Голодные призраки. часть 4

Валентина Прокофьевна, с первых дней появления у нее юной  квартирантки, всем сердцем привязалась к Иринке. В тот день, когда Гоша привез в  родительский  дом девочку, Валентина невольно поймала  влюбленный взгляд Ирины,  брошенный на  ее сына.
«Ах ты,   голубонька,  - умилилась про себя Валентина,-
 -Дал бы Господь счастья. Хоть бы ты, голубка, сумела удержать около себя, моего бирюка.  А , я уж, постараюсь, чтобы полюбил он такую красоту неземную.. Лучше уж подождать  три – четыре годочка, чем привести  в дом такую злыдню, как Вика. Не приведи Господи».

Чем больше  узнавала женщина Ирину,  тем больше она становилась ей по душе. Трудолюбивая, бесхитростная, ласковая девочка, окончательно покорила сердце  родителей Георгия.
 В силу  своей общительности  и отзывчивости,  Ирина  быстро сблизилась  с одноклассниками и учителями.
Учеба давалась ей легко.    Жизнь  юной  ученице, виделась  в самом лучшем свете.  И лишь регулярно повторяющиеся сновидения, в которых присутствовал Генрих,  не мало  портили  ей настроение.

Иногда, после особенно ярких и запоминающихся сновидений, Ирина  долго  не могла прийти в себя.
А он, почти каждую ночь, напоминал ей о том, что жизнь человеческая не всегда бывает прекрасной. И что она  когда-то, рано или поздно, но заканчивается.
 По совету бабушки, Ира старалась, как можно меньше думать о     несчастном мальчике. 
Но это не всегда получалось. Слишком  крепко вошел он в ее жизнь. Слишком близко к сердцу принимав Иришка  то горе, ту бесчеловечность, что выпали на долю репрессированных людей. 
Слишком добрая от природы, она не могла не сопереживать всем, кто попал в беду.
Генрих стал  для нее кем-то, вроде брата или  тайного друга.  Ира не могла заставить себя, не думать о    мальчике.
Каждый раз, являясь в ее сны, Генрих так или иначе, напоминал  Ирине, что они с Гошей, дали обещание,  помочь   мятежной душе ребенка, обрести покой.
«Ты добрая. Я больше не хочу играть. Я спать хочу, как папа с мамой», -  со слезами на глазах,    говорил  он Ирине в ее снах.

Родители Генриха, ни разу не потревожили снов девочки. Видимо, их души, смирились с участью, постигшей их тела.
Видимо, нашли они утешение в  Небесном Царстве Создателя.
А их маленький сын, грубо вырванный из жизни безжалостными палачами,  долго  не мог смириться с преждевременной кончиной.
Он так и не осознал до конца, почему  не может жить так, как живут  на земле  другие люди.

Вот и бродила  много лет, его неприкаянная душа,  по грешной земле. Возможно, она  искала  тех, кто был причастен к его  безвременной и мучительной смерти.  И конечно, душа ребенка  искала  сочувствия и понимания среди  живых людей.
Но не просто   оказалось,  найти  бестелесному призраку,  друга  среди  людей.
Иринка оказалась первой встреченной им  девочкой, обладающей даром ясновидения. Впервые,  за двадцать пять лет блуждания призрака по окрестностям зимовья, он был услышан и уведен живым человеком.

Общение с Ириной, помогли Генриху, наконец-то,   полностью осознать  свое положение.
Генриху  не хотелось мириться с тем, что   ему  никогда не придется стать вновь живым.
Но в то же время, он очень устал и желал покоя.  Ему захотелось  попасть туда, где   были его папа с мамой. Но его душа, застрявшая между мирами, не находила нужного пути.
И  страдающая душа мальчика,   старательно напоминала земной подружке о   своем желании «уснуть как папа с мамой».

Призраки, как правило,   незримо, но крепко связаны  со своим бренным телом. И  не могут  отрываться от него далеко и на долго.
Находясь за двадцать километров от зимовья, Ирина не могла больше видеть призрака своего  покойного друга. И голоса его, в  активном состоянии, она не могла слышать.
Но Генрих    легко проникал в ее сны, тревожа и без того, тревожную совесть девочки.
Не зная, что предпринять, Ира терпеливо ждала, когда   в село приедет Гоша. Только он мог найти выход из того положения, заложницей которого, невольно стала Ирина.

Не смотря на   близкие отношения, что сложились у нее с родителями Гоши,  Ирина не отваживалась поделиться своими проблемами с Валентиной Прокофьевной.
Она  считала,   что добрая женщина, не поверит ей. Боялась показаться   не  вполне адекватной,  в глазах матери Георгия.

А егерь в это время, был занят, как  никогда.
Во все  лесоохранные пункты Сибири, нагрянули   любители осенней охоты на боровую дичь. Мелкую и крупную.  Летающую и передвигающуюся по земле, на четырех  ногах или  лапах.


На кордоне, где жил и работал Георгий, собирались одновременно до пяти охотников. И это, не считая  тайных браконьеров.   Во время охотничьего сезона,  их  становилось много больше, чем в дни запретов на охоту.
 
Георгий хорошо знал вверенный ему участок леса. Являясь квалифицированным егерем, он  прекрасно знал все места обитания той или иной живности.
И хотя Гоша очень не любил   узаконенное убийство  дичи, он обязан был  сопровождать лицензированных охотников к местам  обитания животных.
Он намеренно уводил охотников от обитания здорового, молодого потомства своих подзащитных, бесправных «меньших братьев».
В итоге, под пули любителей охоты, чаще  попадали  старые  лоси  косули и кабаны, подлежащие выбраковке.

После дневных, охотничьих  вылазок, проводив к кордону законных владельцев лицензий, Георгий   снова отправлялся в тайгу.

Те, кому не по карману было приобрести разрешение на отстрел  животных,  охотились,   как можно дальше от кордона.

Иногда, Георгию удавалось   задерживать подобных злоумышленников, по несколько человек за сезон.
Егерь  откровенно радовался, когда ему  приходилось обезвредить браконьера до того, как тот  убьет животное.
Зверь оставался жить. А несостоявшийся браконьер,    освобождался от серьезных неприятностей, связанных с убийством животного.
Ведь чаще всего,  без разрешений охотились простые   жители  близ лежащих деревень.
Если   Гоше  попадался местный знакомый житель, он отнимал у него оружие,  делал нарушителю серьезное, словесное предупреждение.  Но    отпускал  восвояси. Не всех конечно.
Но тех, кого   добывать  мясо, заставляла нужда.
Хотя, по мнению егеря, иметь  мясную пищу к обеду, любому сельскому жителю, мешала лишь собственная лень
И он откровенно говорил  об этом задержанным.
 «Разведи овец побольше. Кролов заведи. И охоться на них, сколько душе вздумается.  Еще раз поймаю в лесу без лицензий, сдам властям!»
Но если  Гоше  удавалось задержать  праздных городских жителей,  стрелявших в зверя, ради забавы,   ни на какое «помилование», они не могли рассчитывать.
 Всех тех, кто убивал зверя ради развлечений,  егерь считал   своими,  самыми злостными врагами.
 И не редко,  подобным  любителям    сомнительного удовольствия,   приходилось  платить крупные штрафы в доход государству.

Большинство из «законных» любителей охоты,  принадлежали к    областной  или районной «элите».
Этих  холеных,  нередко циничных, «хозяев жизни»,  работники леса, не любили  больше всех остальных.
«Хозяева жизни»,  хвастали друг перед другом дорогими винтовками,  и  собаками  редких пород.  Налившись дорогим коньяком, они устраивали бессмысленную пальбу по мишеням, пугая домашних животных и птиц.

 Редко, кто из  них,   торопился домой после охоты.
Вырвавшись на свободу от семейных и руководящих проблем, они спешили погулять всласть .   В свободное от охоты время,   они   предавались пьянству и безудержному веселью.

Гоша  как мог, избегал участия в таких, сомнительных мероприятиях.
 Не редко ему, до  больших  холодов,  приходилось ночевать под крышей сарая . С отъездом Иринки  в село, Георгий частенько оставался ночевать в доме Василия.
Охотничий сезон длился  почти до конца ноября.
И за все это время, Георгий не сумел выбрать дня, чтобы наведаться в Нижнекаменку. Он не  мог оставить  охотников одних, без надлежащего присмотра и контроля.
Не потому, что они не смогли бы справиться без егеря.
Гоша не доверял   в этом вопросе, ни прокурорам, ни  начальству из  Высших Партийных властей.
Они скорее, чем     охотники из  простых рабочих, могли нарушить любое правило охоты.
Могли просто так, из азарта или на спор, подстрелить  белку или бурундука.
Могли   по пьянке, устроить пальбу по птицам. Чем выше должность занимал тот или иной охотник, тем  меньше он придерживался обще принятых правил в лесу.

Одного из таких любителей веселого время провождения, Георгий  наказал  по заслугам.
К концу сентября, погода не на долго,  испортилась.
Поднялся порывистый ветер. Небо заволокло   черными тучами.     Двое из четверых охотников,  убрались из леса на своих УАЗах.

В доме егеря, остался  директор крупного Новосибирского завода, со своим личным  шофером.  Водитель  директорской «Волги»,  не имел при себе ни оружия, ни разрешения на охоту. Он целыми днями проводил на берегу озера. Мужчина ловил рыбу.  Принося ее  во двор, он  сам  чистил свой улов.  Рыбу он отдавал Катерине. И  та варила уху для всех, находящихся на кордоне.

Директор завода,    не смотря на  мелкий, холодный дождь,    отправился в лес.
Георгий в тот момент, находился в доме Василия. Он никак не мог ожидать от  своего  «квартиранта»,  подобной прыти.
И только, когда  из леса, до слуха егеря, долетело несколько выстрелов,  Гоша     поторопился  следом за директором.

Каково же было его возмущение, когда он увидел   собаку директора,  рвущую зубами тельце застреленной белки.
Неподалеку  от  собаки, стоял довольно улыбающийся директор. В его  руках Гоша увидел еще одну  мертвую белочку.

«Что же ты гад, творишь?
- забыв о  всякого рода  субординации, закричал Георгий.
- У тебя лицензия на отстрел кабана. Какое право ты имел  лишать жизни, сразу двух зверушек?  Я на тебя протокол составлю. И выгоню к чертям из леса».

«А ты мне не «тыкай».  Не распускай тут хвост. Белок он видите ли, пожалел.
 – Ничуть не испугался директор. Он был слишком уверен в своей безнаказанности.-

 -Да я твоим протоколом,  зад подотру. Докажи,.  что я убил твоих дурацких белок. Вон мой пес   их доедает.
 Погоди, я тебя еще привлеку за то, что ты не добросовестно выполняешь свои обязанности. Те двое товарищей, с пустыми руками уехали. Мне то же самое, предстоит?
 Я хорошую деньгу в Общество Охотников уплатил за кабана. Вот  и предоставь мне возможность добыть того кабана».

«Хорошо, – скрипнул зубами егерь. Он прекрасно понимал, что   не сможет ничем доказать   свою правоту . Опальный охотник бросил собаке вторую тушку  зверька.  И  та мгновенно расправилась с беличьим тельцем.
- Завтра с утра, идем на кабана».
.
 К началу следующего дня, погода немного улучшилась. И хотя, солнце упорно пряталось за тучи,  дождь прекратился.   В воздухе немного потеплело.
Закинув за плечи  винтовку, Георгий шагал впереди директора,  одетого  по всем правилам охоты.
Егерь уверенно вел неприятного человек к  старому зимовью.  Туда, где  покоились останки замученной немецкой семьи.
 Он безоговорочно поверил   в незримую, могущественную силу  хозяев этой избушки..  И сейчас,  Гоша верил   в то, что  покойный  друг  Иринки,  достойно накажет еще одного браконьера из  числа   начальственных особ.
Когда на склоне оврага, показалось зимовье, Гоша остановился.

«Вон в той избушке, логово  кабана. Возможно он и сейчас там.  Днями,  они частенько  отсыпаются.  Сами пойдете или  вам помочь?»,
- подчеркнуто официально обратился он к директору.
Георгий был уверен, что его спутник, захочет   показать ему,   «кто тут хозяин». И он не ошибся.
«Конечно сам,-  высокопарно процедил   директор.-
-Ты  еще    ползунки марал, когда я  уже кабанов валил. Без тебя обойдусь».
Директор    снял с плеча винтовку и отправился к зимовью. Георгий  видел, как он несколько раз поднял руку ко лбу.
«Спасибо Генрих, друг мой дорогой.  - вполголоса пробормотал  Гоша . – Пожалуйста, добавь этому  человеку боли в голову. Это очень плохой человек.
Генрих, ради Ирочки прошу. Ты  уж, сделай так, чтобы он не ослеп и не умер. Не  то, нас с ней,  по допросам затаскают».

Дойдя до избушки,  директор    вытянув  перед собой винтовку, остановился неподалеку от входа.
Постояв так с минуту, он сделал пару шагов к  порогу. И вдруг, выронив  оружие,   громко заверещал.

Назад он бежал так, будто за ворот его    охотничьего костюма,  кто-то высыпал  совок раскаленного угля.
Георгий успел  увидеть побелевшие от ужаса глаза  директора, его искаженный в душераздирающем вопле,  рот, когда тот с быстротой звука, промчался мимо егеря.
Приблизившись к избушке, Гоша поднял брошенную охотником винтовку.
«Земной поклон тебя, Генрих», -  Гоша склонил голову в знак признательности    покойному мальчику.
Положив у порога, принесенные с  собой сладости, он  отправился на кордон.
Егеря не особо терзали раскаяния в содеянном.  Он был уверен, что каждый злоумышленник,  должен  понести справедливое наказание.

Не смотря на ужас, охвативший директора, он  сохранил остатки рассудка.  Охотник не сошел с ума, не убежал в тайгу.
Примчавшись на кордон, он    крикнул  водителю, чтобы тот немедленно заводил  машину.
Побросав  свои вещи, забыв про потерянную винтовку, он в панике бежал с кордона.
Директор ничего не помнил из того, что  увидел в зимовье.  Но он  долго  еще, не мог отделаться от животного страха, преследовавшего его, еще несколько суток..
Не понимая причины  своего ужаса, директор не  имел так же,  причин  привлечь к ответственности егеря.
И он не стал этого  делать боясь, что его посчитают за сумасшедшего.

Шли дни.
 Состав лицензированных охотников на кордоне, менялся постоянно. Одни уезжали  довольные, увозя с собой добычу. Другие, не сумев ни чего добыть, уезжали  озлобленными, с пустыми руками.

Они  из опыта  знали, что с окончанием  срока их лицензий, бесполезно уговаривать егеря, продолжить охоту.
Те, кто охотился здесь впервые,  пытались «купить»  Георгия взяткой.    Те, кто обладал высокими служебными полномочиями, пробовали  давить на егеря, угрожая ему неприятностями.               
  Но Гоша оставался верен своим принципам.  Никому из тех, у кого кончился срок их охотничьих лицензий, не удалось  продлить срок охоты, даже на несколько часов.
 Но на  место уехавших, прибывали  другие любители охоты. И этому потоку,   казалось, не будет конца.
К концу срока охотничьего сезона, все жители кордона изрядно устали. 
Георгий вымотался физически и морально. Ему, как никому другому, было слишком тяжело  наблюдать, как один за другим гибнут  звери,  от пуль любителей узаконенного убийства.

Супруги Родниковы, тоже искренне жалели зверье.
Катерине  приходилось готовить не только для своих, но и для гостей.
Отказаться она не могла. Часть средств от проданных  охотничьих лицензий, поступала в «Лесхоз».    И директор Нижнекаменского Лесного Хозяйства, распорядился    выплачивать хозяйке кордона, небольшую сумму, как поварихе.
С наступлением холодов, охотников заметно убавилось.
 Наконец-то, полностью завершился очередной охотничий сезон.   Георгий  смог выбраться в   свое село.

В это  раз,    Митьку запрягли в сани.   Стояла вторая половина ноября .  Снег   основательно укрыл замерзшую землю.

Двадцать километров, для сильного, молодого животного, запряженного в легкие сани,  это конечно не расстояние.
Застоявшийся олень,  быстро домчал Георгия до  его села.
В родительском доме, он застал только мать.  Его отец, пользуясь безветренной ясной погодой, ушел  к Оби. Иван Андреевич обожал зимнюю рыбалку.

