Глава первая. Как пришли хорошие новости
Письмо прибыло на коврик у парадной двери Гленкоу, резиденции председателя совета района Туитчинга, в среду утром, но (поскольку председатель был занят на кухне жаркой бекона и грибов, варкой яиц без скорлупы и тостированием тостов) прошло некоторое время, прежде чем он узнал о его содержании. Вместо этого дама – жена председателя, которой нравилось, когда люди называли её «мэрша», снизошла до того, чтобы при продвижении от спальни к столовой наклонить свою объёмную фигуру и забрать его вместе с прочей официально доставленной почтой. Усевшись, она разложила письма веером вокруг своей тарелки. Затем поудобней устроила свою грудь на столе и в самой светской манере взялась за овсяную кашу.
Слова «Радио Бродуич» на длинном конверте в середине веера писем попались ей на глаза, когда первая ложка хорошо растёртой обжигающей жидкой массы отправилась в путь по её горлу. Извлечённый из веера, конверт далее обнаружил надпись более мелким шрифтом «вещающее на Восточную Англию и юго-восток». Дебора Уитенс сдвинула брови и задумчиво подмешала немного коричневого сахара в кашу. Радио Бродуич. Неожиданно. Её корреспонденция с Би-Би-Си была обширной и неудачной, хотя фактически телевизионщики уже не первый месяц не были удостоены послания от неё – поскольку вежливая разумность их ответов, именуемая ей «беспринципной уклончивостью», тяжестью возлежала на её груди. В последнее время она отправляла свои замечания через миссис Маргарет Лайтфут из Лиги сохранения стандартов приличия на радио и телевидении и была глубоко удовлетворена тем, какое внимание получила собранная ей с экрана телевизора подборка скабрёзностей. Но это письмо не могло быть откликом на её недавние жалобы – ни по поводу скандального упоминания coitus interruptus на «Женском часу», ни по поводу танцев женщин племени Ибо с обнажённой грудью, показанных на детском телевидении. Она не сомневалась, что радио Бродуич было коммерческой станцией, хотя ей пришлось признаться себе, что она ни разу его не слушала. Она не покладая рук боролась с растущей волной непристойностей, но существовали ограничения в виде количества времени, которое можно было уделять этому, и количества ушей. Кроме того, много времени отводилось поп-музыке, а из общения с другими членами Лиги стандартов приличия она знала, что поиски скрытого смысла в поп-песнях могут привести только к фрустрации, безумию и публичному осмеянию – судьбам, ни одно из которых которые миссис Уитенс не имела желания навлекать на себя.
Следовательно, в письме говорится о чём-то другом, но о чём? Миссис Уитенс с максимальной деликатностью испустила очень светское дуновение в направлении каши и уже собралась распечатать письмо, когда заметила, что оно вообще-то адресовано не ей, а её мужу. Мужу! Снедаемая двойной порцией любопытства, она вставила пухлый палец в отверстие сверху и разорвала конверт.
Спустя две солидных ложки каши наблюдатель удивился бы, увидев, что по её лицу расплывается улыбка. Наблюдатель, хорошо знающий миссис Уитенс, всегда удивится, увидев, что по её лицу расплывается улыбка. Конечно, это была стальная, решительная улыбка, говорящая о будущих триумфах, и она исчезла прежде, чем её хозяйка по-королевски направила воздух с молекулами каши в королевские лёгкие и взревела: «Эрнест!».
Из кухни донеслись серии щенячьих поскуливаний и стуков кастрюль, а где-то минутой позже с пыхтением появился Эрнест Уитенс, председатель совета района Туитчинга, в фартуке вокруг расплывшейся талии и с тарелкой разнообразных вкусностей для завтрака в руке. Миссис Уитенс отследила его появление, приподняла брови на десятую долю и позволила нескольким секундам пройти в выразительном молчании, прежде чем уронила взгляд на свою тарелку с кашей и произнесла:
- Я ещё не закончила кашу, Эрнест.
Сами по себе слова выразительными не являлись, но паузы между ними были наполнены смыслом. Мистер Уитенс издал дополнительные извнияющиеся похныкивания и вместе с тарелкой задом направился в кухню.
