Мыслеграф

Начать запись.
Меня зовут Анатолий. Или дед Толя. Хотя я все жизнь предпочитал называться Анатоль. Я лежу в приюте для стариков с высококлассным медицинским обслуживанием. К сожалению, болезнь сделала свое дело - я уже не могу ходить и говорить. Мне доступен набор звуков, которые научилась распознавать моя любовь, мой лучик света, моя медсестра Алиса.
Вчера Алиса привела доктора. От иных слуг Асклепия, его отличал  отсутствие халата и очень дорогой костюм. Доктор расписался полтора часа, но понять я его был не в силах. Все сводилось к тому, что сообщество врачей, к коему принадлежит этот молодой человек, проводит испытание нового инструмента - мыслеграфа, с помощью которого можно записывать мысли человека. В силу каких-то обстоятельств, данное сообщество врачей сотрудничает с приютом и предлагает мне испытать устройство на себе.
Я согласился. Дело в том, что это шанс. Шанс оставить о себе небольшую память. Возможно, кому то будут интересны мои жизнь и воспоминания.
Доктор пояснил, что наша память ненадёжная штуковина. И большая часть воспоминаний это поздний вымысел.
Возможно...
Стоп.

Начать.
Возобновляю запись. Алиса, молоденькая медсестра, с которой я сблизился душей, выполняла ряд процедур положенных мне. Я каждый раз любовался ей. Белый коротенький халатик очерчивал ее почти мальчишескую фигурку.
Интересно, что я не потерял вкус к жизни и интерес к людям. Мне все так же, как и в былые времена, очень нравилось наблюдать за людьми, как в эстетическом, так и в психологическом смысле.
Алиса, ровно, как и ее сменщица пожилая Наиля Фаридовна, были теми людьми, с которыми я виделся постоянно. Остальным было не до меня.
Моих сбережений хватило на отдельную комнату в этом приюте, где за мной присмотрят и помогут со здоровьем. С момента переезда в приют я искренне влюбился в Алису, конечно понимая, что я старик, а она молоденькая девочка с обычной женской тяжёлой судьбой. Алиса воспитывала сынишку одна и, по моему мнению, искала так необходимую ей, фигуру мужчины. Во мне она его нашла.
Главное, что мы с ней познакомились до того, как я стал полной развалиной. Мы ходили по парку, окружавшему приют, и многое обсуждали. За восемь месяцев нашего общения мы привязались друг к другу.
В отличие от отношений с Наилей Фаридовной. Это властная женщина с очень сильными руками не была способна любить и понимать. Что-то сломалось в ее душе - она стала сосудом для чужих переживаний. Она, подобно вампиру, вытягивала все эмоции и закупоривала их в себе. После нашего с Наилей общения я чувствовал сильную усталость и депрессию.
А теперь я лежу и смотрю в окно. Виднеется третий корпус приюта. Каждой окошко украшено гирляндой. Мигание разноцветных огоньков создаёт уют и уносит меня в детство.

Начало.
Я смутно помню свое детство. Обрывки воспоминаний говорят мне о том, что оно было счастливым.
Мне запомнился праздник Нового года. Мы с бабушкой украсили ель игрушками, некоторые из которых помнили ещё Революцию. Гирлянда опоясывала все три комнаты нашей небольшой квартирки. А под ёлочкой сидел пластиковый заяц, глаза его заменили на две маленькие лампочки, ими он и озарял пространство вокруг.
Почему-то Дед Мороз приносил мне подарки совсем не под красиво украшенную ёлку. Подарки обнаруживались в спальне у бабушки, то на кухне. Только потом я смог объяснить себе эту загадку.
Дело в том, что каждый Новый год, ровно в двадцать три часа я ложился напротив ели и ждал появления Дедушки Мороза. Сказки, которые мне читала бабушка, сыграли со мной злую шутку - я был уверен, что Мороз крошечный. В моем представлении он залетал сквозь щель в окне, оставлял подарки и исчезал, а подарки становились большими. Бабушка и родители никак не могли побороть меня в моём стремлении ожидать появления крошечного волшебного персонажа, вот я и находил подарки среди запахов вкуснейших яств на кухне или среди запахов лекарств бабушки в ее комнате.
Бабушка. Именно она научила меня любить жизнь. Привила интерес к людям и их поступкам. Объяснила, что нельзя судить человека только по одному поступку, а в первую очередь надо разобраться в причинах его действий.
В отличие от многих, в детстве я хотел жениться на бабушке, а не на маме. Но это к слову.
Стоп.