  На реке лежал достаточно крепкий лед.
Недавно официально открылась пеше конная переправа  через Обь. Так что, никакая опасность  любителям подледного лова, не  угрожала.
Иринка  находилась на занятиях в школе.
Георгий  вынул из саней мешок с мороженными   тушками куропаток.  Бедные птицы попали в ледяной плен и погибли от недостатка воздуха.
Такое явление, не редко случается в Сибирских лесах, в дни переменчивой погоды.
 С вечера  птицы «ныряют» в глубину мягких сугробов, чтобы  переждать морозные ночи, в относительно  безветренном и теплом  укрытии.
 Но если к утру, на подтаявший снег, упадет     мороз, на поверхности сугробов, появляется прочная ледяная корка.
И горе   доверчивым птицам, решившим заночевать в  снегу.   У многих из них, не хватит  сил, а главное, запаса воздуха, чтобы продолбить клювиками, ледяной панцирь.
 Егерь прекрасно знал о таких случаях массовой гибели  пернатых обитателей сибирских лесов.
Ему неоднократно доводилось спасать птиц из ледяного плена.
Если предыдущий день сопровождался оттепелями, а утро выдавалось морозным, то Гоша, прихватив с собой легкую пешню, торопился к лесным полянам, заваленным снегом.
 В такие дни, Василий непременно помогал соседу.
Не желание дармовой деликатесной дичи, руководило   работниками леса. Они  торопились спасти,  как можно большее количество   доверчивых птиц.
Но если  спрятавшихся в снегу птиц, оказывалось слишком много, то многие из них,  успевали  задохнуться, пока   жители кордона, спасали    других бедняг.
Погибших,  не успевших остыть перепелов и куропаток,  тут же обезглавливали, чтобы сохранить  их мясо в  надлежащем  виде.   На кордоне, Катерина обирала с птиц перо.  Когда птичьего пера и пуха, накапливалось достаточно много, Катя набивала им подушки.  У нее подрастали две дочери. И   их заботливая мать, готовила своим детям, достойное приданное.
Птичьи тушки смолили на открытом огне,  чистили и потрошили.  Затем , тушки   несколько раз , обливали водой и  оставляли на морозе. В таком ледяном панцире, любое мясо, могло храниться до самой весны.

Валентина Прокофьевна встретила сына радостными причитаниями.  Но без упреков в  долгом отсутствии в селе.
 Не первый год, ее младшенький  работал на кордоне. И его родители знали, что в дни  открытой охоты, Гоша   не покинет своих владений.
Две старшие дочери  супругов Добрыниных, одна за другой, уехали  по комсомольским путевкам, на строительство БАМ.

Там   они  повыходили замуж за таких же неисправимых романтиков, какими были сами. После нескольких лет работы на магистрали, они  с семьями, получили квартиры в  Иркутске.
 У старшей Натальи, подрастали двое мальчишек.   Младшая  Таня,  недавно родила дочь.
 Валентина тосковала по дочерям.  Своих маленьких внуков, ей довелось видеть   всего пару раз.
Дочери с мужьями и детьми, предпочитали проводить свои длинные, северные отпуска, в более  экзотических местах, чем село их детства.

Младший ребенок Валентины Прокофьевны, ее сынок Гошенька,  не обманул надежд своих родителей. Единственный из троих детей Добрыниных, он остался в селе.
И не беда, а напротив радость, была в том, что работал Гоша в тайге, за двадцать километров от Нижнекаменки.
По мнению родителей егеря, его профессия была очень нужной и важной. И родители парня гордились своим  сыном.
В доме родителей, как всегда, вкусно пахло щами и свежей сдобой.
Валентина усадила Георгия за стол.  Подливая ему щей, она приговаривала, ласково  гладя сына по плечам:
«Проголодался, сыночек.
Мамкиных щей отведай, голубчик. Отец еще не скоро заявится. Медом ему та рыбалка  смазана. Принесет трех окуньков и радуется, будто  осетра добыл.
И Иринка из школы придет  не скоро. Так  что отобедать, еще и с ними успеешь».
Гоша поднял голову от тарелки. Ему не терпелось расспросить мать о   девочке.  Георгия  очень волновало мнение дорогого ему человека, об Иринке.
«Ну как вам мама, квартирантка? Как ладите меж собой?»
Георгий единственный из  семьи, называл мать на «вы», тем самым выказывая  ей глубокое уважение.
И  хотя, отца он любил не меньше, чем мать, Ивана Андреевича, он величал на «ты». Видимо, из соображений мужской солидарности с ним.

«А   чего бы, мы не поладили с Ирочкой? Это  диво дивное, а не девушка. Все-то она видит, все  умеет. Не успею подумать о том, что корову доить пора, она уж с ведром наготове.  И полы помоет, и тесто поставит. 
И учится на пятерки. Смотрю на нее и  забываю, что  она  квартирантка. Так и хочется назвать ее «доченькой».
Эх сын! Мне бы невестку такую. Внуков понянчить, а там и помирать не страшно…  А то ведь, Наташины дети, мне только  по родству внуки.  Все «бабушка да бабушка».
Не приучены у нас люди, так родных бабок звать.
Бабушка! – Как  чужая будто им. Всю жизнь в Сибири, внуки бабушек «бабой» зовут. Тепло  так. А «бабушка» , это уважительно только для чужих».

«Мама, ну вы у нас, далеко еще не бабушка.  Но и не настолько молоды, чтобы корову держать. Но ведь вам это  бесполезно  доказывать..»
«Сынок, ты разговор в сторону не уводи.  Я тебе открыто говорю. Присмотрись к Иринушке.
Уж больно хороша девушка. И в город бежать не собирается.  Говорит, что   на звериного врача, выучится. И на кордон вернется.
  Она ж, тебя любит… Молода еще, конечно.  Но ведь ты, бирюк упрямый, насколько я вижу, никого другого на примете не держишь. Или есть какая?»

Георгий со смехом поднялся из-за стола. Поцеловав мать в макушку,  сказал,
«Молода Иринка для любви .  Вам, мама, показалось, что она  меня любит. Молоденькие  девочки, часто  влюбляются в более взрослых мужчин. Но это быстро проходит. И у Иринки пройдет. Ее будущий муж, возможно, сейчас с ней, за одной партой сидит.
Ире учиться надо. Школу закончить, институт… За это время, я уж дедушкой успею стать. А что касается девушек или там, женщин, то нет у меня никого, мама,  Не до них. Работы много. И задумок еще больше…».

Георгий оставив вздыхающую Валентину на кухне, вышел   во двор. Разговор с матерью, еще  сильнее всколыхнуло в нем желание, поскорее встретиться с Ириной.
Митька, стоя у с забора, самозабвенно поглощал шуршащие на морозе, тальниковые веники.

Его  крепкие, ветвистые рога,  украшавшие гордую голову оленя, придавали ему царственный, неприступный вид.
Хотя, на самом деле, Митька был добрейшим животным. Послушным и ласковым.
К зимним холодам, его серенькая шубка, превратилась почти в белую,  с густым, теплым подшерстком.

Гоша вышел за ворота. Ноги сами понесли его  к школе, находящейся на соседней улице.  Десять лет,  ходил он сюда за знаниями.

Перед глазами Георгия,  замелькали знакомые, ставшие родными, лица  его учителей и сверстников. На миг появилось и тут же исчезло смазливое личико девочки Вики.
Гоша  сердито тряхнул головой, окончательно избавляясь от ненужного видения. Хотя сейчас, он был благодарен   той высокомерной девчонке.
Если бы  не она, то Гоша, скорей всего, работал бы  где ни будь, в ОВД. И тогда, не было бы в его жизни,  тайги с ее неповторимыми красотами.  С ее дикими животными, ставшими для егеря, настоящими «братьями меньшими».
Не было бы так же, в его судьбе,  самой очаровательной на свете, юной девушки, по имени Ирина Родникова.

Георгий вошел в пустынный коридор  одно этажного здания школы.
Шел очередной урок. И дети, от первоклашек до  выпускников, занимались своими учебными делами, каждый в своем классе.
Гоша взглянул на часы. Быстренько высчитал в уме, время оставшееся до звонка.
Урок оказывается, только начался.
Георгий вышел из школы и отправился  к школьному стадиону, находящемуся совсем рядом.
Он с удовольствием,  подтянулся несколько раз на турнике. Чтобы скоротать время, пробежался по утоптанной дорожке, вдоль   забора, огораживающего стадион.
Сердце мужчины сладко заныло при воспоминаниях о прошедших , школьных буднях.
Наконец до его ушей, долетела   металлическая трель школьного звонка. Причем, натурального, не электрического. Такое нововведение, еще не докатилось до стен сельской десятилетки.
«Интересно, кто  сейчас  звонит в колокольчик. Все та же, тетя Соня уборщица наша. Или кто другой?»- Гоша вошел в оживший от детского шума, гулкий коридор.
Он знал, где расположены комнаты  двух параллельных,  девятых  классов.
Ничего казалось, не изменилось в школе за те десять лет, что Гоша вышел из ее стен.


Ученики старших классов, в отличие от учеников младших групп, вели себя более степенно.  Одни группками стояли в коридорах у подоконников,  другие оставались в классах.
Девочки  жались ближе к высоким, обитым металлом  печам.
Таких печей в коридоре было несколько.  Топились  они обычными дровами прямо из коридора.
Их разогретые   огнем  стены, выходили  в классы. Такое положение печей, позволяло истопникам, поддерживать огонь в печах, минуя учебные помещения.

Георгий поискал глазами Ирину. Но ее в коридоре не было.
Заглянув  в класс, с табличкой на двери «Девятый «А»», Гоша сразу же увидел Иринку. Она сидела за партой, по взрослому, подперев ладонью щеку.
Девушка смотрела куда-то в пространство, незнакомым  Гоше взглядом.  Создавалось впечатление, что Ира никого вокруг себя, не видит. Но видит то, что не могут увидеть  ее одноклассники.
«Ирина, - не громко позвал Георгий.
 Ира медленно, словно выплывая из гипнотического сна, повернула голову. Несколько секунд, она  смотрела на Гошу, так же отрешенно.
Но вот ее взгляд ожил.  Глаза Иринки засверкали  радостью.
Ее пухлые, сочные губы расплылись в счастливой улыбке.Быстро поднявшись со скамьи, она  подошла к егерю.
«Гоша, ты приехал!- Георгий успел перехватить гордый  взгляд   юной  девушки, брошенный в сторону шушукающихся у печки, одноклассниц.
—Тебя три месяца не было! Я так скучала», - Ирина понизив голос до полушепота,  смущенно опустили голову.

«Я, тоже-  признался Георгий. Он и сам непривычно смутился перед этой совсем еще юной красавицей.-
-Ирочка, ты же знаешь, как я бываю занят в сезон  разрешенной охоты. Ты скоро  освободишься?»
Ответ Иринки прервал  трель звонка, приглашающая  учеников на занятия.  Она с силой сжала  его пальцы.
 –Один урок остался всего.  Гоша, прошу тебя, не уходи. Пойдем домой вместе…».

Подхваченная толпой одноклассников; Ирина скрылась за дверью учебной комнаты.
Георгий понимал Иринку. Не смотря на то, что идти от школы до дома его родителей, было не более 10 минут, она хотела проделать этот путь, рядом с ним.
Когда- то, он сам   уходя из школы, старался  идти если не рядом, то хотя бы позади Вики.
Чтобы скоротать  предстоящие 45 минут ожидания конца урока, Гоша решил сходить  к клубу.
Он не планировал отправиться в обратный путь, сегодня же. Возможно, завтра в воскресный день, он так же останется  дома.

 Три месяца напряженной работы в лесу, давали ему право на   не большой отдых.
Большой, по сельским меркам, деревенский клуб, располагался    совсем не далеко. Георгий дошел до дверей клуба. Здесь обычно, вывешивалась   афишка, с названием предстоящего фильма.
«Город зажигает огни», - прочел он название фильма. Билеты в кино, почему-то, продавались только перед началом    показов.
Киномеханик, он же кассир, отрывал двадцати копеечные зеленые билетики от катушки билетов. Ни определенных мест, ни рядов в билетах не указывалось. Зрители входили в зал. И  рассаживались на свободные места. Вместо  привычных нам кресел, в зрительном зале, стояли деревянные скамейки с не высокими спинками. Одна  такая   скамья, вмещала четырех человек.
 Мест в клубе всегда, на всех хватало.  Так что указывать места в билетах, было бы, лишней тратой времени.
Через несколько минут, Георгий шагал к своему дому, держа под мышкой, жутко неудобную, но  супер модную учебную папку Иринки.
Девочка шла рядом с ним, незаметно  постреливая по сторонам счастливым взглядом. Ей хотелось, чтобы ее,. в обществе красивого взрослого парня, видели все.
И пусть потом завидуют! Ведь «её» любимый,  был самым лучшим во всей округе.
Вечером  Гоша с Ириной отправились в клуб на восьми часовой  кино сеанс.
В фоей клуба, Георгий лицом к лицу, столкнулся  с Викой.
 Стоявшая с ним рядом Ирина,  отвлеклась на разговор с одноклассниками.

«Гоша, ты что это, на школьниц переключился?  Или одичал  совсем в своем лесу? Нормальная девушка, вроде меня, в лес за таким  придурком, не пойдет, конечно.
 Решил   безмозглую  соплячку,   подмять?.. Говорят, она тоже дикая, как и ты.  Парочка. Гусь да гагарочка.. А не боишься сесть за совращение малолетки. Или ты, мент недоделанный, на своих бывших  друзей надеешься».-
- сузив глаза, зло зашипела Вика прямо в лицо Георгия.
 Опешивший от такой наглости, Георгий, не сразу нашелся, что ответить бывшей возлюбленной.
Но он не успел достойно ответить Вике.

Ирина резко крутнувшись на каблуках,  повернулась к Вике.
Ира  казалась внешне спокойной, хотя внутри нее все клокотало от ярости.

«Да, я  малолетка,-
- ничуть  не понижая голоса,  твердо произнесла  она.
-  Но я  вырасту и стану  скоро совершеннолетней.  А вот ты,  уже старая. И нос у тебя красный. И морщины видны. А мы с Гошей поженимся, когда я школу закончу.  Потому, что я его люблю. И никогда не предам, как ты.
И он меня любит. И никогда не обидит!»
Гоша,   смущенно улыбаясь, подхватил Ирину под руку.  Не удостоив онемевшую от злости Вику взглядом, он повел  Ирину  в зал, под   одобрительный  шепот  её одноклассников. 
Сидя рядом с девушкой в темном кинозале, Георгий вдруг понял, что  действительно любит эту прямодушную, , в то же время нежную и доверчивую девочку.

И это открытие  принесло ему  настоящий восторг. Он  полюбил ее. Трепетно и нежно , полюбил по настоящему. Так, как  не любил в свое время,  Вику.
В юности он  полностью зависел от настроения капризной,  высокомерной девчонки.
Но сейчас Гоша   испытывал   не только любовь к Иринке, но и огромную ответственность за  нее.

Весь следующий, воскресный день, Гоша с Ириной  потратили на визиты к ранее  репрессированным немцам.
Ирина давно уже выяснила у Валентины Прокофьевны, кто из немцев, переехал в Нижнекаменку из поселка, где проживала ее бабушка.
Тех, кто мог лично знать   погибшую семью  Генриха, оказалось трое.

Прихватив   в качестве подарка,  жареную куропатку,  молодые люди отправились к старому Иосифу Карловичу Кляйн.
Старик,  недавно схоронивший  жену,  жил один в не большом, ухоженном доме.
 Георгия со спутницей, Кляйн встретил   без агрессии, но настороженно.

Шел 1968 год.
Почти 30 лет  Кляйн вынужден был проживать в чуждых ему местах.
Официальное положение   о реабилитации,  немцы,  насильно  депортированные в Сибирские регионы, получат только в начале девяностых. . В 1955 году, с них было сняты правовые ограничения.
Смысл этого государственного указа, заключался в  том, чтобы узаконить   проживание немцев там, куда они были сосланы в 1938 -42 годах.

Но  частичное  право  возврата на историческую родину, немцы получат только в 1972 году.

Иосиф Карлович, так же как и его сограждане, получил все юридические права Советского человека.  Отныне  бывшие сосланные и их потомки,  могли участвовать в выборах, ходить на праздничные демонстрации, занимать определенные  руководящие посты.     Дети репрессированных, наряду с прочими детьми, могли  обучаться в  ВУЗах.  Но официальной реабилитации  они не получили.
Новое Советское Правительство, пришедшее на смену Сталинского режима, не сочло нужным, объявить   об официальной  реабилитации бывших, практически, узников. Никто не извинился перед  депортированными.