- Поставь её, поставь, - проговорила миссис Уитенс с осенней интонацией, - ты же знаешь, я не выношу подогретую пищу. Наверное, мне следует поторопиться доесть кашу – что бы это ни стоило моему пищеварению.
И она энергично взялась за еду, а мистер Уитенс застыл в извиняющемся внимании, ожидая просвещения. Наконец, поймав в салфетку деликатную отрыжку, миссис Уитенс отодвинула тарелку, притянула к себе яйца, бекон и грибы и исследовала нож и вилку в поисках следов неряшливого мытья. Наконец, приготовив нож к тому, чтобы вскрыть яйцо над беконом и тостом, она заговорила:
- Тебе пришло письмо, Эрнест, от джентльмена из радио Бродуич.
- Вот как, Дебора? – сказал мистер Уитенс. Он не стал сетовать, что она вскрыла его почту. Таковой протест был предъявлен 7 февраля 1947 года после четырёх месяцев брака. Он не прозвучал снова. Мистер Уитенс ждал.
- Они намерены, Эрнест, посетить Туитчинг в самом ближайшем будущем.
- Вот как, Дебора? – снова сказал мистер Уитенс.- Я не знал, что ты жаловалась на их программы. – Воспользовавшись паузой, понадобившейся для обстоятельного пережёвывания большого и сочного гриба, он заискивающе добавил: - Раз они хотят нанести тебе визит, твоё письмо наверняка весьма их впечатлило.
Миссис Уитенс тяжко вздохнула.
- Если бы ты слушал меня, Эрнест, хоть когда-нибудь, ты бы услышал, что письмо адресовано тебе. Соответственно этот визит не имеет никакого отношения к моей мониторинговой работе для Лиги стандартов приличия.
- Да, конечно же, Дебора, - сказал Эрнест Уитенс.
- Радио Бродуич, - медленно и выразительно заговорила миссис Уитенс, - намеревается сделать документальную программу о Туитчинге. Она прозвучит в Америке на радио станции Уисконсина. Полагаю, ты понимаешь, почему?
Да, рассвет таки наступил.
- Наш город-тёзка, - сказал Эрнест Уитенс. – Туитчинг в Уисконсине.
- Именно, - сказала его жена. – Чувствуется, что наши труды не пропали зря.
Королевское «наши», столь скромно произнесённое Деборой Уитенс, не должно было скрывать тот факт, что она погладила по головке самоё себя, и за дело. Стоило её мужу достичь своего текущего высокого положения, как она приказала ему вступить в контакт с соответствующим лицом в Туитчинге, Уисконсин (городе с населением примерно в 40 тысяч американских душ), и практически немедленно было организовано братание. С уверенностью ожидалось, что не пройдёт много времени, как группки наследников отцов-основателей уисконсинского Туитчинга каждое лето начнут просачиваться в английский Туитчинг в поисках своих корней. Миссис Уитенс уже обменялась несколькими письмами с мэршей (как она завидовала её титулу!), мегерой с голубыми волосами, которая предчувствовала в братании источник популярности и будущие возможности бесплатного проживания. Корреспонденция сочетала излияния и снисхождение, причём леди из Туитчинга, Уисконсин, была особенно сильна в первом, а леди английского Туитчинга непревзойдена во втором. Говоря в целом, это был брак родственных душ, а теперь, чему ничего не могло помешать, ему предстояло принести славное потомство.
- К радио Бродуич, - выразительно молвила миссис Уитенс,- обратилась станция Уисконсина. Как я поняла, братание нынче привлекает большое внимание, и они предлагают организовать документальную передачу длиной почти час с учётом коммерческих заставок. Они предложили название «Вот каков Туитчинг – портрет английской деревни». Наверное, мы сможем подсказать им вариант «городок», но это уже подробности.
- Представляю, как тебе радостно это узнать, Дебора, - сказал Эрнест Уитенс в наступившей паузе самопоздравления.- И как будет выглядеть эта программа?
