Жила-была сорока в нашенском лесу. И такая уж она была балаболка - что бы ни увидела, что бы ни услышала - над всем посмеется, да тут же от муравья до медведя всем и растреплет.
Шагает волчишко в поисках зайчишки - ох уж и поднимет шуму сорока - застрекочет - затараторит: “Шэк шэк шэк”, так что по вырубку и стрекозы не летают, а волк зубами щелкает да грозится ей:
- Ну, и дождешься ты, посвистуха, распорю тебе зубом брюхо!
Смеется с верхней ветки балаболка:
- Да ни в жизнь мы - господа к вам - тропконюхам на землюшку спустимся. Поднимай выше подбородок, пустобрюхий.
- Бреши-бреши, пустомеля, твоя неделя…
А сорока того пуще глумится: “Жители лесные! Посмотрите, в наш лесок шакаленок забрел… Ой, потеха… “чирк” , “чиррилк”…”
Другой раз лося гонят охотничьи собаки, он уж вроде и подоторвался от них - на просеке встал - слушает, куда лайки бегут, а шилохвостка с верхней веточки и шелудит во все горло: “Чакр -чара!- не туда бежите, овчара! Здесь мясцо! Сюда! Сюда!”
- Ох ты, балаболище! - покачивая ветвистым рогом, вздыхает лось.
- Прибавь ходу, сохатый…- шуткует барынька в белом фартучке.
- На словах-то густо, а в голове-то пусто… - отвечает ей лось.
- Наяривай- наяривай… Смотри, жирку нагулял- худеть надо…- потешается балаболка, а лось убегает, ища спасенья.
После дождичков полетела сорока по лесу, видит грибники- старик с внучком лесу в ножки кланяются- грибочки собирают:
- Петруха, только - тссс.. Не шуми… Вот здесь зарубку поставь, завтря придем с коробами, все и дособираем…
- Да, деда, усек. Надо ж было столь рыжикам в одном месте народиться…
Услыхала это сорока и давай шуметь на всю округу: “Киа- кьяя-кик, через рощу напрямик! Здесь все рыжики - здесь грибочки! У каждой елки - у каждой кочки!”
- Ух, тараторка! Ну замолчь! - замахались на нее кулаками грибники, а сорока только жару подбавляет..
Кинул в нее палкой Петруха, да где там - под небушко не кинешь…
Тем временем на крик длиннохвостки другие грибники подоспели: так шляпка за шляпкой накидали корзины грибочками, а дед с внуком только руками разводят…
“Сама с вершок, а слов с горшок!”-разоряется дедушко, глядя на белобокую тараторку, да делать нечего, грибочки уж поклали в чужие корзинки…
Решила по весне сорока сорочат вывести, пока на яйцах сидела, всем растрепала сколько у нее птенцов будет, как их назовет, да как в сороки выведет. “Всем шороху дадим!“- крутила она хвостом по лесу.
Вылупились птенцы и взаправду такие же непоседы да шалуны, как их мать. Сорока за провиантом, а они: "Йшийак- чьюк-чьюк...”, - толкаются, в холки друг дружку поклевывают. Игрались-игрались да и выпали трое из гнезда.
Мать возвращается, а птенцы в иголках внизу ползают… Села на ветку белофартучка, причитает: “Ох, как же вы туда угоди-иили, и в кого же вы такие уроди-иильсь!?”
А невдалече лиса прогуливалась: прислушалась- смекнула, подбежала:
- Чего, сороченька-белобоченька, приключилось? Почто округу баламутишь?
- Как же мне не баламутить, коли мои сорочата из гнезда выпали… Давай погутарим, душенька... Все тебе расскажу- всем поделюсь, только слушай...
- Так где же они?
- Да, вон, в кустах под елкой окаянные...
И ввек бы сорочат лисе в кустах не найти, а тут сунула морду промеж веток да съела пернатых, облизнулась и говорит: “ Еще нападают, так зови…"
Закричала сорока: "Грэх-грэх-грэх-то какой…”
А лиса бежит дальше, да приговаривает:
"Обрубила сорока ветку, на которой сидела, своим языком... Ну и поделом. Ну и поделом..."