Привыкание к своему новому, не официальному положению свободного человека , полноправного  гражданина СССР, для большинства  старшего поколения немцев,  продвигалось тяжело.
И если их дети и внуки, легко сходились с такими же детьми местного населения,  то тем, кто помнил  унижения военного и после военного времени, приходилось  очень не легко..
Иосифу Карловичу перевалило далеко за 70. Но он все еще, работал в колхозе, выполняя мелкие поручения начальства.
Крытый  сосновым горбылем, (по немецкому обычаю),  двор  старика, был завален   ивовыми прутьями.  Получая мизерную пенсию, Кляйн подрабатывал плетением хозяйственных корзин.
В таких корзинах, работники животноводческих ферм, разносили силос коровам.  В них же, носили опилки на подстилку животным.  Корзины меньшего размера, поступали в небольшой,  колхозный курятник. В них  устраивались гнезда для кур.
Кроме корзин, старик умело плел  удобные и красивые «кошевки».   Так называли в селах,  своеобразные кареты, что устанавливали на конные сани и телеги.
Плетеными кошевками, в основном  пользовалось  колхозное начальство.
За свою не простую, кропотливую работу Кляйн получал  отметки о трудоднях.
  Дважды в год,   после завершения   посевных  и   уборочных работ, Иосиф Карлович, наряду с другими колхозниками, получал положенные ему, «бонусы» в виде   сырого зерна и муки.
Денежных выплат, в отличие от  тех, кто работал в полную силу, ему не полагалось. 

Не смотря на кажущееся равноправие    к «пришлым» да еще и немцам,   большинство из местных, долго еще относились с едва прикрытым  пренебрежением.
Не мало было случаев, когда  русские  детишки младших классов,  обзывали немецких детей «фашистами», доводя тех до слез.
Дети  могли подслушать подобные эпитеты, только от родителей,  враждебно настроенных против немецкого населения села.

Георгий с Иринкой, навестившие одинокого  Кляйна,  догадывались  об    негативных последствиях  «тихой  войны» односельчан, против безвинных жертв Сталинского указа.
Поэтому, их ничуть не удивила сдержанность старика по отношению к русским гостям.
Георгий тепло поздоровавшись с молчаливым хозяином, положил на стол   все еще  горячую после жарки, тушку куропатки.
«Простите за вторжение нас, Иосиф Карлович. Примите гостинец от мамы моей Валентины Прокофьевны. Дело у нас к вам, почтенный. Очень нужное и серьезное не только для нас.
Думаю, что и вам  оно будет не безразлично».

Приветливая улыбка  на лице старика, разгладила его морщины, сделав  Кляйна на десяток лет моложе.
«Хорошие у тебя родители,  Георгий.  Клару мне похоронить  по людски, помогли. Спасибо им,- одобрительно пробормотал он. В его голосе слегка лишь, улавливался  характерный для немцев, акцент.
- С чем пожаловали ко мне, люди добрые?»
Смахнув с широкой скамьи  рыжего кота, он предложил Георгию с Ириной присесть.
Гоша, подтолкнув к скамье спутницу, присел рядом с ней.
Не торопясь,  обдуманно, но достаточно коротко, он изложил хозяину   о найденных в лесной избушке, скелетах.
«Вы Антонину Никифоровну Родникову  помните? Из того поселка, куда вас в  сорок первом отправили?   Она вас хорошо помнит. Так вот она утверждает, что скелеты те, принадлежат вашим соотечественникам по фамилии Браун.  В избушке кости двоих взрослых и одного ребенка…
 
Вольдемар, Эрна и сынок их Генрих Браун».

Георгий смолк на полуслове, увидев как резко изменилось выражение лица   хозяина дома.  Приветливая улыбка  погасла, уступив место мрачному, тоскливому выражению его взгляда.
«Неужели нашлись? Нам врали, что сбежали они. Но мало кто поверил  тому, лесхозовскому палачу…».

Иосиф Карлович  грузно опустился на  табурет. Прижав к лицу ладони, он затрясся в беззвучном плаче.
Испуганная Иринка подскочив с места, бросилась к старику.
«Ну что вы? Не надо, не расстраивайтесь. Похоронить их надо достойно. Мы с Гошей вдвоем не справимся.  Вам  всем, кто сюда переселен был, объединиться как-то, надо. И подать  наверное, какое-то общее  прошение или заявление в Сельский Совет.   А мы поможем, чем сможем…».  -Ирина беспомощно обернулась к Гоше.
Он ответил ей одобрительным кивком головы.
«Ну да. Я думаю, что начинать надо с этого. Можно сказать  властям, что Брауны вам родственниками доводились. Не думаю, что кому-то в голову взбредет, проверять это».

Узнав, что Георгий с Ириной собираются пойти к другим  немцам из тех, кто мог знать  замученных  Браун,  Кляйн вызвался отправиться вместе  с молодежью.
Гоша как и его   спутница, подозревали, что их  затея окажется тяжелой. Но  такой бурной реакции, они не ожидали.
Пожилые люди, к которым они заходили,  вспоминая красавицу Эрну ее работящего мужа и тихого, забитого Генриха, заливались горькими  слезами.
Слишком тяжелы для них, оказались  горькие воспоминания о   тех тяготах, что выпали на долю репрессированных .   Еще горше становилось  людям, узнавшим,   какая страшная участь постигла  их знакомых.

 «Сейчас зима. Все снегом заметено.  В любом случае, весны надо дождаться.  Но за это время, необходимо добиться от местных властей, разрешения на погребение  ваших товарищей, -
- подытожила на прощание Ирина.- - Понизив голос,  она  виновато добавила.
-Товарищи дорогие, только прошу вас. Давайте сделаем все спокойно. Без  политической ноты. Ни вам, ни нам с Георгием  Ивановичем, не нужно лишнее внимание властей. Тем более, что современное начальство, не виновато в той политике, что  существовала при товарище Сталине».


По дороге в дом родителей, Гоша заметил хмурое выражение на личике Ирины.  Она явно была чем-то, не мало расстроена. Чем именно, Гоша понимал. Ему самому было не по себе от того, что  простое, казалось бы, погребение найденных скелетов, окажется далеко не простым.
«Не грусти,  Иришка. Все образумится – попробовал он  отвлечь девочку от мрачных мыслей.
Подняв на него наполненные слезами глаза,  Ирина с болью в голосе, заговорила.
«Гоша, я никак не возьму в толк, почему твой начальник Лесхоза,  отказался посодействовать  своим же односельчанам, в обыкновенных похоронах?  Что тут криминального или противозаконного? Война давно закончилась. Наши Советские немцы,  имеют  такие же права, как и все остальные граждане страны.
Они же не виноваты, что Гитлер   организовал фашистский режим. Я в шоке. Ведь  наши Кляйн, Браун, Бухман и прочие, родились в России, а не в Германии.
Ну хорошо. Допускаю, что кто-то из  российских немцев, мог  стать диверсантом.  Но те кто здесь, в Сибири работали, они при чем? Тем более, в наше время.  Почему они не могут нормально, без каких-то  опасений, похоронить  своих земляков?. 
Стыдно так говорить, Гоша, но я всерьез начинаю сомневаться в том, что  наша страна, самая справедливая в отношениях к своим гражданам».

«При чем тут наша страна, Ирочка? -  не весело откликнулся Гоша.   Остановившись у края  дороги, он развернул Ирину лицом к себе.-
-Девочка моя милая;запомни и никогда не сомневайся в том, что наш Советский Союз, входит в первую четверку самых могущественных держав мира.
А так же в том, что  сама по себе, политика КПСС, действительно, самая справедливая.

В истории человечества, еще ни одна страна, так быстро не восстанавливалась после военных разрух.
А ведь это, не только заслуга наших граждан. Надо отдать должное умелому руководству того человека,  который стал причиной многих бед своего народа.
Он сумел стать отличным стратегом, выигравшим   жестокую войну.
Сумел  организовать людей, которые в  невообразимо короткие сроки,  подняли  страну из руин военной разрухи.
И за это, мы не можем не быть ему благодарными.
Сталин конечно, очень не справедливо относился к людям других наций. Он не только немцев прижимал. Ты еще малышка, хоть и умная, начитанная. Но в СМИ    существует  строгая цензура. И   большинство людей, мало что знают о том, что происходит в Верхах. А там,  тоже мало что знают, что творится в местных управах.
Никита Сергеевич  молодец.Он сумел развенчать культ личности Сталина. И я так думаю, что лично он, не стал бы препятствовать   открытым захоронениям тех, кто напрасно пострадал от Сталинского произвола.
Но видимо, местные перестраховщики от  КПСС,  все еще живут под страхом  сталинских ГУЛАГов.  И  ведь, чем  меньше правящая  сошка,  тем она трусливее. Никто не хочет взять на себя ответственности за  организацию похорон жертв Сталинского режима.
Вот так и живем с оглядкой на соседа. По  принципу, «как бы, чего не вышло». Прописанная в Уставах, политика нашей Партии, несомненно, самая справедливая в мире.
Вот только в жизни, далеко не каждый руководитель,  придерживается той политики.  Это система, Ирочка. А бороться с системой, пока еще, невозможно.
Возможно, когда   старые руководители,   пугающиеся собственной тени, уйдут в отставку,   все изменится к лучшему. Но  у нас как? К управлению страной и людскими судьбами, допускаются только те, кто достиг пенсионного возраста. Я считаю это парадоксом.
Не печалься ,  Иришка. Справимся».
 Георгий говорил не торопясь, обдумывая каждое слово.  Одна его рука лежала на плече девушки. Свободной рукой, он осторожно перебирал тонкие пальчики  Иринки.
Они стояли   неподалеку от   дома Гоши, на краю дороги. Улица, по случаю выходного дня, была пустынной.   Уставшие за неделю  люди, отдыхали  от  трудов праведных,  в своих теплых домах.
«Справимся,- покорно кивнула Ирина. – Похороним конечно. В крайнем случае, без разрешения Сельсовета. Не станут же они, назад кости выкапывать…».
В тот же день, ближе к вечеру, Георгий отправился на кордон. Он не привык пренебрегать своими обязанностями.
В самом разгаре был  звериный гон. Одуревшие от переизбытка тестостерона самцы, забывали об осторожности. И легко могли стать  жертвами недобросовестных охотников.
Иринка  снова втянулась в школьную жизнь. Но  она никак не могла забыть о  последнем их разговоре с Георгием.
Недавно, на  демонстрации, посвященной 50 годовщине Великой Октябрьской  Социалистической  Революции, она вместе со  всеми, с гордостью пела:
«Кипучая,  могучая, никем  непобедимая, Страна моя, земля моя, ты самая любимая…».
Страна , земля,  Советская Родина, действительно были для Ирины, самыми любимыми. И какая разница, кто управлял  ее любимой страной.
Вспоминая каждое слово Георгия, Иринка  с новой силой прониклась убеждением, что все, задуманное ими, обязательно успешно завершится.
Прошла неделя. Как-то, вернувшись домой после занятий, Ирина увидела в доме  Добрыниных, не знакомого, пожилого мужчину в милицейской
форме.


Ирина не разбиралась в знаках отличия    на форменной одежде.  Но взглянув на  звездочки на погонах милиционера, поняла, что перед ней не рядовой   оперативник.

Из-за плеча милиционера,  восседавшего за обеденным столом,   выглянула хозяйка дома. Она беззвучно  что-то шептала , выразительно жестикулируя Ирине.
«Валентина, выйди  отсюда.  Не отсвечивай, а то привлеку», -- грозно приказал милиционер.
«Хам, -   определила про себя Ирина.
- С пожилой женщиной, на «ты» разговаривает».
  Но Валентина Прокофьевна, кажется, ничуть не испугалась грозного тона   оперативника.
«Я у себя дома. И  нечего мне тут приказывать. А с квартиранткой моей, ты при мне говорить будешь , Петро! Ирина не совершеннолетняя…».
 – задиристо парировала женщина.
«Ничего себе! И она с ним на «ты», - еще больше удивилась Ира.

«Выйди, я тебе сказал. Умные все нынче стали. Я не допрашивать ее собираюсь. Поговорить только», – принизил голос  милиционер.
 Ирина молча сняла   верхнюю одежду и  подсела к столу.
«Чего вам дяденька?. Я ничего плохого не делала. – напустив на себя глуповатый вид, спросила она. Внутренне  Иринка вся подобралась, предчувствуя о чем пойдет разговор.
Она не ошиблась в своих предположениях.
«Ира? Дочь нашего  лесника? -    спросил милиционер.-
 -Ты, девочка, ничего не бойся . Но  отвечай мне честно. Ты еще   сравнительно маленькая. И  тебе ничего не будет. Но в том случае, если запираться не станешь.
Я местный участковый.  Петр  Викторович Смирновский.  Скажи девочка, это  Георгий Иванович заставил тебя  агитацией среди сосланных немцев заниматься?» -
-Глаза участкового, утонувшие в  хитром прищуре, кололи Иринку, как острые  иглы.

«Какой  еще агитацией? Я вас не пойму что-то…»
«Обыкновенной агитацией, подрывающей  политику нашей  партии и государства в целом»,-  прикрикнул участковый. Но в голосе его, Ира расслышала скорее усталость, чем злость.
Ирина перевела беспомощный взгляд на лицо Валентины. Та стояла бледная, с широко раскрытыми, изумленными глазами.
«Напрасно я ей не рассказала -… запоздало пожалела Ирина.
-Дяденька, милиционер. Вы зря так говорите,-  нарочито жалобно   затараторила девочка. Она решила продолжать прикидываться недалеким подростком.
 
Подпустив в голос плачущих ноток, Ирина   в то же время, тщательно обдумывала каждое слово ответа этому, вовсе не сердитому, блюстителю право порядка.
-Это я нашла в лесу старые скелеты. Моя бабушка  сказала, что это кости семьи Браун. Они там с войны еще лежат…»
«Это какая бабушка? Уж не Антонина ли Родникова из поселка Н… - усмехнулся участковый.-
 -Воинственная старуха… Но почему вы не заявили в милицию?»
Слово «старуха», больно резануло по сердцу Ирины. Но она   решила не лезть на рожон. Ради Георгия, ради бабушки.

«- Бабуля заявляла в Поссовет. Но там сказали, что это не их дело. Предложили самим закопать те кости и  молчать. И  директор Нижнекаменского Лесхоза, то же самое сказал.
Но ведь   те скелеты людей, а не  зверей.  Вот мы и решили… Вернее, я первая предложила Георгию Ивановичу, привлечь к похоронам  соотечественников  погибших людей…».

«Самая умная? – снова разозлился участковый.
 – А знаешь ли, умница, что твоя немчура, в составе пяти человек, заявились в наш Сельсовет. И предъявили требования,  выделить им участок для захоронения на местном кладбище. На том самом, где среди прочих , покоятся герои войны и  Социалистического труда…
Я сам всю войну прошел. И не хотел бы, чтобы рядом со мной,   немец лежал.
При чем, заметь, немец сосланный  в Сибирь, по подозрению   в сотрудничестве с фашистами.
А что касается тех, что вы нашли.. Так я отыскал в  районном архиве, их дело.
Они сбежали с  работ, саботировав  при  этом, Военный Указ, о всеобщей трудовой деятельности в тылу нашей Родины.
Если  скелеты действительно их, то  они  получили то,  что хотели…».

«Не правда, – забыв об осторожности, крикнула Иринка.
- Моя бабушка никогда не станет говорить того, в чем полностью не уверена. Вы не знаете…».
«И знать не желаю, – жестко перебил ее участковый.
-И тебе советую забыть. С Георгием я поговорю еще по душам..

«Петро; мы же с тобой за одной партой,  в школе сидели. Ты же прекрасно знаешь и меня, и детей моих. Отстань ты от Гоши, ради Христа» .- простонала Валентина Прокофьевна.

«Ты Валентина, думаешь, что  мне очень хочется копаться в этом дерьме?  Да ничуть. Но я обязан отреагировать на  приказ Главы  нашего Сельсовета, разобраться в ситуации.
Эти самые Брауны, не первые, чьи кости   после войны   находят.
Но люди не дураки, чтобы с политическим делом связываться.   Тихонько мне сообщают. Я так же тихонько, те кости  закапываю. Сам. Чтобы меньше внимания  привлекать к щекотливой теме.
А у  твоего, великовозрастного сынка, на это ума не хватило?  Кто, как ни Гошка твой, должен  понимать, что может последовать за подобной оглаской?
Смирновский шикнул на вскочившую с места девочку:

-«Сиди, дуреха. Слушай, что тебе  старшие говорят. Тебе еще в ВУЗ поступать надо. Ты же наверное, комсомолка?  Вот и не порти свою анкету.
А  с бабкой твоей и с Гошей, а сам договорюсь.
 Скажи «спасибо» Валентине Прокофьевне. Мы с ней с  рождения знакомы.
Не хочу я перед выходом на пенсию, никому проблем добавлять.
Так и быть, улажу я  ваши делишки . 
Как снег сойдет, зароем   те скелеты, будь они неладны.
Но  вам обеим, советую рот крепко на замке держать…».

Ирина почувствовала, как в ее душе поднимается  волна бешеного протеста.  Ей неудержимо захотелось крикнуть в лицо блюстителя законов, не сняться ли ему по ночам, призраки тех безвинных  людей, чьи кости пришлось тайно зарывать ему в лесу.
Но, столкнувшись с умоляющим взглядом Валентины, она с трудом подавила в себе  взрыв  праведного  гнева.
 Смирновский поспешно покинул дом Добрыниных.

