Сколько людей в трамвае? Если проехать в нем из конца в конец, то можно, наверное, несколько тысяч насчитать! И каждый вошедший, однажды выходит. Времени на то, чтобы узнать человека, понять его, всего ничего – несколько остановок. Но я разглядываю, пытаюсь узнать, даже уже могу предугадать – как он сощурится на яркий свет, как поправит рукав, как нахмурится, улыбнется. Глядя на каждого входящего, я с ним уже попрощалась заранее – он скоро уйдет. Но все равно разглядываю лица, детали, жесты. Смотрю, как барышня заправила прядь за ухо, невольно читаю ее смартфон – «минут на пять опоздаю…». Я знаю точно, что она уйдет навсегда, исчезнет из моей жизни, хотя ее профиль за эти три остановки, которые она загораживает табло, стал почти родным. Рано или поздно, выходят все вошедшие. И входят еще. Для того, чтобы оставить их в своей голове людьми, а не призраками городского водоворота, я фиксирую в памяти тысячи их мелочей – закрашенная родинка, квадратные пуговицы, зеленый пояс, заношенные ботинки, нелепые жаркие варежки… Но, в голове, все равно монолог про одиночество и пустоту городской толпы. Я одна, а это тени, призраки. И это пальто с большими пуговицами и потертыми рукавами, развоплотится, как только я отведу от него взгляд, как только откроются двери на очередной остановке.
В большом городе можно оказаться совершенно одному в переполненном трамвае. На незнакомом маршруте, катаясь без дела из конца в конец.
Но, если ехать в трамвае по своему маршруту, в свое время и изо дня в день, то трамвай оживает. В нем появляются люди, которых я видела вчера, которых увижу завтра и, наверное, через семь лет. Мы не здороваемся, конечно же – мы же не соседи по лестничной клетке – мы соблюдаем приличия и друг на друга даже почти не глядим. Но это наш общий трамвай. Вот сейчас войдет полупьяный мужик в робе и в строительной каске, забьется в угол к окну, немного повозится, как сердитый кот и уснет. А вот здесь сойдет вон та хмурая тетка в нелепой шапке, у нее еще были цыганские платья прошлой весной. У школьника, который всегда впереди меня садится, сегодня новый рюкзак, а вот штаны всё те же и они всё короче – как же он быстро растет! Незнакомец вошел. Беспардонный какой-то – всех разглядывает, у тетки в смартфоне что-то читает через плечо. Я его раньше не видела…
И всё – город ожил, стал роднее и ближе, и все мои призраки обретают голос и плоть. Одиночество, оно не в толпе, а в душе. Его не приносит трамвай, или город – мы приносим его с собой, катаясь в трамвае без дела из конца в конец. Мы дорожим своим одиночеством, мы лелеем и пестуем его. Мы садимся в чужие пустые трамваи, как будто специально пришли за тоской. Но невозможно вылечить одиночество тоской. Оно вообще неизлечимо, пока я не впущу в свою жизнь людей, пока не найду свой маршрут, свою цель. И тогда, шаг за шагом, день за днем можно выйти из этой унылой тоски даже едя в трамвае.