- Похоже, они уже выпускали нечто подобное – про город в Эссексе с побратимом в Канаде. Как я поняла, они фиксируют некоторые типичные события и чёрточки деревенской жизни, затем следует серия интервью с избранными членами общества. Радиостанция посылает своего джентльмена проводить интервью. Затем, по словам продюсера, некоторых из интервьюируемых просят выбрать любимое музыкальное произведение, которое прозвучит для из американских кузенов «в качестве лёгкого развлечения», по его словам. Хмм. Всё же программа, по-видимому, хороша. Что-то вроде «Как там у вас» с расчётом на американских кузенов. Им должно понравиться!
- И когда ожидать их приезда, Дебора?
- В середине мая или чуть позже. А мистер... – тут миссис Уитенс вгляделась в небрежную царапину в конце письма, - Ливермор, кажется, так, говорит, что, как только программа будет закончена, они передадут её на радио Бродуич прежде, чем отошлют в Америку, чтобы дать местным жителям возможность прослушать её. Какое событие для города! И какая превосходная возможность!
- Возможность, Дебора?
- Возможность, Эрнест, - повторила миссис Уитенс трепетным голосом, словно настраивающаяся Клара Батт. – Наша возможность попасть на карту. Показать нашим друзьям в Америке, каким по-настоящему чистым, порядочным и здоровым местом ещё остаётся Англия, стоит лишь выехать из этих грязных и дегенеративных городов. Мы должны сделать Туитчинг символом всех традиционных ценностей, которые сделали Англию великой и достойной уважения страной.
- Мы, Дебора?
- Я, Эрнест, - сказала миссис Уитенс, на сей раз принимая исправление.- Я создам... имидж... – (Миссис Уитенс набралась всяких новомодных словечек, пока сражалась бок о бок с Безупречно Чистой Мэгги),- который станет упрёком расхлябанности и цинизму нашего времени.
- Это будет замечательно, - сказал председатель. – Кого ещё они пригласили выступить, как ты думаешь?
- Пока никого, - ответила миссис Уитенс.- Я как можно быстрее напишу им твой ответ, в котором чётко поясню, что я выступлю сама, и, возможно, предложу ещё одну-две фамилии, хотя нам не обязательно иметь готовый список к моменту их прибытия. Мне нужно взвесить все «за» и «против» касательно некоторых членов общества.- В её взгляде появился блеск жажды власти члена совета района, как только в её мозгу расцвела новая возможность заняться распределением покровительства.- Думаю, к моменту приезда продюсера я составлю краткий список тех, кто будет представлять разные стороны жизни Туитчинга.
- Он безусловно будет тебе благодарен, дорогая, - сказал мистер Уитенс. – Но какие стороны конкретно ты имеешь в виду?
- Ну...ну... – в кои-то веки бойкий язык миссис Уитенс замер. Нелегко было назвать «стороны» жизни в Туитчинге – разве что сплетни, безделье и поглощение пива. Жители как будто не имели никаких амбиций помимо достижения возраста, когда позволительно больше не работать, как можно быстрее, а после этого оставаться как можно дольше живыми, дабы насолить правительству.- Образование, - наконец торжествующе произнесла она. – Школа. Конечно, церковь.
- Но ты не считаешь, что викарий...
- Нет, ну, не викарий. Но может, к тому времени он найдёт хорошего молодого курата. Нам не нужен длинноволосый тип в кожаной куртке. Возможно, кто-то из церковных старост. Или пономарь.
- Старый Эверетт – тип колоритный, - с сомнением проговорил мистер Уитенс, - но его речь...
- Речь можно подчистить, как и всё прочее, - решительно заявила миссис Уитенс. – Ты как-то не очень решительно подходишь к вопросу. Если тебе не хватает энтузиазма, то ко мне это не относится. Мы поместим Туитчинг на карту. Это, Эрнест, будет самым ярким достижением за время твоего пребывания на посту.
- Вот как, Дебора? – спросил мистер Уитенс.
- Тост, Эрнест, - сказала миссис Уитенс, возвращаясь к повседневным делам. – Не стой здесь весь день, размечтавшись. Меня ждёт целое утро серьёзной работы.