«Ирочка, детонька родная. Забудь ты  про  тех бедняг. Думаешь, я ничего не понимаю. Я же мать. И точно знаю, что Гоша мой, никогда бы не стал защищать  плохих людей.
А Петя, он  не плохой человек.   И  добросовестный служака. Должность его такая, что не всегда справедливость отстаивать ему доводится.   Прости ты уж его.   И не суди строго. Люди Советские не смогут никогда забыть тех, кто у них на войне погиб.
Большинство прекрасно понимают, что   не все немцы сволочи.   Но  не все могут с собой справиться..».
Не зная, что ответить своей доброй хозяйке, Ирина решила промолчать.

А ночью ей снова приснился Генрих.
Он ни в чем не упрекал свою юную подружку.  Мертвый ребенок, моча смотрел на девочку. В глазах его стояла не детская тоска и боль.
«Не сердись, Генрих. Я все равно, не позволю зарыть вас, как собак. Мы с Гошей постараемся, чтобы вы не были забытыми.  Потерпи до весны, пожалуйста..», -  сквозь слезы прошептала ему Иринка.

Она  не очень  представляла себе, что сможет сделать для  семьи замученных Браун.  Но в Ирине , отчего-то, зрела уверенность в том, что  она добьется справедливости в этом вопросе.

Быстро пролетел декабрь. Накануне Нового 1969 года,  к родителям прибыл  Гоша. Он ввалился в дом вечером 30 декабря, впуская с собой, клубы ядреного, морозного воздуха.
Ирина стоя у стола, начиняла   тушеной капустой праздничного гуся. Валентина   сидела рядом, с тихой радостью, наблюдая за проворными руками   юной квартирантки.
Иван Андреевич, пристроившись у экрана  черно белого телевизора   «Рекорд», с упоением смотрел   трансляцию балета  «Лебединое Озеро».
 В комнате, кроме хозяина, находилась парочка соседей . Из  тех, кому не посчастливилось еще, обзавестись   телевизорами.
А таких, в селах конца шестидесятых, было еще много.

Увидев   вошедшего в дом Гошу, Иринка   охнула.  Не смея броситься к любимому мужчине, она  с радостью смотрела на то, как счастливая мать, обнимает своего сына.
Поглаживая Валентину по спине, Гоша поверх ее головы, смотрел в глаза  застывшей у стола девушки.
 В его глазах, Ира уловила немое восхищение и еще что-то такое, от чего у нее перехватило дыхание.

«Привет, красавица,-  чуть дрогнувшим голосом, поздоровался Гоша. – А я елку привез. Сейчас мы с тобой, ее отогреем. Завтра с утра  украшать будет.
А  еще я сохатины привез. Снова браконьера поймал».
 – Последние слова Гоша произнес громким шепотом, бросив красноречивый взгляд на закрытую дверь комнаты, где перед телевизором, сидели два  соседа его родителей.

Но те, понимая, что хозяевам  не до них, вскоре покинули  их гостеприимный дом.
 Бережно отстранив в сторону маму, Георгий вышел во двор. Вернулся он с     пушистой сосенкой в одной руке. И с   объемным мешком, в другой.
«Раздевайся сын. Я сам оленя распрягу», -  вышедший  из комнаты Иван Андреевич; накинув на плечи полушубок, ушел  определить  на место Митьку.

Вскоре ,  Георгий сидел у стола, заставленного праздничными закусками. С удовольствием уплетая   тугой  студень из говяжьих ног, он с не очень веселым  юмором и подробностями, рассказывал, как ему удалось  поймать   незадачливого охотника на лося.

«Жаль конечно, что успел мужик,  застрелить  сохатого.  Но видели бы вы его физиономию, когда я из леса на лыжах вышел.
Мужик тот оказался  хорошим знакомым. Он в поселке  на пилораме работает. Наплодил детишек шесть штук.  И все девчонки, представляете? Стоит передо мной, в шубенке на рыбьем меху. Губы трясутся. Не то от холода, не то от страха.
Честно говоря, не по себе мне стало. Надо бы  протокол по всем правилам, на браконьера составить. Шутка ли?  Второй раз за три  года, он мне попался. Первый раз я его простил. Но он тогда, зверя не успел добыть.  Год я его ружьишко у себя держал. А в сезон охоты,  вернул его,  нынче.
Мямлит мужик что-то, по поводу детей, а у самого слезы на глазах. И пошел я, мои дорогие, на должностное преступление. Не  только отпустил с миром, но и мясо позволил с собой забрать.   Мало того, так я сам в санях, отвез  сохатину  к нему в поселок. И наказал язык крепче на привязи держать.
 Ружье конечно, конфисковал.
Немного отрубил  себе  дичины,  для праздничного стола. А мужика предупредил, что не пожалею  я  его, в следующий раз.
Вот  так-то. Если до лесхозовского начальства, дойдут мои грешки, то попрут меня из егерей. Мой директор только и  ждет, чтобы я оступился..
Не так-то прост, хлеб егерьский.   Не легко хорошим егерем быть.  И одновременно человечность не терять. По отношению к таким, как этот горе браконьер»
Ирина, отодвинув в сторону,  приготовленного к запеканию гуся, во все глаза смотрела в лицо Георгия.
Не очень вслушиваясь в смысл его рассказа, она с упоением впитывала в себя, звук  голоса любимого мужчины.
Ира не замечала  внимательного взгляда Валентины Прокофьевны,  искоса посматривающей в раскрасневшееся лицо юной квартирантки.
Переведя взгляд на сына,  она  довольно  хмыкнула. Кажется, ее непробиваемый сынок,  был  так же не равнодушен к  Иринке, как она к нему.
 Гоша размотал  бечевку,  опутывающую крону сосенки.
«Смотри, Иришка, какая пушистая красавица. Ну просто как ты. Такая же колючая и красивая…- он быстро взглянул на мать и поспешно отвернулся. А пока, я крестовину сколочу…».
Гоша вышел во двор, чтобы отыскать подходящий материал для елочной подставки.
Валентина, предусмотрительно, ушла к мужу в комнату. Включив телевизор по громче, она предоставила молодежи, возможность поговорить без свидетелей.

Вернувшись в дом, Гоша занялся крестовиной.
Между делом, он сообщил Ирине, , что недавно его посетил Нижнекаменский участковый, Смирновский.
«Короче, мы  договорились, что  дальнейшую судьбу  останков,    будем решать с приходом тепла.  Смирновский  заявил, что вообще не намерен встревать в это дело. Так что Ирина, нам с тобой предстоит достойно закончить то, что мы начали».
Обрадовавшись возможности поговорить по душам, Ира тут же, подробно рассказала Гоше о визите к ним участкового».

«  Не переживая, девочка. Придумаем что надо. – успокоил ее Георгий.
- Ира,  завтра к вечеру твои сюда приедут. Новый Год здесь встретим.  Антонина Никифоровна  сама предложила за зверятами присмотреть в их отсутствие.
Там сообща решим, когда назад ехать. Ты же, скорее  всего, каникулы  на кордоне проведешь?   Сходим на лыжах к избушке. Проведаем наших страдальцев. Новогодние подарки им  унесем».

На следующий день, Гоша с девушкой занялись самым увлекательным делом,  любимым детьми и взрослыми всех поколений.
Украшенная ими елочка,  вся  засияла  , отразив в сверкающих серебром игрушках, свет электрических ламп.
Ах, Новый Год!  Есть ли на  свете праздник, подобный тебе?
Только в новогоднюю ночь, можно стать принцессой,  снежинкой,  рыцарем в броне из фольги или зайчиком. Только в эту ночь, можно чудить и предаваться  шумному  веселью,  без оглядки на ответственность за нарушение  «время тишины».

Только в Новый Год, можно неожиданно,  получить подарок о котором давно мечтал
В наши дни, только Рождество встречаем мы  с таким же волнением и надеждой на чудо.
Даже дети времени «айфонов и 3Д», до сих пор,  верят в настоящего Деда Мороза и Снегурочку.
Люди почти всей земли, дают себе слово сделать в Новом Году  то, что собирались сделать год и два, и три назад.
Кто-то, вполне серьезно, надеется  начать жизнь с «чистого листа». Перестроить дом, (баню, починить крышу и так далее).  Кто-то  клянется себе, «Последняя рюмка. В новом году больше, ни…ни..». Кто-то с уверенностью заявляет, что с нового года, возьмется за ум. Начнет хорошо учиться, перестанет  прогуливать уроки и т.д.
Да мало ли чего ни обещают себе и  родным, люди в Сказочном Новом Году.
Не просто обещают, но вполне серьезно надеются на то, что непременно так и будет.

Но как быстро пролетают эти волшебные дни, наполненные  безудержным весельем и надеждами на   прекрасное будущее.

За Новым Годом, последует не менее удивительный Старый новый год.   А следом наступают привычные будни  текущего года. Постепенно забываются все обещания, данные самому себе и своим родным.
Так было и так будет всегда. Но  снова наступает совсем новый Новый Год. И снова,  мы с нетерпением ждем нового чуда и даем новые обещания.
Да здравствует Новый Год, с его чудесами, которые изредка, но все же, происходят. 
Да здравствуют наши обещания и намерения, которые исполняются еще реже.
А главное : Да здравствует людская Вера, в новогодние чудеса.  И людская Надежда на то, что в Новом Году мы обязательно станем другими. И жизнь наша станет лучше и ярче.

После Новогодней ночи, в кругу родных людей, 
Ирина с Георгием и родителями, уехали  на кордон.
Едва поздоровавшись с бабушкой , Ирина  переоделась в легкий ватник и   спортивные брюки с «начесом».
Прихватив широкие, короткие лыжи снегоступы, она ушла в  тайгу.  Поистине сказочный лес, укутанный в причудливые снежные одежды, встретил девочку загадочным молчанием.  Было настолько тихо, что можно было услышать шорох  падавших с деревьев, заиндевевших хвоинок.
Чем глубже Ирина уходила в бор, тем интереснее и загадочней становилось в лесу.  Снег, лежавший на ветках деревьев, сверкал в солнечных холодных лучах,  невообразимыми красками.  Казалось, что чья-то, щедрая рука, рассыпала  по снежным накидкам деревьев, пригоршни серебра и драгоценных кристаллов.
На притененном  деревьями  снегу на земле,  во все стороны разбегались  следы мелких зверьков и птиц.
Ирина медленно брела между могучими стволами много летних сосен и редких берез.
 На ее губах, блуждала счастливая задумчивая улыбка.
Она вновь и вновь, мысленно возвращалась  в прошедшую, новогоднюю ночь.

Покинув шумное, домашнее застолье, они с Гошей, отправились к клубу. Там, на  сельской площади, возвышалась елка,  вернее высоченная сосна,  украшенная множеством разноцветных лампочек.
Обыкновенные электрические лампочки, выкрашенные гуашью и соединенные проводами меж собой,  в темноте ночи, смотрелись очень даже здорово.
У уличной елки, толпилось много народа.  Люди смеялись, пели и пили домашний самогон и шампанское. Кто-то играл на гармошке.
Кто-то, пел не вполне приличные частушки, под гармонь и одобрительный хохот окружающих.
В общем, все были добры и приветливы. Люди поздравляли друг друга с праздником, желали друг другу здоровья и мира.
Причем, «здоровья и мира без войны», были самыми  частыми   пожеланиями  людей, друг другу.

Почему-то, в дни нашей юности, желать друг другу «побольше денег и прочих материальных благ»,  считалось почти неприличным.

Покружившись немного у елки, в общем хороводе,  молодые люди отправились  в бесцельную прогулку по улицам села.
  В окнах, почти каждого дома, сверкали огнями елки.  Ото всюду долетали взрывы смеха, слышались веселые, возбужденные голоса.

Село гуляло. Широко и весело. Так, как умеют гулять, только  в  России.
Георгий держал в своей горячей ладони,  тонкие пальчики своей спутницы.  Он рассказывал ей, что-то   веселое.

Но Ирина плохо улавливала смысл его речи. Сердце юной девушки, замирало от  любви. Никогда еще не чувствовала она себя, такой счастливой, как в эти минуты. Жар его руки, волнами пробегал по всему телу Иринки. Он проникал  в ее сердце,  пробуждая  в груди девушки,   необыкновенную   нежность и еще что-то, пока еще неосознанное и не понятное.
«Иришка, ты меня слушаешь? – Гоша остановился и повернул  Иру к себе лицом.-
.- Я тебе один и тот же вопрос, третий раз задаю. А ты молчишь.  Устала или обиделась на что?»
«Нет! Что ты. Задумалась просто», - прошептала она, глядя снизу вверх в его глаза.
 Из ярко освещенных окон  дома, у которого они стояли, на их лица падал свет.
«Иринка, ты просто чудо! – восхищенно  воскликнул   Георгий. – У тебя в глазах, все звезды с неба отражаются.  -
Какая же ты красивая!  Куда до тебя, всем принцессам мира!
Охнув, Ира закрыла глаза, ожидая первого в жизни,  поцелуя мужчины.
Но Гоша лишь,  легонько провел пальцами  ее  по щечке. Коснувшись подрагивающих губ девушки,  непривычно смущенно , пробормотал: 
 –  У тебя на лице снег тает. И на губках, тоже. Пойдем в тепло, котенок. Замерзла совсем».
Незаметно выдохнув, застрявший к в гуди воздух, она покорно дала Гоше, увести себя в дом его родителей.


Ира  стукнула лыжной палкой по стволу дерева.   В ту же секунду, поток мягкого снега,  рухнул с веток на ее головку, укутанную шерстяным платком.

Взвизгнув , Ирина  рассмеялась навстречу,  распиравшему ее сердце, счастью. Лес, дремавший под тяжестью  рыхлого  снега, внезапно ожил.
Где-то рядом, громко застрекотала потревоженная сорока.  Ей тот час, отозвались  десятки  укрытых в ветвях и дуплах, птиц.  Краснобровый косач, тяжело хлопая пестрыми крыльями, пролетел рядом, едва не коснувшись  головы Иринки.
«Ауууу – громко крикнула вслед птице, девушка. - Мои милые , как я вас всех люблю!»
Она   долго еще стояла в чаще леса, слушая знакомые с детства, звуки  зимней  тайги.
 Холодное  солнце, медленно клонилось к горизонту, окрашивая снежный покров в розово красный цвет. Короткий  январский день, нехотя расставался с землей, когда Ирина вернулась на кордон.
Ранние сумерки  заполнили дом. И  Катерина засветила в кухне, сразу две керосиновые лампы.
Ирина отряхнув с одежды снег,  вошла в дом. Мать с бабушкой лепили пельмени, о чем-то увлеченно переговариваясь.
 Отец с Георгием, сидя у печи, заряжали   гильзы патронов.
Специальным мерным стаканчиком, засыпали в гильзы порох. Начиняли дробью или   пулями. Пули они сами отливали из свинца. Поверх   «начинки», забивали пыжи , вырезанные из старого валенка или  нескольких слоев бумаги.
Увидев вошедшую в дом Ирину, Гоша с улыбкой воскликнул:
«Вот и  хозяйка тайги явилась. Ну как там, в твоем королевстве? Нарушений нет?»

«Все в порядке,  товарищ егерь.  Браконьеров поблизости, не наблюдается. Тетерева видела. Огромный,  как поросенок. -  шутливо отрапортовала Ира.
Обернувшись к матери сообщила --Мамуль, ужасно кушать хочется».
«Воду на пельмени поставила. Скоро ужинать будем»- отозвалась Катерина.
Ирина разделась и присев  к столу, поинтересовалась, с каким  фаршем будут пельмени.
«Свинина с  лосятиной. Гоша  принес  кусок  сохатины на фарш. А поросенка отец забил перед Новым Годом.
-Увидев испуганные глаза дочери, Катя рассмеялась.
 –Не бойся, не Мишка это с Машкой.  Твои кабанята целы и невредимы. Озорники еще те. Мы их в лес выпустили. Так едва морозы начались, эти хитрецы, назад прибежали. В теплый сарай снова захотели.  А поросятину   отец твой  от мамы принес.-
 - Катерина кивнула головой в сторону Антонины Никифоровны.-
  – Помогай нам пельмешки лепить. Наморозим сразу побольше. Поедешь   назад, с собой возьмешь», -  предложила она Ирине.
За ужином Катерина налила мужчинам по стопке крепкого самогона, настоянного на таежных травах. Графинчик с напитком, она тут же, убрала в шкаф.
Ни сама она, ни Антонина, к крепкому напитку, не притронулись.  На каждой из них, лежало не малое домашнее хозяйство.   Мужчины, назавтра,  договорились проверить кормушки для лесных обитателей.
 Праздник под названием  «Ничегонеделания»,  для жителей кордона, закончился.
Ирина проснулась среди ночи, со знакомым чувством тревоги.  В последнее время, поглощенная своими  сердечными переживаниями, девушка совсем забыла о   своем бестелесном друге из лесной избушки.
«Генрих, ты здесь? - шепотом позвала  Ира. – Я знаю, что ты здесь».
«Я здесь.  – тихим шелестом отозвалось в голове девушки.
  -Мне страшно и холодно. Я спать хочу. Ты обещала…» -  Ирине показалось, что  непривычно тихий и слабый голос  ребенка, задрожал от сдерживаемого плача.
Откинув одеяло, Ирина подошла к замерзшему окну.  Она подышала на стекло, покрытое  ледяными  рисунками.
В образовавшийся просвет , Ирина с трудом, сумела рассмотреть во дворе, едва  светящийся силуэт ребенка.
Сердце девушки, зашлось от жалости. Она едва удержалась, чтобы не позвать Генриха в дом отогреться. Но вовремя  вспомнив наказ бабушки, никогда не делать этого, сдержала  невольный порыв души.


