СТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА В РЕВОЛЮЦИИ В РОМАНЕ ФАДЕЕВА "РАЗГРОМ".
1918 — 1920 годы… Черной тучей нависла над юной Советской республикой смертельная опасность: быть или не быть, жизнь или смерть.
Огненные годы гражданской войны… На смертельную схватку со старым миром поднялся рабочий класс и весь народ. В жестокой битве за новую жизнь рождались новые люди, стойкие и мужественные строители коммунизма.
«… В гражданской войне происходит отбор человеческого материала, все враждебное сметается революцией, все неспособное к настоящей революционной борьбе, случайно попавшее в лагерь революции, отсеивается, а все поднявшееся из подлинных корней революции, из миллионных масс народа, закаляется, растет, развивается в этой борьбе. Происходит огромнейшая переделка людей», — писал Фадеев.
Именно формирование нового человека в революции в романе «Разгром» мы и видим на примере Морозки.
До вступления в партизанский отряд Морозка — это обычный рабочий парень, который ничем не отличается от своих сверстников.
«В 12 лет Морозка научился вставать по гудку, катать вагонетки, говорить ненужные, большие матерные слова и пить водку». Он не задумывается над своими поступками, не мучается угрызениями совести. Ему не ведомы душевные страдания, сомнения, неудовлетворенность, глубокие печали. Морозка идет дорогами, которые за годы угнетения протоптали его предшественники-шахтеры, дорогами, которые были единственно возможными в то страшное время, когда одни являлись угнетателями, а другие — угнетаемыми.
«Когда пришло время, купил сатиновую рубаху, хромовые, бутылками, сапоги и стал ходить по праздникам на село в долину. Там с другими ребятами играл на гармошке, дрался с парнями, пел песни». «Жизнь казалась ему простой, немудрящей…».
Таким мы видим Морозку до революции.
Но колесо истории остановить невозможно. Оно неумолимо приближает страну к грозным событиям, к надвигающейся грозе.
1917 год… Победа социалистической революции в результате вооруженного восстания рабочего класса и всего народа под руководством РСДРП(б). Революция явилась очистительной грозой, которая ликвидировала противоречия капиталистического строя и дала простор для развития новых общественных отношений.
Но от законов истории Морозка был весьма далек в то время. И Советы он пошел защищать в восемнадцатом году вместе с товарищами-шахтерами только потому, что пошли все.
И вот Морозка в партизанском отряде Левинсона.
В начале книги перед нами разленившийся ординарец. Ему не хочется выполнять приказы, ему надоели «скучные казенные разъезды» и «никому не нужные» — так ему казалось — пакеты. Ни деловой собранности, ни напряженных раздумий, ни усилий воли. Недаром герой тут сопоставлен с его собственным конем, который «походил на хозяина: такие же ясные, зелено-карие глаза, так же приземист и кривоног, так же простовато-хитер и блудлив».
Однако в бою Морозка становится иным. В одном бою герой летит, «распластавшись, как птица», в другом, он проносится как некий легендарный всадник: «Смутным впечатлением этого дня осталась еще фигура Морозки на оскаленном жеребце с развевающейся огненной гривой, промчавшаяся так быстро, что трудно было отличить, где кончался Морозка и начиналась лошадь».
Смелый, стойкий, решительный в бою, Морозка еще и хороший товарищ. Под пулями белогвардейцев, рискуя собственной жизнью, он спасает раненого Мечика.
Не чужда герою и гордость, некоторое щегольство. Вот Морозка, «приподнявшись на стременах, склонившись к передней луке выпрямленным корпусом, плавно едет на рысях перед крестьянами, и автор разделяет здесь их восхищение всадником. Он тоже с любовью следит за Морозкой, который едет по долине, «чуть-чуть вздрагивая на ходу, как пламя свечи».
И буквально сразу же перед нами предстает другой человек. Уже ничего не осталось от его гордой посадки. Мы видим, как он, «воровато оглядевшись», оборвал чужие дыни, как «он испуганно вскочил и замер в полусогнутом положении», как он побежал к лошади, «трусливо вбирая голову в плечи».