Алиса принесла обед и стала меня кормить. Мне оставалось смиренно повиноваться. По окончании данной процедуры я скосил глаза на прикроватную тумбу, где скрывался небольшой сюрприз для Алисы.
Я подготовил много безделушек для нее и разложил по комнате. Красивые пластиковые заколки, пакетик изюма, книжица-раскраска, милые записки. Все это было моим способом отблагодарить медсестру, к которой я привязался.

Начало.
Мы постоянно бегали на речку. Моя пятиэтажка возвышалась над частным сектором, за которой и текла небольшая речушка. Нас было четверо. Две девочки и два мальчика. Каждый летний вечер, набегавшись во дворе, мы отправлялись к воде, где купались и жгли костер.
За нами следил дед Митя, его участок упирался в водную гладь и он, с постоянным прищуром и неизменной папиросой в зубах смотрел за нами. Сейчас я его понимаю, как никогда, он наслаждался жизнью посредством наблюдения за оной.
Мне трудно забыть запах речки, невероятную красоту заката и вкус печёной в костре картошки. Совсем рядом сидела Анечка, моя подружка. Ее платьице было самым красивым и невероятным нарядом. Я старался украсить его найденными бусами бабушки или украденной у соседа перламутровой пуговицей. Аня была ближе всех на свете. У нее были ямочки на щеках, огромные зелёные глаза и родинка на правой руке. Мы сидели плечом к плечу смотрели на алый закат и жевали картошку.
Стоп.

Неприятность вышла. Я перестал чувствовать ногу. Наиля Фаридовна растирала ее своими сильными руками, но ничего не помогало. Пожилая медсестра говорила грубости, зыркала на меня черными глазами, но руки ее оставались сильными и нежными. Массаж ноги, спины. Ничего не помогло. Она посоветовала мне не отчаиваться, что-то записала в журнал наблюдения и ушла постоянно оборачиваясь. В этот раз я не почувствовал себя опустошенных ее присутствием, а наоборот я был полон сил. Правда, девать было их некуда.

Начало.
Мы с моей Анечкой сидим на лавочке. Я очень боюсь к ней прикоснуться. Хотя она ждёт этого.
  Летний вечер. Мне удалось раздобыть бутылку вина, и, после дискотеки, мы с Анечкой уединились в нашей беседке. Пройдет немного времени, и Аня уйдет к другому, а я уеду в армию. Больше мы никогда не увидимся. Но сейчас она центр моей Вселенной. Объект любви и вожделения, моя цель, моя мечта. Пересилив себя, я аккуратно накрываю ее руку своей. Она смеётся и обнимает меня. Дрожь пронзает все мое тело. Я чувствую запах духов Анечки, теплоту ее тела. Она также немного дрожит, но поступает намного смелее.
Мы ещё плохо умели целоваться, но делали это отчаянно и непрерывно. Бутылка вина подходила к концу, и Аня предложила пойти к ней домой, где можно было пить чай из фарфорового сервиза, разбавляя его домашней настойкой. Мы пошли к ней, где поборов свой страх, я познал женщину.
Стоп.

Алиса плакала. Гладила меня по второй потерявшей чувствительность ноге и рыдала. Ее всхлипы отзывались эхом. А я строил гримасы, чтобы она заглянула в шкаф. Мне удалось привлечь ее внимание, и уже через секунду она стала обладателем яркого медведя розового цвета. Она рассмеялась и чиркнула меня в щеку. Женщины любят меня.
Обед у меня был царский. Алиса принесла приготовленную собственноручно кулебяку и помогла мне отведать это чудное изобретение русской кухни. Зачем то она положила туда корицу. Необычный запах смешивался с легкими духами медсестры и дарил мне наслаждение. Алиса рассказала мне об успехах сынишки в начальной школе, о содержании эпизода ее любимого сериала и о прочитанных ею главах книги. Она щебетала, не прекращая, но то и дело, тревожно смотрела на меня.