«Никогда, ни при каких обстоятельствах, не приглашай  в дом призраков. Пусть это даже, будет твой лучший друг, или родной человек.
Запомни, внучка. Фонтом человека, это не он сам. 
Сам  он не сможет проникнуть в твое жилище. А если позволишь ему войти, жди беды.
Они очень привязчивы. И  ни за что, не захотят расставаться с живым человеком. 
Даже самые безобидные из них, могут увести живого в свой мир».

«Прости, Генрих. Я не могла навещать тебя. Я была далеко. Ты же сам знаешь об этом. Я завтра постараюсь добраться до твоего жилья.
Навещу тебя. Но прошу, возвращайся сейчас к  родителям.  Пойми, люди по ночам спят. Без сна нам нельзя».
«Ты хорошая. Я верю тебя». –  Бледное свечение за окном погасло. Голос призрака замер где-то,  вдали. 

Добравшись до постели, Ирина натянула одеяло по самые глаза. Она долго не могла успокоиться. Жалобный, плачущий голос призрака,  звучал в ушах, наполняя  сердце Иринки,  печалью и  жгучей жалостью к мятежному фантому мальчика.
Ира понимала, что призрак не успокоится сам и не оставит   в покое ее , пока не получит того, что ищет. А искал он  вечного покоя от мук, что продолжали терзать его и после смерти.

Под утро,   сон  навалившийся на Ирину, сморил ее так, что девушка не услышала, как отец  с Георгием, уехали в тайгу.

Антонина тоже, с утра пораньше, отправилась к себе в поселок.
Ирина проснулась, от  оклика Катерины:
«Ты, случаем, не заболела, дочка? Время одиннадцать, а ты все подушку давишь».
Открыв глаза, Ирина не сразу сообразила, что она на кордоне.  Она  быстро поднялась. Узнав, что отец с Гошей давно уже в тайге,  не на шутку расстроилась.
 «Не могли разбудить? Я же, еще с вечера, предупредила, что с ними  отправлюсь, зверей кормить».
«Ну ладно тебе сердиться, Ириска. Ты так сладко спала, что я пожалела будить тебя.
Где ты еще так поспишь, как не у родителей? Да еще на каникулах. Сходи лучше, покорми  Машку с Мишкой. Они поди, соскучились по тебе», - ласково откликнулась Катерина.
Она приготовила для подросших кабанят, ведро с распаренным  зерном, перемешанным с рубленой свеклой.
Ирина оделась и прихватив ведро, вышла из дома.

На улице, заметно похолодало. Красноватое солнце,  полуприкрытое  молочной  мглой,  неподвижно висело  над вершинами  молчаливых деревьев, укутанных снегом.
Дым над трубой дома, уходил вертикально вверх и терялся где-то высоко,  в  морозной дымке неба.
Ирина вошла в  полутемный сарай.   В  небольшие оконца под крышей сарая,  света проникала не так много. И Ира, некоторое время, стояла на пороге, привыкая к полутьме.
Нетерпеливое повизгивание кабанят,  понудили ее  подойти к клетке. 
За те три месяца, что она не видела найденышей, поросята заметно подросли.
«Ах вы, мои  хорошие. Соскучились? -
- ласково запричитала девушка. Глаза ее достаточно привыкли к сумраку   внутри строения. И Ира хорошо  рассмотрела  лукавые  рыльца  своих воспитанников. Она  вывалила содержимое ведра в деревянное, тяжелое корыто.
 Пока кабанята, громко чавкая и отталкивая друг друга, поедали корм, Ирина  ласково почесывала их за ушами.
 В сарае,  кроме кабанят,  находились козочки, барсук и белка.  Олень Митька, в любую погоду дневал в ограде у стога с сеном. В сарай он возвращался только к ночи.
Корова с бычком, домашние поросята и куры, занимали другой сарай, более теплый.
Домашние животные, привыкшие к заботе человека, не могли так легко переносить морозы, как животные  дикие.
Весь остаток дня, Ирина  пребывала в растерянности и унынии.  Она пообещала Генриху, сегодня проведать его. Но отправляться одной к зимовью, ей было страшно.
К пяти часам вечера, в тайге уже заметно темнело. А по  бездорожью, по глубокому, плохо слежавшемуся снегу, она бы не успела вернуться домой засветло.
Кроме того, мороз все крепчал. Наружный термометр на  стене  сарая, показывал минус тридцать.
Чтобы хоть чем-то,  занять себя, отвлечься от мрачных мыслей, Ира снова отправилась  в не далекое путешествие  по вчерашнему маршруту. Но  не прошло и часа, она вернулась в дом, подгоняемая  холодом.
 Скинув верхнюю одежду, Ирина забралась на горячую печь.  Сидя в тепле за ситцевой занавеской, она мысленно попросила прощения  у   призрака своего товарища. «Генрих, я надеюсь, ты все видишь и понимаешь. Завтра с утра, мы  придем к тебе с Гошей. Прости  меня мой друг. Не получается у меня  посетить тебя сегодня. Папы с Гошей, до сих пор нет дома».

Василий с егерем, усталые, замерзшие, но довольные, вернулись на кордон, когда на тайгу спустились ранние сумерки.
Они  за день, успели   объехать на конных  санях, несколько кормушек, устроенных в разных местах бора. Неподалеку от каждой кормушки,  заготовленные с лета, стояли стожки сена. Для сохранения сена от    бесконтрольного поедания и   утаптывания животными, стожки были обнесены надежными ограждениями.
Лесник с к егерем, наполняли кормушки сухой травой  из стожков.
Кроме того, они   насыпали в специальные  корыта,  привезенный с собой овес.
 Прежде, чем отдать честь  хозяйскому столу, мужчины отправились в натопленную Катериной  баню. Потом они долго сидели за ужином, обсуждая предстоящие дела.

Наконец, уставший Василий,  отправился спать. Катерина ушла доить корову.
 Ирина не на долго осталась наедине с Гошей. 
«Гоша, ты помнишь, что мы с тобой, собирались сходить к зимовью. Мне сегодня Генрих снился». – Она так и не набралась смелости,  до конца рассказать Георгию, всю правду о призраке маленького немца.
Ира  не раз, пыталась открыться ему, но Гоша никак не мог поверить в существование призрака наяву.
Гоша был уверен, что все  то необычное, что приключалось с ними, происходило  либо случайно, либо заранее предсказывалось  Ирине  во снах,  ее покойным товарищем.

На словах, он  уверял  Иру, что верит каждому ее слову. Но  Ира, видя сомнение в его глазах, и сама  начинала сомневаться в собственных, сверх естественных способностях. Поэтому, ей проще было убеждать Гошу и себя заодно, что призрак мальчика, ей только снится.
«Конечно, солнышко. Пойдем завтра, обязательно», - пообещал Гоша. 
На секунду прижав  к груди ее голову,    он легонько отстранил от себя ее изумленное личико и   вышел из дома лесника.


Всю последующую ночь, Ирине снился Гоша.  Он был таким близким и родным!  Ира   смотрела в его  васильковые глаза и   таяла от распирающей сердце любви.  Во сне Гоша был полностью в ее власти. 
 Как ни странно, но ни образ, ни голос призрака, ни разу ее не потревожили. Видимо, он каким-то образом, уловил извинение Ирины и обещание прийти к нему   днем.

Рано утром следующего дня, Георгий с  Ириной тронулись в путь. Солнце еще пряталось за горизонтом, не желая видимо, расставаться с теплой стороной земного шара.
Мороз к утру,  заметно ослаб.  Но  на место ему, прилетел небольшой ветерок.
Но в чаще леса, ветер почти не ощущался.
Георгий шел впереди Иры. Он  без труда ориентировался в полутемной тайге, легко лавируя меж стволами   деревьев.

Оба путника  были обуты в теплые валенки, к подошвам которых  крепились короткие,  широкие  лыжи снегоступы. На обыкновенных, заводских лыжах, продвигаться по зимней тайге, не представлялось возможным.
Сломать тонкие, заводские лыжи мог даже очень опытный таежник.
Под глубоким, но рыхлым снегом, прятались острые сучья, пни и поваленные деревья. 
Идти по такому снегу,  было не просто. Даже для таких привычных людей, как Георгий.
Ирина тоже была далеко не новичком  в подобных прогулках.
Но продвигались они, тем не менее,  медленно, опасаясь   возможного травматизма. Снегу в том году, навалило сверх меры. Он не успевал  хорошо  слеживаться.   

Прежде ,чем сделать очередной шаг,  Гоша  втыкал впереди себя в снег,  легкий шест. 
Если  под снегом таилось  бревно или пень  ,  егерь обходил  их стороной.

Солнце  достаточно высоко взобралось  над верхушками деревьев, когда  путники достигли склона оврага, забитого  снегом.
«Устала, путешественница? – заботливо спросил Гоша, заглядывая в разгоряченное лицо девушки.
«Есть немного, - не стала запираться Ира. – Снег нынче, удивительно мягкий. Идти тяжело по целику.-
Ира внимательно   осмотрелась вокруг. Избушку заваленную снегом, едва можно было рассмотреть на фоне   снежного , пушистого «ковра».
Как ни странно, но все подступы к зимовью, были отмечены многочисленными  следами мелких   зверей и птиц.
- «Смотри Гоша, сколько у Генриха друзей много. – Ира указала на  следы живности на снегу. -
- Ведь  здесь, по большому счету, питаться нечем. А  следов  не меньше, чем у кормушек с овсом. Я уверена, что Генрих   сам призывает зверушек, чтобы ему  скучно не было».
-«Странно, – пробормотал Георгий.  - Я тоже это заметил».
 Он по прежнему, не мог  поверить в то, что в лесном зимовье, может обитать настоящий призрак, которого   Ирина, может видеть, как любой другой предмет.
Гоша давно понял, что его  маленькая    подруга, отличается от большинства обыкновенных смертных.. Он был уверен, что Ирина обладает  удивительно развитой интуицией. Гоша  невольно поверил в ее пророческие сны. Верил даже в то, что она    может, каким-то образом, предугадывать некоторые события.
Но все качества девушки,  могли иметь научно обоснованное  объяснение.  Насколько он помнил  и знал, что  возможности человеческого мозга,  остаются для современной науки, пока еще загадкой.

 Но  Гоша никак не мог заставить себя поверить в то, что    в реальном мире, могут существовать призраки.  Подобные  проявления , слуховые и зрительные, по мнению Георгия, могли быть только у людей с расстройством личности.
А его Ирочка, была более, чем адекватным человеком.

 «Гоша, я одна схожу к избушке. Ты обожди меня тут. –Вывел его из  задумчивости, голосок Ирины.-
-Генрих  пока еще, не очень привык к тебе».
Георгий с трудом удержался, чтобы на назвать девушку «фантазеркой».
«Ну хорошо, - согласился он.-
 -Иди, Ириска. Но осторожнее, пожалуйста. Снег в овраге, еще глубже, чем   в бору».
Гоша помог Ирине снять с плеч ее маленький рюкзачок с поминальными подарками для Генриха и его родителей.
Ирина спрятала  в карманы пакеты с конфетами и  бабушкиными пирогами.
Она  побрела к избушке, проваливаясь  в снег, едва не по пояс.
Девушка  изрядно  устала и вспотела, пока добралась до заваленного снегом, входа в зимовье.
Для начала, Ирина старательно, руками, отгребла от дверного проема, кучу снега. Утоптав   немного снег у двери, Ира выложила на газету, принесенные подношения.
«Генрих,  друг мой маленький. Не сердись на нас за то, что  угощение для вас, на снегу оставлять приходится.  Сам  понимаешь, в избушку вашу, мне не попасть.
- Ира помолчала, собираясь с мыслями. Она никак не могла настроить себя на  соответствующий моменту, серьезный и  отчасти, отрешенный от всего другого,   лад.
 Позади нее, на другом склоне оврага, стоял Гоша. Ирина  всем телом, чувствовала  на себе,  взгляд любимого мужчины. И  это сильно  отвлекало ее.

-Генрих, мой друг милый, прости нас с Гошей. Поверь мне, он хороший и очень добрый человек.   И прости его, если Гоша не очень верит в  то, что я вижу тебя. Я и сама возможно, не поверила  бы, кому-то.  Но это случилось со мной. Ты сам выбрал меня.   Генрих, пойми, сейчас   зима. И мы ничего не можем изменить в твоей судьбе.  Пока невозможно сделать так, чтобы ты обрел вечный покой и уснул рядом с папой и мамой.   
Генрих, дорогой мой товарищ, я тебя очень прошу, не приходи по ночам в наш двор. Давай,  как и  раньше, общаться  в моих снах.  –

-Ира замолчала, не зная что еще сказать. Что сделать для того, чтобы призрак несчастного ребенка, не тревожил ее совестливое сердце. Хотя бы, до весны.
В эту минуту, снежный навес, полузакрывший сверху, вход в избушку, бесшумно свалился вниз.
Ирина вздрогнула  от неожиданности. Лица ее  коснулась теплая волна воздуха. Как будто в тайге, на секунду наступило лето.
«Генрих,  это ты?  Спасибо тебе, мой  друг,  за тепло. Мы кажется, поняли друг друга».-  Ира  глубоко поклонилась  старому зимовью. Не оглядываясь, она побрела назад.

Увидев что девушка возвращается, Гоша  двинулся ей навстречу.  Он едва ли не на себе, вытащил Иру из снежного плена оврага.
Заботливо отряхивая с одежды девушки снег, Гоша  спросил ее, все ли в порядке.
«Кажется, да,  Гоша.  Я точно почувствовала порыв теплого ветра. Как будто,  лето вернулось,-
 – восторженно отозвалась Ирина. Не смотря на физическую усталость, она была довольна   результатом  общения с призраком.
-Насколько я понимаю, Генрих согласился подождать до весны, своего упокоения. Он устал. Представляешь, как страшно и одиноко маленькому мальчику, каждый раз просыпаться  среди снегов в ледяной избушке?  Даже призраку, страшно».
 Ирина говорила с таким убеждением, с такой верой в реальность своих слов, что Георгию сделалось немного не по себе.
 Вспомнив, что произошло  у порога  зимовья   летом, Георгий вновь усомнился в своей уверенности в том, что Ирина может   преувеличивать происходящее.

Гоша до сих пор, не нашел логического объяснения внезапному ослеплению бандитов браконьеров. Он никак не мог понять, что тогда, так сильно напугало третьего из злоумышленников.
«Неужели   там действительно, живет настоящий призрак? Неужели все странности, что мне приходится  наблюдать,   происходят по воле давно погибшего ребенка?  Но это невозможно!»
И хотя в  сердце человека, родившегося в самый разгул  эры атеизма, зрел протест, Гоша искренне поклонился в сторону зимовья.
«Спасибо тебе, мальчик Генрих! – без тени улыбки произнес  он.
 – Если не будет сильных буранов, я тебя навещать буду. А весной, мы придумаем, что ни будь. Но клянусь, мы  с Ириской, тебя не бросим».


 Перехватив   благодарный взгляд Ирины, Гоша   улыбнулся девушке.
«Идем назад,  Ириска. Хотя, ты у меня, скорее ежик колючий, чем ириска».
От  слов «ты у меня»,  произнесенных Гошей, у Иринки перехватило дыхание.  Перед глазами, в этот момент,  почему-то,  мелькнула  Вика.    Она со злым удивлением  смотрела на Ирину. Точно так, как смотрела на нее в клубе,  в день их случайной встречи.
«Он мой! Только мой. И никому не удастся отнять у меня, моего Гошу», -  мысленно крикнула Ирина  в ускользающее лицо  Вики.

