«В начале было слово…
Причем такое, что все галактики покраснели и
разбежались в разные стороны».
Сейчас, наверно, даже торговки куриными окорочками знают, что Вселенная образовалась в результате Большого Взрыва.
Не будем грузить вас «красным смещением», «реликтовым излучением», теориями гениального хулигана Фреда Хойла, который не веря в Большой Взрыв, тем не менее, и придумал этот термин.
Короче, яйцеголовые пришли к выводу, что почти пятнадцать миллиардов лет тому назад Вселенная представляла из себя этакое «космическое яйцо» - обло, озорно, сверхплотно и вдруг - взрывай. А вот почему оно ни с того, ни с сего вдруг взорвалось, споры продолжаются. Оживились церковники. Вот оно - сотворение мира! Еже иси – и взрыв на небеси… А в начале было слово!
Да, слово было. Только вот если его привести, то даже в эпоху Шнура будешь иметь неприятности с цензурой.
Итак, Россия, 2123 год. Вечер в институте квантовой физики. Здесь только что под руководством академика Кацмана была построена самая первая в мире машина времени. Впрочем, ничегошеньки-то в России не меняется. В одной из лабораторий торчали два младших научных сотрудника и употребляли похищенный спирт, запивая его пивом. По сложившейся уже на Руси традиции одного из этой нечистой пары звали Петров. Он-то и переделал распознавалку, настроенную на скорбную физию Кацмана, и теперь двери (в том числе и на склад, где хранился спирт) послушно открывались при виде его жизнерадостной скифской рожи. Второго звали Ржавский. И вот когда Петров сворачивал голову баклажке с пивом, оно пенным выплеском окатило его новые штаны. Тут-то и было первый раз произнесено слово, благодаря которому родилась наша Вселенная.
- ….! Не мать, и не так! Ты что же, скотина ржавая, просроченное пиво купил!
- Прямо как большой взрыв… - вяло прокомментировал ситуацию флегматичный Ржавский.
- Большой взрыв, большой взрыв! – продолжал возмущаться Петров. – Что ты знаешь о Большом Взрыве?! Даже пива свежего купить не можешь.
Но Ржавский о Большом Взрыве что-то знал. И у них затеялся горячий спор. Мелькали имена Леметра, Эйнштейна, Гамова, Хаббла…
И тогда-то легкомысленный Петров предложил:
- Слушай, а давай смотаемся туда, к началу. Зря что ли мы для машины времени расчеты пространственных флуктуаций делали! И увидим все своими глазами.
Ржавский был пьян и удал.
- Давай! – согласился он.
Распознавалка послушно пропустила их в экспериментальный цех, где стояла машина времени.
Приятели уселись в кресла. Петров вновь обронил то самое нехорошее слово, но вот же волшебная магия великого и могучего - сейчас оно несло оттенок сожжения мостов и ауру героического свершения. Потом он сказал «Поехали!» и нажал нужные кнопки.
И они поехали.
И самое удивительное – приехали! Только перед самым концом (или началом) состоялся такой диалог. Ржавский вдруг озабоченно вопросил:
- Слушай, а мы что рядом с яйцом этим космическим будем?
- Каким еще яйцом! - бормотал Петров. - Никакого пространства рядом нет! Да и для машины никакого пространства нет. Мы будем внутри…
Он вдруг оборвал свое бормотание и тревожно уставился на Ржавского.
До того тоже дошло.
- Идиот! – заорал Ржавский. – Крути назад!
Но было поздно. Машина времени перестала работать, потому что времени-то внутри Космического Яйца не было. А были два идиота, один из которых еще успел произнести то самое слово, несколько напоминающее имя арктической зверушки.
Яйцо только того и ждало.
Оно – взорвалось…
Георгий Попов.
28 декабря 2023 года.