Начало.
Моя жена Любовь была из тех женщин, что следуют за мужчинами всюду и везде. Ее мнение терялось на фоне мнения мужчины, ее интересы менялись в зависимости от предпочтений ее супруга. Я не был первым в ее жизни. Мы встретились на проходной завода, после смены. Она шла в детский сад забирать дочь, а я предложил ее сопроводить.
Так началась моя семейная жизнь. Я купался во вседозволенности и обожании. К сожалению, это быстро надоело. Мы не конфликтовали. В один из дней Люба сказала, что полюбила другого.
Расставание было простым. Я очень привязался к ее дочери, которую воспитывал пять лет. Но жена сказала, что они уезжают в Европу, где будут жить. Общих детей мы не родили, имущество не делили. Развод проистекал тихо и мирно. В день их отъезда Люба подарила мне остро пахнущую банку кофе в зёрнах, а моя доченька рисунок, в котором я был обозначен дядей Толей, а папой некая мутная размытая фигура.
Тогда я первый раз сорвался. Долго пил и проклинал судьбу. А после решил все изменить. Дальше в моей жизни наступили длительные вахтовые командировки, где люди почти отсутствовали, а я зализывал свои душевные раны.
Стоп.

Алиса и Наиля Фаридовна устроили мне праздник. Сегодня банный день, если можно так сказать. Раньше я не замечал эротизма данной ситуации. Сильные руки Наили вертели мое тело так и эдак, а Алиса обмывала мои парализованные члены. Очень яркое переживание.
Меня закутали в большое мягкое полотенце и напоили чаем с чабрецом. Неожиданно Наиля Фаридовна рассказала о своей молодости, о муже военном и милом сыне-бизнесмене, который погиб в мрачные девяностые.
Вот, что с ней случилось. Вот где ее подморозило. Грозная медсестра открылась с неожиданной стороны. Алиса обняла ее, а Наиля сжала мне руку. Так мы просидели очень долго. В коридоре тихо играл радиоприемник, настроенный на блюзовое радио.

Начать.
Зрелость я встретил в объятиях Ирины. Небольшой городок, где мне удалось купить квартиру, отличался огромными дачными поселками в округе. Присматривая за дачей новоявленного друга я познакомился с самой лучшей женщиной. Спустя два месяца я переехал к ней.
Она была очень нежной и ласковой. Пенсия позволяла посвящать время исключительно друг другу. Копаться на небольшом участке, выращивать цветы и заниматься пчелами. Я прочел огромное количество книг русской и мировой классики, собранных у Иры в библиотеке. Каждую мы вдумчиво обсуждали, пытаясь объяснить поступки героев. Ира напоминала мне мою бабушку. Она умела создать уют везде и окутать человека добротой.
У Иры было трое сыновей, от разных мужей. Они иногда приезжали к нам погостить. Хорошие ребята, правда, несколько отстранёнными от проблем матери.
Три года я наслаждался жизнью.
Один осенний вечер забрал у меня Ирину. Ее не стало. Скромные похороны и вечный постоянный холод.
Холод поселился внутри и больше не уходил. У жизни пропал вкус, исчезли краски. Начал сбоить организм. И я, продав квартиру, нашел приют, куда и отправился доживать.
Стоп.

Я слышу удары собственного сердца. Неприятное ощущение. Позвать кого-либо у меня не получалось. Если придет смерть, ее надо встретить улыбкой.

Начало.
Приют был прекрасен. Отдельная комната, вкусные обеды и интересные люди. Досуг был организован великолепно. Мы посещали театры и кинотеатры, устраивали поэтические вечера и играли в настольные игры. Я познакомился с Алисой. По возможности, мы убегали от всех и долго общались в парке. Скорее всего, Алиса видела во мне отца, но я в ней исключительно женщину. Мы решали ее проблемы, по возможности. Разобрались с долгами, исправили внутрисемейные отношения и много чего ещё. Я научил ее водить машину.
Несколько раз я ездил в гости к Алисе. Она отправляла ребенка к собственным родителям, и мы уединялись в ее квартире. Мы слушали музыку, пили чай и смотрели шедевры мирового кино.
А после я начал терять себя.
Стоп.

Доктор подарил мне возможность высказаться. Не представляю, что получиться из этого, но я стараюсь. Говорят, индейцы носили с собой коробочку воспоминаний, где лежал сильно пахнущий предмет, который был связан с воспоминанием. Я весь сейчас такой предмет.
Алиса сегодня хотела привести сынишку. Познакомить его со мной. Вернее с тем, что от меня осталось. Позавчера она чмокнула меня в руку, след от помады до сих пор был на моей руке. Наиля пыталась его вытереть, но я грозно смотрел на нее и она отступила.
Далеко в коридоре слышится детский голосок и смех Алисы. Ещё чуть и она придет.
Опять стук сердца. Горячо. Горячо и очень больно.
Я постараюсь улыбнуться.
Пришло время умирать.