«Замерзла,  девочка? Устала? –  в голосе Георгия  послышалась искренняя озабоченность. – Чаю хочешь? У меня термос с собой».
«Ну что ты? Не устала я. Я сильная, Гоша. Или ты не заметил этого. И чай я не буду. Мне и без горячего жарко. А ты пей, Гоша, грейся».
Георгий достал из рюкзака, литровый термос, разрисованный  райскими птицами. Отвинтив колпачок он плеснул в него горячего напитка.
«Напрасно, Ирочка. Крепкий чай, придаст тебе сил. Я знаю, что ты  у нас самая сильная.  Но нынешние снега, любого в тайге измотают.  – Георгий протянул Ирине исходящий паром,   металлический стаканчик.
Но  Ирина с легким смешком,   отстранила его руку, предложив  Гоше, первому сделать глоток.
Пожав плечами, Георгий отхлебнул  пару глотков и вновь, протянул стаканчик девушке. – Пей, Ириска, не капризничай, ежик»
Приняв из руки Гоши  стакан, Ира  прикоснулась губами к его горячему краю. Закрыв глаза, она  словно ощутила на своих губах, его губы, которые только что касались этого стаканчика.

Обратная дорога до кордона, показалась  Ире, совсем не  долгой и  не трудной.
Не смотря на  то, что Гоша говорил мало  и совсем не  то, что ей хотелось бы услышать, Ирину распирало  счастье.

Две недели зимних каникул, по мнению девушки, пролетели слишком быстро.  Генрих редко тревожил ее сны.  Но  воочию, в образе  привидения, мальчик к ней  ходить перестал.
Возможно,  его душа вняла мольбам девушки, не тревожить ее по ночам.  А возможно от того, что голова Ирины, была всецело занята  мыслями о  живом человеке.

Почти все дневные часы, Ирина проводила в обществе егеря. Едва ли не ежедневно, ни запрягали в   Митьку в легкие  сани.
Широкие копыта северного  оленя, его сравнительно  не большой вес, позволяли животному, пройти там, где    лошадь, обычно  вязла в снегу..
Георгий  оставлял запряженного  Митьку у одной из лесных кормушек.  Вначале, они вдвоем  с Ириной, пополняли содержимое кормушек, свежими охапками  сена и привезенными  с собой зерном  и овощами. 
 
Затем, Гоша  помогал девушке укрепить на валенках снегоступы. И они вдвоем, уходили в лес на поиски следов  браконьеров. Но за время пребывания  Иры на кордоне, таких следов им к счастью, не встретилось.

Длинными, зимними вечерам, все жители кордона, собирались в просторной  кухне лесника. Иногда к ним присоединялась Антонина Никифоровна.
Приезду бабушки, радовались все обитатели лесного кордона.  Антонина привозила с собой сельские новости, свежие газеты и журналы.  И обязательно , свою непревзойденную  выпечку.
 
Ирина обожала такие вечера.. Они с матерью, зажигали   две, а то и три,   керосиновых лампы.
Отец с Георгием  занимались привычными,  мужскими делами. Набивали    зарядами гильзы патронов. Читали  свежие газеты, привезенные бабушкой Тоней. Громко обсуждали последние новости политики и спорта.
Говорили о предстоящем лете с его заботами и  проблемами.  Иногда,   они занимались  мелким ремонтом домашних предметов обихода.

Катерина со свекровью,  сбивали масло из загустевших коровьих сливок, лепили впрок пельмени.  Вязали, вышивали,  сортировали птичье перо и набивали им перину и подушки.  Ирина  охотно помогала матери с бабушкой.
Она, к своим 16 годам, умела делать по дому,  многое из того, что умели делать  не все дети ее возраста. 

Изредка, когда необходимых дел не предвиделось, вся семья, включая Гошу и бабушку, азартно  «резалась  в подкидного».
Ирину подобное   занятие  не увлекало. Куда больше ей нравилось  читать  книги. Больше всего она любила исторические  произведения.
Но если, по  репликам, доносившимся из-за стола, она понимала, что выиграл Гоша, Ира незаметно для  игроков,   посылала ему воздушный поцелуй.
Выиграв очередной раз, Гоша обязательно  кидал в сторону девушки, азартный взгляд. Когда их глаза встречались, Гоша  озорно подмигивал Ирине.
В такие минуты, Ира  понимала, что  настоящее  счастье складывается как раз, из таких вот  уютных  моментов, как  подобные вечера в кругу родных и любимых ею, людей.
И ни на какие сокровища мира, она бы не променяла эти улыбки и многозначительные взгляды любимого человека.


Закончились двух недельные, новогодние каникулы Советских школьников.  С утра пораньше, проводила Катерина в не дальний путь, егеря  с дочерью. 
Нагрузила их подарками для  родителей Гоши.   Среди прочих продуктов домашнего и лесного производства, положила в мешок,  холщовую сумку с мороженными пельменями.
«Для сватов будущих», - так подумала про себя  невозмутимая женщина.
Катерина Родникова, добровольная таежная затворница, действительно,  на первый взгляд, казалась женщиной  невозмутимой. Но это,  только на первый взгляд.
Не слишком  много нашлось бы  в  стране женщин,  подобных  Кате.
В семи летнем возрасте, осталась она без родителей. Но жизнь в  Детском Доме,  показалась ей  райской, по сравнению с тем, как жила она  в родительском доме.
Жили они, вдвоем с матерью, на окраине города. В  старом, полусгнившем, частном домишке.
Совсем рядом с частным сектором,  поднимались новые многоэтажки.  Мать Кати,   в свободное от пьянства время, работала  там   «на подхвате», как она выражалась.
Мела дворы, мыла подъезды и выполняла другие мелкие поручения  начальства ЖКК.
Отца своего , Катя никогда не видела. Но дефицита «папок», у девочки не было.
Вечно пьяная ее мамаша, меняла сожителей по несколько раз в год. Когда мать уходила в очередной запой,  ребенку  частенько приходилось сидеть голодным. 
Мать никогда не обижала Катю. 
Уходя в запой, она  просто, забывала о существовании в доме, маленького ребенка.  В минуты редкого  просветления, она  словно извиняясь за  пьянство,  делала все возможное, чтобы Кате было хорошо. Женщина  решительно выгоняла из дома, очередного «папашу» дочери.   Шла мести дворы и мыть подъезды, чтобы хоть немного заработать денег. В такие дни, Катя  чувствовала себя  нужным и любимым ребенком.

Протрезвев,  ее мамаша плакала и клялась дочери «бросить эту заразу раз и навсегда».
Но   выдерживала она без «заразы»,  от силы, месяц. Стоило  очередному  гостю, заглянуть в их дом с бутылкой в руках,   мать девочки, забывала все свои обещания «бросить заразу».
Кате повезло в том смысле, что  ее постоянно забирала  к себе одинокая соседка  Клавдия.
В  мартовскую ночь, в праздник 8 марта, дом  где жила Катя, загорелся. В доме оставалась невменяемо пьяная  мать Кати со своим, новым  ухажером.
Сама Катя, по счастливой случайности, ночевала у соседки.
Ухажер ее матери, сумел выбраться из горящего дома, оставив на произвол судьбы  спящую женщину. Когда приехала пожарная команда, спасать было уже некого и нечего.
Органам Опеки не удалось отыскать никого из родственников Кати. Скорее всего, их у нее не было.
Клавдия Алексеевна, соседка Кати,  пыталась взять опекунство над осиротевшим ребенком. Но ей было отказано в  добром намерении.    Клавдия  была далеко не молода и не очень здорова.
Осиротевшую девочку  определили в Детский Дом.  Но и тут Кате повезло. Она попала в Дом, где заведующей оказалась женщина, по настоящему преданная своей профессии.
Не смотря на сравнительно,  благоприятную атмосферу Детского учреждения, Катя долго еще ждала маму.  Умом она понимала, что такое смерть. Но сердце  ребенка, никак не желало  мириться с участью сироты.
Катя  хорошо закончила школу и поступила в техникум Лесного Хозяйства. Вот там она и встретила единственную любовь всей своей жизни. Своего Васеньку.
Выросшая в Детском Доме, она   дорожила своей семьей так, как может дорожить лишь очень хорошая жена и мать.
Антонина Никифоровна, мать ее мужа, встретила  сноху с радостью.
 Рано осиротевшая, молодая жена сына,  привязалась к свекрови сильнее, чем к родной матери.
Постоянную жизнь  с семьей,  вдали от людского общества, Катерина восприняла, как нечто, само собой разумеющееся. За прошедшие двадцать лет жизни с мужем в тайге, она ни разу не пожалела о своей участи жены лесника.
Никакие соблазны, никакие другие ценности, всего мира, не смогли бы заставить Катерину, хоть чуточку погрешить против преданности  любимому мужу и детям.

Проводив Ирину с Гошей в дорогу, Катя занялась привычными домашними делами.  Но  на сей раз,  сердце матери,  слегка саднило беспокойство за рано повзрослевшую, младшую дочь.
Не надо было быть большим психологом, чтобы понять, что ее любимая девочка,  всерьез влюблена в их соседа.
Гоша, в глазах  Катерины, был бы самой подходящей кандидатурой  в  мужья ее Иришки. Но беспокоило Катю то, что девочка ее, была еще, слишком молоденькой.  Ирочке предстояло еще, закончить школу и хотя бы, техникум.
Катю ничуть не смущало то обстоятельство, что выйдя ее дочь за егеря,   ей бы, как и матери, довелось  всю жизнь провести в лесу.
Это меньше всего, пугало Катерину. Она боялась другого.
Георгий находился в самом расцвете мужской силы.  Едва ли, взрослый мужчина, станет дожидаться, пока  его  школьница соседка,  достигнет брачного  возраста.
Катерина почти  не опасалась   несдержанности Гоши, по отношению к ее дочери.  (Хотя, кто его знает?).
Ее больше пугало то, что Георгий сможет  навек разбить сердце ее девочки, если заведет роман на стороне.
А завести себе подругу или,  хуже того, жениться  на другой девушке, Георгию никто бы  не запретил.
Катя слишком хорошо знала свою дочь.  Ее Ирочка не  перенесла бы подобного коварства.
И кто знает, как сложится судьба девушки, если  она разочаруется в первой своей любви.
«Надо с ним серьезно переговорить. Если нет у него намерения ждать Иринку, пусть не обнадеживает девочку. Пусть он ей, сразу об этом скажет. Пока  доча моя, не натворила глупостей», – решила Катерина.

Она не могла допустить мысли о том, что сейчас, в этот самый момент, Гоша впервые целует   ее Иринку.
Не в  силах справиться с ее манящим притяжением, Гоша  бросил вожжи и   прижал  девушку  к себе.
Митька свернув с главной дороги, остановился на обочине, почувствовав что  его хозяин, отпустил вожжи.
А Георгий, обхватив руками   закутанную в тулуп Ирину, самозабвенно целовал ее горящие огнем, сочные как вишенки, не целованные губы.
Иринка задохнувшись от неожиданности и нахлынувшего волнения, неумело отвечала на его поцелуи.
Она не замечала обильных слез счастья, что бежали по ее  пылающим на морозе, щечкам.
Гоша  сушил поцелуями ее слезы, глупо, совсем по мальчишески, бормоча что-то невразумительное.
С трудом оторвавшись от губ девушки, он прошептал, глядя в ее сияющие, мокрые от слез, глаза.
«Школу закончишь и сразу же в ЗАГС.  Или я с ума сойду, дожидаясь тебя,   котенок мой любимый.  Если учиться дальше надумаешь,  то я все сделаю, чтобы поддержать тебя,  Ириска моя сладкая».
«Я люблю тебя.. – всхлипнула девочка. – Я тебя давно люблю. И школу закончу, и на ветеринара выучусь. Только ты  будь мой. Иначе, я умру. И не смейся, я знаю, что говорю».
«Ирочка,  даю тебе самое  честное и крепкое слово. Никто кроме тебя, не переступить моего порога, в качестве единственной и любимой жены. 
Никто мне не нужен, кроме ежика моего колючего.  Но только нам,  подождать надо до твоего совершеннолетия..»
Гоша  осторожно отер мокрое личико девушки  теплой ладонью. Тронув вожжи, он  заставил задремавшего оленя,  сорвать с места сани. -
- Вперед, Митька. Мою любимую не заморозь, смотри».

Вернувшись  к вечеру на кордон, Георгий распряг оленя. Напоив животное, он  загнал его в сарай.
Не заходя в свой дом, Гоша отправился к Василию. В руках он держал   мешок с ответными, деревенскими подарками.
Василий только  что вернулся с очередного объезда, вверенного  ему участка. Катерина, с раскрасневшимся, от печного жара лицом,   стояла у стола рядом с мужем. Ее проворные руки, быстро мелькали, выкатывая тесто на  хлеб.  Жители кордона, редко   брали   готовый хлеб из поселкового магазина. Все они, предпочитали тот хлеб, что выпекали Катерина или ее свекровь.
Катя приняла из рук  егеря   мешок с замороженными тушками домашних гусей.
«Гоша, передай маме при случае, пусть она больше,   не делает так. Меня она,  в неудобное положение ставит. Это я ей должна, а не она мне. Иришку мою, как родную содержит. Всей семьей встретила нас. Напоила, накормила.. Золотые  у тебя  родители,  Георгий..».

«Ну что вы, Катерина Леонидовна, - немного смутился Гоша. --Вы же меня,  тоже кормите, поите.  Я обленился совсем. Забыл, когда сам себе, обед готовил.  А тут всего-то. Два гуся и сыр домашний».
«Отлично! – подал голос Василий,-
 -Завтра Старый новый год. Катюша нам гуся в печи зажарит. Или ты, сосед,  с родителями праздник отмечать думаешь?»
Гоша отрицательно    качнул головой.
 – Не получится у меня, - с родителями. Завтра с утра, Лесхозовское начальство наведаться к нам обещало. Я виделся сегодня с инженером по безопасности труда.  Ему галочки в журнале проставить надо.  Еще за прошедший год, не отметил, что провел с нами  инструктаж по  т.б. -
-Гоша развеселился, вспомнив сегодняшнюю встречу с инженером по т.б.  Но тут же, погасив улыбку, хмуро пробормотал.-
- Вот уж кто даром государственный хлеб ест, так это наш Степанов и ему подобные.
Насколько я знаю,  раз в квартал, он обязан  выезжать на места работы  лесорубов и  прочих работников леса. Должен проводить серьезные  инструктажи по технике безопасности.
Это, кроме первичного, при  приеме человека на работу.

А он,  в конце года, огульно  соберет с людей подписи в журнал. И вся работа.  Не дай Бог, кого лесиной придавит, начнет верещать, что человек сам виноват. И ничего не попишешь. Лесоруб в журнале расписался . И тем самым, снял всю ответственность с начальства.
Степанов сунулся было ко мне с журналом, чтобы я расписался за яко бы, проведенный инструктаж. А я ему, так и так, мол, начальничек. 
Приезжай на кордон,  прочти нам лекцию. Да еще и опроси потом, все ли всем ясно. Там и распишемся.
Видели бы вы его лицо, в тот момент.  Так что,  Василий, ждем завтра гостей дорогих. Надеюсь, они  по скорому, от нас уберутся..  Печеного гуся, мы им точно предлагать не станем».


Для кого-то,  медленно, для кого-то, стремительно, прокатилась очередная, сибирская зима.  Для  Георгия с Ириной, она в этот раз, показалась слишком медленной.
Любовь без остатка, захватила молодых людей, в свой сладкий плен.
Георгию   исполнилось 29 лет. Возраст не юного мальчика, но мужчины. Не смотря на опыт первой, незадавшейся любви, Гоша, не видя Иринки, страдал так, как может страдать,   по настоящему влюбленный человек.
А увидеться  до весны, им  пришлось всего пару раз. Не велико расстояние от кордона до села, но Георгий  находил сотни причин, лишний раз не появляться в доме родителей. Слишком сильно тянуло его к юной любимой. И Гоша всерьез, опасался сам себя. Боялся, что не справится с зовом здорового, мужского организма.

Егерь придумывал себе десятки занятий на кордоне, чтобы отвлечься от мыслей о девушке. С приходом весны, начался новый охотничий сезон. И Гоша дневал и ночевал в лесу, охраняя боровую дичь от незаконного отстрела.
 Ирина,  в свою очередь, терпеливо  ожидала  начала летних каникул. Она так же как  и он, тосковала по любимому. Но девушке проще было переносить разлуку.
Она заранее настроила себя, на долгое ожидание их с Гошей воссоединения.   Гоша ясно  сказал ей  о  том, что   никогда не приведет в свой дом другую женщину, кроме нее.
Зная Георгия, Ира  пребывала в полной уверенности в том, что так оно и будет.
Спокойная и счастливая , она   продолжала хорошо  учиться. Ведь хорошая успеваемость в школе, помогла бы ей, без проблем  поступить в заранее выбранное учебное заведение.

