОД ЧЕРЕПА. ЭТОГО ДОСТАТОЧНО.
Микль послушно ухватил указанный булыжник и крепко зажмурился. Так и сидел, трясясь всем телом, исходя ужасом и ледяным потом.
- Ему не чересчур?
- ЭТО НЕНАДОЛГО.
Условно живой человек и безусловно живой камень с любопытством ждали.
- ТАКОЕ СО МНОЙ ВПЕРВЫЕ.
- Угу. Аналогичная фигня. Технически говоря. Второй сеанс по контрамарке.
- А? НУ ДА. ВЕСЬМА ПОУЧИТЕЛЬНО.
Со стороны это было едва ли не более впечатляюще. Сперва по булыжнику зазмеились цветные полосы, хорошо заметные даже в тусклом свете единственной свечи. С игрой цвета подтягивалась масса, лепя самоё себя в узнаваемую форму. Камень двигался, и человек двигался вместе с ним. Камень возвращал себе физическую цельность, человек – душевную. По мере того, как перед ними возникали узкая морда, крепкая шея, вытянутое туловище, длинные лапы и тонкий хвост, плечи Микля расслабились и опустились, лицо разгладилось и засияло таким покоем, какого, Катуан мог бы поклясться всеми своими предками и предками Спящего до кучи, тот отродясь не знал и даже не подозревал о его существовании. Да и что взять с быдла, жизнь которого проходит в постоянной заботе о хлебе насущном, если досужий вельможа, из чистого любопытства поднаторевший в некоторых медитативных практиках, и тот не знал толком, на каком он свете.
- МОЛОДОЙ, - прогремело в голове.
- Ась?
Рыцарь окинул взглядом законченную композицию. Микль выглядел в чуму укуренным. Смотреть там было не на что. А вот зверь действительно был мельче, легче и тоньше, чем Фонтан. А на фоне собеседника Катуана смотрелся просто недомерком. И имел сочный, даже нарядный окрас.
- Самочка?
Огромный Бирюзовый снова сдавленно захихикал.
- НАД ЭТИМ СТОИТ ПОДУМАТЬ В ЧЕСТЬ ВОСКРЕШЕНИЯ.
- Э? - Даже в этом состоянии рыцарь слегка опешил. Или слегка разморозился.
- А ТЫ ДУМАЛ! ПРОСТО ДО ЭТОГО КАК-ТО В ГОЛОВУ НЕ ПРИХОДИЛО. А ПОЛЕЖИ ТУТ С МОЁ…
Эмоции определённо возвращались: Катуан громко заржал. Нововоскресший монстр встрепенулся на звук, но завидев старшего успокоился.
- Много вас здесь?
- СПРАВИМСЯ.
- Как так угораздило?
- КТО Ж ЗНАЛ? ВЕЛИКИЙ САМ ПО СЕБЕ. Я НАЧИНАЮ ДУМАТЬ, ЧТО ВЫ ЕМУ ТАМ ПОЛЕЗНЫ, А МЫ НЕТ.
- Или от нас он не создал защиты, ведь до Спящего с нами не сталкивался. А вы с ним от сотворения мира. Или сотворения Его.
Ящер мигнул.
- ВЕРСИЯ.
- Ладно, нам пора. Бери мальца и сматывайтесь. Знакомиться не будем, у вас не принято…
- НИ К ЧЕМУ, Я ТЕБЯ ВЕЗДЕ НАЙДУ.
- Звучит угрожающе.
- А, УЙМИСЬ.
- Шта?
- ПОНИМАЕШЬ ТЕПЕРЬ? ТЫ ПОДЕЛИЛСЯ СОБОЙ. РАНЬШЕ БЫЛА ТОЛЬКО УТРОБА, ТЕПЕРЬ ЕСТЬ ОТЕЦ. А У ТЕБЯ ТЕПЕРЬ ВТОРОЕ Я. КСТАТИ, ЕЩЁ ОДИН ПОВОД ПОДУМАТЬ О РАЗДЕЛЕНИИ ПОЛОВ.
- Фонтана воспитал человек. Поэтому он думает, как человек. А ты просто стал человеком?
- ФОНТАН?
- А, так ты не знаешь. Ну что ж, у нас обоих много дел. Не будь к нему слишком строг. Мальчик ты взрослый, да и я тот ещё монстр. Сразу и не разберёшь, кто из нас страшнее.
- ДРУГ ДРУГА СТОИМ. А ТЕПЕРЬ И ПОДАВНО. ЗОВИ, ЕСЛИ ЧТО
- Как?
Младший уже отошёл от вышибалы и стоял рядом с гигантом, ожидая распоряжений. Но смотрел на своего собственного спасителя. Старший ненадолго закатал глаз третьим веком, словно копаясь в новой памяти.
- У ВАС ЕСТЬ ЧТО-ТО ВРОДЕ ТЁМНОЙ СИЛЫ КАЖДОГО…
- В принципе, верно. Ктохо, тёмная сторона души.
- ПОДОЙДЁТ.
Катуан с силой хлопнул Микля по плечу. Тот не был камнем. И рука снова была как новая.
- Поднимайся. И так задержались.