В этом контрасте проявляется одно из свойств характера героя — его неумение себя контролировать, неустойчивость его намерений и желаний, его бесшабашность, безотчетность многих его поступков.
В этих эпизодах Морозка предстает перед нами как человек с пролетарским мироощущением, с хорошими задатками, но низким политическим сознанием.
Морозка, воруя дыни, даже не думает о том, что он делает плохо. Он с детства привык воровать, и все его знакомые тоже с детства воруют. И поэтому Морозка считал воровство в порядке вещей. И потому так неожиданно прозвучало для него известие, что его поступок будет обсуждаться на собрании партизан и крестьян.
Морозка с болью, со страхом слушает гневную речь Дубова, который призывал выгнать Морозку из отряда: «Морозка, бледный, как полотно, смотрел ему в глаза, не отрываясь, и сердце падало в нем, словно подбитое».
Герой раскаивается в своем поступке. Он начинает понимать, что воровство — это недопустимое явление, что это преступное явление, которое ложится позорным пятном на звание партизана. В его сознании наступает перелом.
И Морозка произносит клятву — неумело, трудно, «стыдясь перед мужиками»: «Да разве б я … сделал такое … ну, дыни эти самые … ежели б подумал … да разве же я, братцы … — вдруг вырвалось у него изнутри, и весь он подался вперед, схватившись за грудь, и глаза его брызнули светом, теплым и влажным … — Да я кровь отдам по жилке за каждого, а не то чтобы позор или как!..».
За Морозкиной ораторской беспомощностью стоит такая преданность товарищам, в которую нельзя не поверить. Морозка начинает глубже понимать весь смысл происходящего. Он не мыслит себя без товарищей, всего партизанского отряда.
«Уйти от отряда мне никак невозможно», — говорит герой Левинсону.
Сами события заставляют Морозку более зрело относиться к жизни. Он понимает, что все требования Левинсона к нему, как к бойцу революции, являются справедливыми.
И вот в жизни героя происходит нечто новое. Он впервые отказывается от некоторых своих желаний, от которых раньше он ни за что не отступился бы.
Например, ему очень хотелось бы на переправе «попугать» для смеху и без того испуганных слухами о японцах крестьян. Но он, наоборот, подавив в себе это желание, стал помогать им, по собственной инициативе прекратил сумятицу у парома, разоблачил панические слухи, организовал переправу.
И оказалось, что отказ от озорства вдруг доставил ему такую же радость, какую раньше доставляло шалопайство: «…Он вдруг почувствовал себя большим, ответственным человеком».
Так постепенно исчезает стихийность в поведении героя, его бесшабашность, безответственность, несобранность.
Морозка чаще задумывается над жизнью, чаще анализирует свои поступки, думает о людях и о человеческих взаимоотношениях. Он впервые понимает истинный смысл жизни своей до революции: «… Его жизнь от самых пеленок, вся эта тяжелая бессмысленная гульба и работа … — это не радость, нет, а беспросветный каторжный труд…».
И Морозка боится только одного, что уйдет из жизни, не совершив главного, не оставив следа на земле: «Морозке казалось теперь, что он всю жизнь всеми силами старался попасть на ту, казавшуюся ему прямой, ясной и правильной дорогу, по которой шли такие люди, как Левинсон, Бакланов, Дубов…».
И Морозка выходит на эту дорогу, совершив подвиг. Ценой своей жизни он спасает своих товарищей, доверившихся ему, потому что «в нем не зародилось мысли о какой-либо иной возможности для себя, кроме возможности еще предупредить их об опасности».
Таким образом, в процессе революционной борьбы из неорганизованного, несознательного Морозки вырос новый человек с высоким политическим сознанием, способный на подвиг во имя счастья, добра, справедливости, во имя светлого коммунистического завтра — всего лучшего, что есть на земле.