Не смотря на опаляющий жар первой любви, Ира не теряла голову. Она прекрасно понимала, что можно, а что нельзя в ее возрасте и положении школьницы.
И лишь воспоминания о маленьком призраке,  оставшемся на кордоне, не редко  омрачало  настроение девушки.  За  зиму, что она пребывала в селе, Ирина несколько раз, посетила одинокого  старика Кляйн. Иосиф Карлович, каждый раз,  встречал ее со сдержанной радостью. Он давно смирился с тем, что далеко не все  коренные жители села,  проявляли к нему дружелюбие.
А эта светлая, как весна девочка, не преследовала никакой  тайной цели. Она просто приходила к нему из сострадания к его одиночеству.
Ирина приносила с собой горсточку конфет.  Иногда,    теплых  пирожков, прямо из печи.  Старик ставил  чайник. И они подолгу, мирно беседовали за стаканом  ароматного чая.
Иосиф Карлович добавлял в чайник сушеные веточки смородины и шалфея., в изобилии хранившиеся у него в картонной коробке. - «Моя Лида  насушила травы .
До смерти  хватит»,  - как-то, с грустью  пояснял старик, видя с каим удовольствием, пьет гостья его ароматный напиток.
Ирина попыталась возразить, сказав старику, что  проживет он еще долго.    Но  Кляйн только  печально усмехнулся.
«Нутро болит так, что  спать нет сил,-  слабо отозвался он.
Не за горами мой час, дочка. Лидонька каждую ночь, к себе зовет».
При последней встрече Иры с Кляйном, старик позвал ее в сарай.
  Ирина безбоязненно, двинулась следом за  хозяином.  То что увидела она в  строении, потрясло ее и немного напугало.
У стены сарая, один на другом, стояли три   не обитых ничем, гроба. Верхний из них, был  заметно меньше других.
«Это для Браунов?» - осипшим от волнения голосом, прошептала Ирина.
«Угадала, девочка. Мы с товарищем моим, по ночам гробовины ладили. Вы с егерем нашим, были у него. Товарищ мой –  Бухман Василий. Я помру скоро, Ирина. Не маши рукой. Все идет, как надо. Василий Иоганыч знает, чт делать. Гробы эти заберите с Георгием. Как ни будь, найдите возможность доставить их  куда надо.

Или наоборот,  мучеников наших, к гробам доставьте.  Я   товарищу своему, расписку написал, что разрешаю ко мне     гробы те подхоронить. Я скоро умру, Ира.  Не бойся. Меня на этом свете, уже ничего не держит».
В этот вечер, Иосиф Карлович,  впервые за все время пребывания в селе, рассказал
Иринке о  тех бесчинствах, что творили со ссыльными,  их конвоиры и надзиратели.
«Простил я их всех, дочка.
Ибо сами не знали, что творили. А товарища Сталина, я понимаю. И  обиды на него, не держу.  А по другому,  не удержать ему было, власть народную. И  войну  бы не выиграть.  Как ни крути, а встречались среди ссыльных те, кто радовался   нашествию фашистскому. Я сам знал парочку таких.
Из-за них, и нам  веры не было. И не Сталин нас давил здесь. Не вождь  нам непосильные планы выработок  выдавал.  Чем  мельче  блоха, тем больнее кусала   она  бесправных переселенцев…».
С тяжелым сердцем, уходила в тот вечер Ирина, от старика Кляйна.
А спустя   неделю, закончились занятия в школе.  Наступило новое лето в жизни  всех наших героев.

В этот раз, Катерина сама отправилась в село за дочерью.. Она отвергла предложение егеря, съездить  за  Ирой. Катерине  хотелось пройтись по магазинам села.  А еще  она решила записаться в сельскую библиотеку. Катерина любила читать  книги. Все, что было в ее небольшой, домашней библиотечке, она перечитала на несколько раз.
И конечно, хотелось  самой лично, поблагодарить родителей Гоши за  их доброе отношение к Ирине.

С января месяца не виделась мать со своей дочерью. На весенних, мартовских  каникулах, Ирина не смогла   побывать дома. Тяжело заболел  старик Кляйн.
И сердобольная  девушка, не отважилась оставить без присмотра, одинокого человека, над которым взяла негласное, добровольное опекунство.  Кто-то из ее школьных товарищей, узнав  о ее дружбе со стариком немцем, презрительно крутил пальцем у виска. Но большинство знакомых девушки, одобряли ее заботу  о Кляйне.
Хотя, близкие подруги Иры, признавались ей в том, что сами не смогли бы  долго выдержать общество старого человека.

Едва завидя   на пороге дома  свою маму, Ирина с радостными восклицаниями, бросилась ей на шею.
Ирина очень соскучилась  по дому, по родителям.   Скучала по  знакомым,  до каждого кустика, окрестностям кордона. По своим  воспитанникам зверятам.
Не смотря на неудобства, что создавал ей призрак Генриха, она скучала и по нему.
  Но больше всего, она тосковала по  Георгию.  Не видеть его столь  длительнее время, становилось для девушки, настоящей пыткой.
Май подошел к концу. Впереди  Ирину ждали три  прекрасных месяца летних каникул. Представляя себе, что проведет она их в обществе любимого  мужчины, Иринка тихо млела от предвкушения счастья.
И только тревога за больного старика, которого  она вынуждена будет оставить,  немного омрачала  ее радость.

Катерина с дочерью вдвоем, обошли не много численные,  сельские магазины. Катя  с  удовольствием рассматривала  товары и вещи. Но покупать для себя что-то , она не спешила.  Она считала, что вещей у нее, более чем достаточно. Ее  заботливый муж,  не редко радовал жену очередной обновкой. В те дни, когда сам ездил получать свою зарплату в конторе «Лесхоза».
У  Катерины подрастали две дочери. Старшей Людмиле, не  так давно, исполнилось 18. И хотя бездетная семья  сестры ее мужа, взяли полное шефство над Людмилой,  Катерина не забывала о дочери.
Неделю назад, Людмила прислала родителям письмо.
И в нем она сообщила приятную  для матери, весть. На летних институтских каникулах, Люда обещала   посетить родные места. И погостить в родительском доме.

К приезду старшей дочери, Катерина решила сделать той подарок.  Выбрать в магазине, подарок для Людмилы, Катерина доверила Ирине. 
Но Ира  предусмотрительно посоветовала матери,  что для  девушки, ведущей «городской» образ жизни, лучшим подарком, станут деньги.
«Мамочка, я же выберу, что ни будь, на свой вкус. А  вдруг ей не понравится  наша покупка. Люда  третий год в городе живет. У нее свои вкусы. И они могут не совпасть с моими».

По дороге к дому родителей Гоши, Ирина   предложила матери, зайти с ней вместе, к старику Кляйну.
«Он такой одинокий, мама. И болеет серьезно. А в больницу обращаться не хочет. Кажется, Иосиф Карлович, вполне серьезно, собрался к жене своей. На тот свет.
Несчастный он человек, мама.  Старый, больной и очень одинокий».
Визит к Кляйну тяжелым камнем лег на сердца обеих женщин.  Старик с трудом  дошел до двери, чтобы открыть ее  гостям.

Всего-то,  несколько дней прошло с последнего посещения Ирины  своего подопечного. Но взглянув в серое лицо старика, девушка  пришла в ужас.
Ей показалось, что Кляйн за эти дни, постарел на несколько лет. Никакие уговоры и убеждения, немедленно  вызвать на дом врача, на больного не подействовали. Он  угрюмо и равнодушно твердил одно и то же. Мол, кончилось его время. И  он с радостью, отправится к своей Лидушке.
Оставив мать присматривать за стариком, Ирина    отправилась к   единственному, близкому товарищу
Кляйна,  Бухману Василию Иогановичу. Тот и сам , был не на много моложе своего товарища. Но выглядел  он, еще достаточно  бодро. 
Бухман  с женой, жили в одном доме с  сыном и его  семьей. 
Старший Бухман, встретил Ирину в кружении троих внуков.
На лице пожилого человека, блуждала довольная улыбка.
«Вот что значит, семья для человека, - подумала Ира. –Будь у  Иосифа Карловича кто ни будь, из родных,  не думал бы он  о смерти так спокойно и равнодушно».   
Ирина вернулась в дом Кляйна, в сопровождении его товарища. 
Оставив старого Кляйна на попечение Василия Иогановича, Ира с  Катериной покинули дом старика.
Прощаясь , Ира шепнула Бухману, чтобы «в случае чего», он постарался сообщить ей на кордон.
«Может быть, вы сумеете уговорить его, в больницу лечь. А я постараюсь  приехать к нему  скоро».

Наконец Ирина оказалась дома на кордоне.
 Встреча с отцом, с Гошей,  о котором в последнее время, она не переставала думать,  заставили девушку на время, забыть все неприятные и тяжелые моменты в ее жизни.
В первый же вечер прибытия Иры домой, они с Георгием  ушли к озеру.
Июньский день давно угас. А они  все сидели на рыбацкой скамеечке,  не в силах оторваться друг от друга. У самого берега, обильно дымил костер. В него Гоша то и дело, подкладывал охапки сырой травы. Густой дым отпугивал проснувшихся к вечеру, комаров и мошек.
 Одной рукой Гоша обнимал плечи Иринки. Второй, – он отгонял от нее особенно настырных, кровососов.
Нежась под его заботливыми руками, Ирина  принялась  рассказывать  мужчине, о  самых важных  событиях  прошедшего, учебного года.    Она мало говорила непосредственно об учебе. Стоило ли говорить о том, что все закончилось прекрасно. 

 Сначала Ирина говорила  о родителях Гоши. Об  их удивительной доброте и душевной щедрости.
Потом, она  заговорила о том, что больше всего  тревожило ее сердце.
«Гоша, как тут Генрих без меня?  Ничего необычного не происходило на кордоне или в  лесу? Сердится, наверное на меня, мой маленький друг. -
Услышав от Георгия, что в «их королевстве,  серьезных происшествий нет»,  Ирина  вздохнула с облегчением.  И тут же, принялась рассказывать Гоше о   своем новом товарище, старике Кляйне.
-Сдается мне, что бедный Иосиф Карлович, сам смерть к себе призывает. Жалко мне его, Гоша, до слез.  Странно  мне все же. Почему мир так несправедливо устроен? 
Почему многие чиновники и некоторые руководители   только штаны протирают в государственных учреждениях? Толку от них, ну никакого. А гонору столько, будто  они   центр вселенной.
А настоящие люди, типа того же Кляйна, те кто  страну из нищеты   своим трудом вытянул,   не имеют ни льгот, ни пенсий нормальных    А главное, их и за людей-то, не считают те, кто на их же горбу сидят.
Ответь мне Гоша, что у нас не так? Ведь мы же, передовая страна в мире?»

Георгий пораженный мудростью   свей маленькой подруги, еще сильнее прижал ее к себе.
«Ирочка,- пробормотал он, жарко дыша ей в шею, -   
 ты же еще,  такая юная. Стоит ли тебе, забивать свою милую головку подобными  проблемами мирового масштаба? Не лучше ли, наслаждаться жизнью? Посмотри, какая красота вокруг!»
Ира неожиданно  рассердилась. –
 «Гоша, я комсомолка.  Кому, как не нам, новому, молодому поколению, думать об этих самых, проблемах мирового  масштаба, как ты выразился?  Или ты считаешь, что если я женщина, то меня должны  волновать только кухня и будущие дети?   Семья конечно, это самое важное в жизни любой женщины.     Но чтобы в Светском обществе, семья  была счастливой. Чтобы в ней росли достойные дети,  само общество  с его законами и правилами, должно  быть здоровым и справедливым ».

«Ирочка, я с тобой полностью согласен. Уверяю тебя, котенок,   у нас с  тобой будет крепкая  и очень справедливая семья.  Мы с тобой вырастим  достойных детей. И будем поступать только по совести. Иначе, я   не смогу стать достойным такой необыкновенной девушки, как ты, мое сокровище».
Было уже, ж далеко за полночь, когда  влюбленные распрощались у двери дома Василия.
Георгий осторожно, почти по братски, поцеловал Иринку в краешек ее губ.
Его непреодолимо тянуло к этой, необыкновенной девушке.
Но ему приходилось изо всех сил, сдерживать свои безумные чувственные порывы.
В Ирине сочетались доброта и нежность.  Верность и чувство глубокого патриотизма. Умение отстоять свои убеждения,  чувство справедливости и  умение постоять за себя.
Кроме того, она обладала  непонятной , чуточку пугающей способностью  видеть то, что не дано был видеть большинству других людей.
И это, еще сильнее  влекло к ней мужчину.
Чем больше узнавал Георгий,   свою юную  подругу, тем сильнее он недоумевал, как мог он когда-то, сходить с ума по бессердечной пустышке Вике.
И он  не уставал благодарить судьбу за то, что она во время удержала его от опрометчивого шага, подарив возможность, рассмотреть наконец-то, всю неприглядную натуру бывшей одноклассницы.

На следующий день, молодые люди, нанесли визит  бестелесному другу Ирины.  «Принял» их призрак, как никогда, спокойно. Без проявление каких-либо, знаков того, что он   осознал их появление у зимовья. Ира, как обычно, поставила на порог избушки, тарелку с  «вкусняшками».
Она долго стояла у порога, мирно «беседуя» с маленьким  немцем.
Пообещав на прощание, этим летом обязательно подарить покой его семье, Ирина вернулась к Георгию.
Как обычно,  в таких вылазках,  н поджидал ее, на другом склоне  оврага.
« Как прошла встреча двух  дружественных сторон?» - -стараясь быть серьезным, спросил Георгий. Глаза его  улыбались.
«Гоша ты снова иронизируешь? – обиделась    Ирина.-
Забыл, что было в тот день, когда нас  чуть не убили?»
«Прости, – смутился Гоша. -   - Никак не могу привыкнуть к твоему, необычному дару природы матушки. -
- Перехватив руку девушки, он прижал ее к себе.-
-Пойдем назад,  котенок. Скорее, ежик ты у меня, а не котенок».

Сибирский бор, в начале июня, был еще пуст.   Не успела созреть,  даже самая ранняя ягода, - земляника. И только на опушках леса, на самых солнечных местах, высыпали  желтоголовые маслята.   Но  и они, почти все, в это время года, оказались червивыми.
Перебрав кучу собранных ими  грибов, Ира с сожалением,  выбросила  бОльшую  часть маслят.
«Ничего. На ужин у нас сегодня, будет  первый в этом сезоне, супчик из свежих грибов».
Проводив  Ирину до кордона, Гоша оседлал лошадь и отправился на плановый объезд участка. 
Очередная ночь на кордоне, для Ирины, прошла так же спокойно, как предыдущая. Генрих снова не появился ни наяву, ни в ее снах.
Утром следующего дня, здоровый сон Ирины, прервал бодрый голос Антонины Никифоровны.
«Солнышко уж, во всю греет, а внученька моя, никак со снами девичьими расстаться не желает.  Видно добрый молодец снится моей девоньке. Ишь, как сладко улыбается моя голубонька.
Вставай, Иринушка, покажись-ка бабушке.  Давно я тебя не видела».
Распахнув глаза, Ира    откинула  легкое   одеяло  и бросилась на шею бабушке.
В доме никого, кроме их двоих, не было.  Отец с егерем отправились в лес, по своим привычным делам.  Катерина готовила обед на  открытом огне  под навесом.

Муж давно предлагал ей сделать  во дворе, кирпичную печь. Привезти кирпича, можно было из поселка, где жила Антонина.
Но Катя отвергла его предложение. Ей нравилось готовить летом на открытом огне. Она была уверена, что любая пища, приготовленная таким способом, была вкуснее и полезнее, чем та, что готовилась на печи.

Ирина с бабушкой  не виделись с того дня, как Ира уехала  в село, после зимних каникул.
Они   были, не просто бабушка и внучка.  Они были еще и подругами, имеющими одну на двоих, большую  тайну.
И только Гоша,  невольно оказался свидетелем и участником их тайны.
Только Ирина с бабушкой, из двух последних родов Родниковых, обладали природным даром  ясновидения.
Родители Ирины догадывались, что бабушка с внучкой, хранят какую-то,  общую тайну. Но зная нрав обеих, предпочитали в их дела не вмешиваться.  По той, простой причине,  что знали , Антонина не сделает ничего такого, что  может повредить их дочери.



«А пойдем-ка,  внука, грибочки проведаем. Сегодня с утра, роса была  знатная. Как будто, дождь прошел. Те, что к утру повылазили, не успели еще зачервиветь. На воле и посекретничаем с тобой», - хитро подмигнула Антонина внучке.
Прихватив одну корзину на двоих, они отправились в  лес, вплотную подступивший к ограде кордона.

«В школе надеюсь, у тебя все нормально, голубонька? А с Гошей как? Нашли общий язык?» - Антонину разбирало вполне оправданное любопытство. Ирина стала  для нее, самым главным смыслом жизни.  Мудрая и  опытная  во многом,  бабушка надеялась, что в случае необходимости, всегда сможет помочь внучке.   
Если не делом, так своевременным, добрым  советом.
Ирина в свою очередь,  доверяла бабушке,  не в пример сильнее, чем матери.  Не потому, что Катерина  отпугивала дочь невниманием.
Но так   не редко, бывает в жизни, когда  внуки  делятся  своими тайнами с   бабушкой -  дедушкой, охотнее, чем с родителями.
Видимо от того, что старые люди, доживающие свою жизнь, более  мудры и тактичны.
Старики дорожат   любым проявлением к ним внимания и доверия со стороны  младшего поколения.
Бабушка присела на выбранное ею, поваленное дерево на краю новой просеки,  по  которой,  скоро должны были  протянуть линию электропередач.
Иринка примостившись рядом с Антониной, принялась  рассказывать бабушке обо всем, что в последнее время, больше всего, волновало ее юное сердечко.

 О старом Кляйне,  Ирина рассказывала Антонине, со слезами на глазах. 
«Ничего не попишешь, голубонька. Жизнь наша стариковская такая. Хорошо, когда человеку есть ради чего и ради кого жить.
Я бывало, захандрю,  разболеюсь когда. Но  как вспомню, что  вы у меня есть, все мои болячки  куда-то деваются. Все мысли глупые голову покидают.
Как подумаю, что мне вас с Людмилой еще замуж провожать предстоит, так сразу кукиш  смерти, из- подтишка и кажу.
А там и на деток ваших порадоваться надо будет. Вот и  скриплю себе дальше.
А Иосиф твой, он  видно  стержень в жизни потерял. Жаль, что детей  Господь им не дал.  Его бы к нам, сюда, на кордон. Глядишь и ожил бы старик. А я ведь, помню его,  Иринушка. Работящий был человек. И молчаливый. Слова лишнего   никто от него не слышал».


«И  правда! Что ж я сама о том не догадалась. – Ирина от  волнения, вскочила с   дерева, на котором они сидели.-
- Завтра же попрошу Гошу, чтобы он свозил меня за  дедушкой Кляйном.
Вечером с  родителями поговорю.  Я сама за ним ухаживать стану. А то, так муторно на душе, что  сил нет. Как  подумаю о том, что он один там… Ладно, что товарищ у него есть хороший. Но  у того товарища, свои заботы, семья,  внуки….
-Ирина  немного успокоившись, снова подсела к Антонине.
-Бабуль, мне Генрих, отчего-то,  совсем видеться перестал. Я даже,  запереживала немного.
Вместо него, Гошу постоянно во снах вижу»,- - Иринка   смущенно хихикнув,  уткнулась носом в плечо бабушки.
«От того ты его, девонька не видишь, что живые люди    в мыслях твоих,  постоянно живут. Егеря нашего любишь видать, всей душой. Вот он тебе и снится. И о  старике переживаешь не мало. Это  хорошо,  внученька. Живая в тебе душа, настоящая. А Гошку люби. Хороший он. Самое то, что в жизни тебе нужно.
А он- то,  как к тебе относится? Поди не догадывается, что моя красотуля сохнет по нему?
«Знает он все, бабуля. И мне кажется, что Гоша сам ко мне не ровно дышит».- Губы Ирины  раздвинулись в торжествующей, счастливой улыбке.

«Ну и ладно, коли так, - обрадовалась Антонина. Но согнав с лица улыбку, озабоченно  добавила. -
- Ты только, детонька, головушку свою не теряй. Гошка,  он конечно, парень правильный. Но у мужиков, случается, ум отказывает в  некоторые моменты».

«Не откажет, бабуля. Не такой Гоша, чтобы   позволить себе лишнее. И я не такая… Все будет хорошо. Закончу школу и сразу поженимся.  – Увидев,   недоверчивее  лицо бабушки, Ира рассмеялась.-
-Кстати, это слова Гоши. Я тоже не против. А институт заочно закончу».
«Поживем, - увидим, - вздохнула Антонина. – Только ты уж, сильно  не настраивайся на раннее замужество.  Успеешь еще . Жизнь длинная.  Мужик пусть хоть золотым будет, а все же, замуж торопиться не  стоит. Если любит по настоящему, подождет. -

-Антонина подняла голову и прислушалась.-
- Ирочка, мне показалось, или   машина  гудит? Вроде, как от   кордона шум доносится».
- Нет, не показалось, бабуль. Похоже, что приехал кто-то  к нам. Да мало ли кому дело  до папы или Гоши. Работа у них такая.   Пойдем, грибочков поищем. С картошкой да со сметаной   пожарим к обеду… Ммм…- вкуснятина».

Маслят в это утро, оказалось куда больше, чем собрали   Гоша с Ириной вчерашним днем. Молоденькие,  с копеечную монету, только что,  выбравшиеся из-под  лесной подстилки, они не успели еще  зачервиветь.
 Крепкие, здоровые грибы, мало подверженные   гниению, придут позже.  Первый слой любых грибов, как правило,    черви поедают быстрее, чем они  успевают выбраться из грибницы.
Через  час, набрав для жарки,  достаточное количество маслят, бабушка с внучкой,  отправились к кордону.
У ограды стоял незнакомый им,  желтый   «Запорожец».
«Интересно, кого это к нам забросило?  Машинка не из нашего поселка. Я там, все легковушки знаю. Видно,  из Каменки гости пожаловали», -  пробормотала Антонина.

 И  в ту же минуту, на крыльце дома Родниковых, появилась   худенькая девушка с короткой модной стрижкой.
Максимально открытый, красный сарафанчик,   высоко оголенные колени девушки, сразу же, выдавали в ней  горожанку.
«Ирка,    Бабуля!»- Звонко закричала девушка,  сбегая с крыльца.
Удивленная Ирина, не сразу узнала в   ней старшую сестру Людмилу. Настолько та изменилась за те, почти три года, что они не виделись.
«Коса, где ее коса? – промелькнуло в голове девушки. Попав в объятия сестры, Ирина на время забыла о новой прическе старшей сестры.
«Как ты тут? Дай я на тебя посмотрю. – Людмила  крутила Ирину как куклу, не давая той окончательно прийти в себя. Обернувшись к Антонине, спросила  не скрывая насмешки
-  УзнаЮ  заботу моей милой бабушки. Это  ты ее так откормила? Бабуля, твои пирожки, это мечта дистрофика. А Ирка у нас, и без того бомбовозка.
Неприлично  молодой девушке, быть такой  упитанной. Это вам не  18 век. Сейчас в моде хрупкие девушки. Посмотрите на меня..».

Антонина   буквально онемела от возмущения и обиды.
«Смотрю, внучка. И  вижу перед собой  бледный мешок с костями. К тому же, стриженый. Ты что это сотворила с собой в своем городе? Уезжала девушка, как девушка. Здоровая, цветущая, с румянцем во все щеки. С   толстенной косой  ниже пояса.  А сейчас  кого я вижу?    Бледную замухрышку с ежиком на голове.  Коленки  торчат, как  сучки у дерева.
И с чего это, ты Ирку  «бомбовозкой» величаешь? У нее, окромя здоровья да румянца, ни грамма лишнего нет.
Ну задам я Ленке, паразитке. Не думала, что дочь моя,   сможет так мне внучку испортить в своем городе».

«Бабушка, ну ты хотя бы, прекрати свои нотации мне читать. С меня матери хватило,- обиженно   отозвалась Люда.
Обернувшись к    совершенно растерявшейся сестре, Люда назидательно добавила:-
.-Ирка, не слушай  ни кого.   Наше старшее поколение, совершенно отстало от жизни. Мать с отцом замшели здесь совсем.  Ты посмотри на свои мышцы. Не девушка, а грузчик…».

«Ну все, хватит, сестренка, - постаралась сгладить   обстановку Ирина.-
 -  Пусть  каждый останется при своем мнении.  Кому-то нравится быть упругим и сильным. Кому-то, хочется быть  слабым и бледным.  Давайте не будем  ссориться и навязывать свое мнение другим.   Я тебя Люда, три года не видела. И  не хочу  выяснять сейчас, кто  из нас прав, кто виноват. -
-Помолчав ,Ира не сдержалась, и добавила едва слышно. –Косу твою очень жаль, конечно».
 
В доме Ирина застала улыбающуюся мать.
«Пришли, мои хорошие.  Какая радость у нас сегодня. Наконец-то, вся наша семья в сборе. К вечеру папа с Гошей приедут. Организуем сегодня, праздничный ужин». -Прозвучал бодрый голос  Катерины.
 Но  припухшие, покрасневшие  глаза Катерины, выдавали ее истинные чувства.
«Мамочка, а чья это машина у ворот? – как можно ласковее, спросила Ирина.
«Это  из «Лесхоза»  водитель.   – откликнулась Люда, не дав матери раскрыть рта.-
-Я в Нижнекаменку, утром  на теплоходе добралась. К вам ведь, в вашу глухомань, не позвонишь.   Поражаюсь, как вы тут, до сих пор, не одичали совсем.
Вот и  попросила директора Лесхоза, организовать мою доставку  к родителям. А Павел Николаевич,  хозяин машины, на озер ушел. Он папу ждет».
Ирина едва сдержалась чтобы не напомнить сестре, что   эта «глухомань» ,  ее дом тоже. Ей было  очень  обидно за мать.
Ира видела, как сильно та переживает. И понимала, что Люда успела  здорово  огорошить и обидеть маму. Но выяснять отношения  с сестрой, Ирине  не хотелось.
Люда была ее старшей, единственной сестренкой. И Ира  чувствовала, как сильно  она соскучилась по Людмиле.

Ирина перехватила сердитый взгляд  Антонины, брошенный в сторону Люды.
Опасаясь  бабушкиной несдержанности, позвала ту под навес, чистить собранные ими грибы.
«Мне Людочка поможет, - усмехнулась Антонина. – Заодно, про дочку, про Веру  расспрошу.  Пошли внучка, грибы мыть».- Не оглядываясь на Людмилу, бабушка вышла во двор.
Недовольно  поджав  напомаженные губки, Людмила   отправилась следом, что-то тихо бормоча себе под нос.

Ирина осталась в доме вдвоем с матерью. Едва за  старшей дочерью закрылась дверь, Катя без сил, опустилась на табурет.
На глазах ее показались слезы,  с трудом сдерживаемые в присутствии Людмилы.
«Мамочка, родная, успокойся. Ну что-ты.   – Ирина,  обняв мать, поцеловала ту в  макушку.-
Не сердись на Люду.  Отвыкла она и от нас, и от нашей жизни. Ничего страшного, привыкнет. Не на день же она приехала»..
Ох, , доченька. Все-то я понимаю. Наша ранняя молодость на годы войны выпала. Понятно и правильно, что наши дети, должны жить лучше нас.
Но, - лучше...   А Люда по моему, не так как надо, понимает это «лучше». Как подумаю, что она со своей головой сотворила, так сердце кровью обливается.  Такую косу погубить додумалась.  И куда только,  Вера смотрела?
 Я уж, сто раз пожалела, что отпустила Люду в город. Совсем от рук отбилась дочка.
Обвинила меня в том, что не правильно я вас воспитывала.   Что едим мол, много. Что  совсем тут, мохом поросли.  От жизни сами отстали и вас назад тянем».- Катя  всхлипнув, закрыла руками лицо. -
 -Я всю жизнь считала, что главное для людей, это любовь и понимание в семье.  Посильный труд и доброта человеческая. Никогда, никакой выгоды не искала.  Достойных детей растила. А оказывается,  я мать плохая…»

«Мама, прекрати. Не надо  Людмиле своей слабости показывать.
И пожалуйста, прошу тебя, не  надо пытаться ее перевоспитывать.   Она живет так, как живут большинство горожан. Пусть  стрижется, пусть  фигуру  соблюдает.  Пусть  одними овощами питается. Это ее выбор. У меня свое представление о жизни и красоте человеческих поступков и своей фигуры. И его я буду придерживаться».

Ближе к вечеру, под навесом, в ограде кордона, собрались все его жители.
Как ни странно, но Людмила  не пыталась  за ужином,   подавлять родных,   силой собственного мнения. Ирина догадалась, что тут не обошлось без бабушки. Видимо, Антонина сумела убедить внучку,  «не лезть в пекло вперед батьки».
Люда с нетерпением  молодой козочки,  ерзала на месте, то и дело, возмущенно  хмыкая и  округляя глаза.
Видно было, как хочется ей  оборвать   любого  говорящего, чтобы вставить свои,  едкие замечания. Но каждый раз, взглянув в сторону Антонины, она  лишь, недовольно  кривилась. 
Настоящая гроза, разразилась на следующий день, за обедом.  Антонина к тому времени, уехала в поселок, проведать личное хозяйство.  Водитель   «запорожца»,  с утра отправился домой. Гоша, воспользовавшись оказией, поехал с ним в село, проведать родителей.   И старика Кляйна,  для которого,  Ирина передала печеную куропатку и парочку карасей, приготовленных в сметане.
Ира не успела  поговорить с родителями, о своем желании, перевезти старика на кордон.  Сделать это, она намеревалась после  отъезда сестры в город.

Василий в этот раз, решил отдохнуть от  ежедневных  осмотров лесного  угодья. В его доме находилась долгожданная гостья, его старшая дочь. И ради нее, он отказался от привычного дела.

Катерина выставила на стол, запеченную в углях, домашнюю утку. И  большую сковороду с крупными карасями, залитыми домашними сливками. Она поднялась до света, чтобы угодить старшей дочери вкусным, праздничным обедом.
Вчерашние обиды, с утра, показались женщине, глупым недоразумением.
Ей, как матери, нестерпимо тяжело было смотреть на бледное  лицо  Людмилы, с  синеватыми  кругами под  глазами.
Отделив аппетитно зажаренную  утиную ножку, Катя положила ее на тарелку дочери, рядом с горкой  приготовленного во фритюре, картофеля.
«Кушай, Людочка. Вон как похудела,  девочка моя. Синяки под глазами, смотреть больно».


«Мама , ты шутишь? – взвилась Людмила. – Ирку раскормила, как хрюшку и из меня матрешку сделать хочешь?
Можно  было, хотя бы шкурку снять с твоей утки? С не же, жир течет. Вы о чем тут думаете, родители мои дорогие?
Ирке через год, в институт поступать.  А вы знаете, как в городе относятся к таким вот  бомбовозкам, как моя сесреночка? У нее же, мускулы не девушки, а боксера. И щеки, как у деревенской торговки на базаре. Только платочка не хватает на голове.
Да ее же, нормальные  студенты засмеют, затравят..»

Катя охнув, закрыла лицо руками. Сквозь её  сжатые пальцы,  показались слезы, видимо не высохшие еще с вечера.
«Ты что себе позволяешь, дочь? – вскочил с места, изумленный Василий
-Мать с раннего утра,  старалась для тебя,  что повкуснее приготовить. Как ты посмела ее обидеть, негодница?»

«Вот только не надо меня воспитывать, папа.  Я совершеннолетняя. И сама знаю что для меня лучше. Жирная утка или  овощи на пару. У вас же полон подпол моркови, свеклы. Могла бы винегрет приготовить вместо этого холестерина». - Людмила демонстративно вышла из-за  стола.

«А в нас ему не задержаться, холестерину-то,
- насмешливо откликнулся Василий. – Весь с трудовым потом выйдет»..

«Кстати, родители. А вы замечаете, как эта соплячка, со взрослым, недалеким  мужиком, в переглядки играет?.. .  Смотри, мама,    эдак скоро побегут тут,  по  лесу, егерята сопливые». –Людмила  с победным смехом ткнула пальцем в сторону Ирины.

Перед глазами Иры,  все странным образом, пришло в движение. Куда-то поплыл стол, с  зажаренной уткой в его  центре.  Черными   точками, перед лицом, замелькали не существующие мошки.
Словно,  через толщу воды над головой, она услышала изменившийся до не узнаваемости, голос отца.
« Я буду самым счастливым отцом на свете, если Ирина станет, со временем, женой Георгия. А насчет его «недалекости», я тебе так скажу. Ты у нас умная, но мелко плаваешь перед Георгием Ивановичем. С ним на любую тему, смело поговорить можно. Тебе и во сне не снилось, насколько интересен и  порядочен  этот человек.
Упустили мы тебя, Людмила. Вырастили эгоистку, самодуру циничную.  Пожалуй,  мы с матерью, куда более виноваты  в этом, чем сестра моя Вера.   Надеюсь, Иринка  не пойдет по твоим стопам».

Ирина с трудом стряхнула с себя оцепенение. Подняв  на отца,  наполненные болью глаза ,  почти простонала.
«Нет, папа. Я никогда не стану такой. Я вас с   мамой, больше жизни люблю. И бабушку тоже.  И  зверей никогда не брошу. Я им здесь  нужна. Выучусь обязательно. Но в город не поеду. Он людей портит.  Не всех, конечно. Но сестру мне, испортил. Злая она стала.   
 Заочно учиться буду.
И Гошу я люблю.  И он меня любит.  И егерята у нас будут лет через пять. Но только не сопливые, а счастливые, умные  и здоровые,  как их  бабушка с дедушкой. И как мы с Гошей».
Покрутив пальцем у виска, Людмила молча ушла в дом.
Ее душили слезы, которые она тщательно скрывала от родных, под напускной маской цинизма.