ЗОЛОТОЕ ПРАВИЛО
Томас Мальтус
Первая проповедь (1789)
Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо это закон и пророки
Мтф.7.12
Среди многих других превосходных законов и заповедей, содержащиеся в системе христианских обязанностей, приведенной в тексте, в силу ее высоты, которую дал ей наш Господь, - из-за ее обширной полезности и значения, которое она имеет в капитале нашего разума, кажется, эта заповедь неким особым образом привлекает наше внимание. Принимая во внимание истинный смысл и применение этой заповеди, мы обнаружим, что ее цель не состоит в том, чтобы формировать наши склонности и желания, или правила наших действий или стандарты справедливости и несправедливости, ее цель - научить нас относиться друг к другу при любых обстоятельствах согласно разуму , и во всех случаях соблюдать такое поведение по отношению к другим, которое в подобных случаях мы могли бы справедливо и разно ожидать получить от них. Эта заповедь не устанавливает каких-либо новых предписаний или не предписывает какого-либо нового закона, но она предназначена для регулирования практики всех известных социальных обязанностей, для предписания пропорций, чтобы установить меру справедливости и милосердия, ввести доброжелательность, которую мы должны проявлять к другим во всех случаях, и сделать тот принцип любви к себе, который является общей причиной несправедливости, обмана, угнетения и беззакония, средством побудить нас к поступкам честным, человечным и справедливым.
Хотя будет легко, исходя из нашего естественного чувства справедливости, понять, насколько действия правильны или неправильны, когда их последствия для нас безразличны; тем не менее, там, где идеи, связанные с интересом, нам мешают, где есть задняя мысль о себе, связанная с вопросом, стоящим перед нами; отключить ум от этой связи - нелегкая задача. Наши страсти и наклонности работают как советчики и, таким образом оказывают незаметное влияние даже на лучшие умы. Они всегда готовы предложить какой-нибудь лестный предлог, какое-нибудь благоприятное обстоятельство, чтобы оправдать и одобрить в нас самих то, что мы бы не одобрили и порицали в других.
Таким образом, именно для того, чтобы сдержать эту пристрастность, столь склонную проявлять свою решимость в нашу пользу, мы призваны сделать правилом своего поведения поступать с другими так, как мы считаем разумным, чтобы они поступали с нами. Благодаря этому мы получаем возможность рассудить беспристрастно между собой и другими; других и, насколько это возможно, сочувствовать им, как и себе. Заповедь заставляет нас мысленно поменяться с ними нашими условиями, она ставит нас в положение, когда мы можем иметь такое же понимание прав и притязаний других людей, как своих.
Делать другим то, что мы хотели бы, чтобы они делали нам, настолько очевидно справедливо и разумно, что это не требует никаких доказательств или иллюстраций. Ум соглашается с этим, как только это предлагается; совесть каждого, от природы согласна с этим; несмотря на все различия по убеждениям, люди единодушны в признании справедливости этого. Разумность этого правила очевидна во всех случаях социального общения. . Мы хотим, чтобы другие относились к нам доброжелательно и откровенно, чтобы они не наносили неспровоцированных обид или оскорблений и не отказывались от добрых услуг, оказываемых дружбой или требуемых человечностью. Все это каждый человек считает совершенно разумным в случае себя, и это одинаково справедливо в отношении всех.
Если интерес или страсть в любой момент, а это случается слишком часто, побуждают нас к вредному или недоброму действию, не следует ли нам приостановить свое согласие с этим, пока мы не посоветуемся с собой и не спросим наше сердце, должны ли мы считать разумным терпеть ту несправедливость или недоброжелательность, которую мы замышляем по отношению к другому? И каждая картина поведения, которая в этом свете кажется полной ужаса и уродства, должна быть поводом отговорить нас от тех действий, которые могли бы вызвать такое же неприятное представление в уме нашего ближнего. Разве мы не желаем, чтобы другие во всех отношениях с нами придерживались честности, порядочности и добросовестности? Если они заманивают нас в ловушку лживыми заявлениями, двусмысленными выражениями или ложными обещаниями, не считаем ли мы, что справедливо протестовать против такого оскорбительного обращения? Не предполагаем ли мы, что наши жалобы будут сочтены вполне обоснованными и что голос общества осудит их вместе с нами? Насколько неразумно было бы тогда прибегать к тем же коварным методам, которые мы осуждаем в других, или применять те проявления обмана, которыми мы так возмущаемся, когда мы применяем их к себе? Если мы, опять же, застигнуты врасплох каким-либо проступком по страсти, ошибке или невнимательности, не считаем ли мы разумным такое толкование этой заповеди, которое касается нас и других? Разве мы не хотим, чтобы нас простили? Тогда мы не можем считать справедливым отказаться от той же милости и от такого же прощения других в подобных обстоятельствах.
Итак, чтобы действовать согласно разуму и в соответствии с социальным состоянием нашей природы, а также с предписаниями Евангелия, мы должны сделать слова нашего Спасителя важнейшим предметом наших частых размышлений. Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; – правило, согласие с которым имело тенденцию в конечном итоге утверждать все Божественное откровение человечеству в законе и пророках.
И чтобы обеспечить соблюдение этого правила среди разных рангов и сословий людей, как высоких, так и низких, следует принять во внимание, что, каким бы большим ни казалось расстояние, которое рождение, судьба или положение могли создать между одними и другими, тем не менее при всем неравенстве положений эти различия просто случайны, ибо все люди принадлежат к одному роду, они творение одних и тех же рук Божиих, они наделены одними и теми же бессмертными душами, запечатлены одним и тем же Божественным образом, одинаково связаны с Богом, Отцом всех; так что, поскольку все люди по природе равны, они одинаково подвержены всем моральным обязательствам и имеют равное право на одинаковое справедливое обращение.
Давайте также рассмотрим, насколько неопределенным и ненадежным является обладание теми отличиями, которые возвышают одного человека над другим; и как часто те, кто равны по природе, доводятся до равенства положения! Какая гарантия есть у великих и сильных, что однажды они не будут причислены к наименьшим и самым низким из людей? Такова изменчивость человеческих дел, часто случается так много удивительных перемен, что вполне возможно, что завтрашнее солнце может застать за хлебом скорби тех, кто до сих пор блестяще преуспевал каждый день! Эта неопределенность может стать благоразумным мотивом для того, чтобы вести себя с такой справедливостью и доброжелательностью к нашим ближним на нашем жизненном этапе, которых мы желали бы ожидать от других.
Польза и превосходство правила, предписанного в тексте, проявляется в том, что оно так хорошо приспособлено для общего использования и подходит для всех положений. Большинство других правил поведения более сложны и могут потребовать внимания и усилий; проницательности, чтобы определить, когда и в какой степени они обязательны: но простота этого правила делает его применение понятным для всех. Давайте посоветуемся с этим словом, и путь ляжет перед нами четко; это: правило праведности дает меру действий, ясную, как солнце в полдень.
Еще один пример полезности этой заповеди таков, что она применима ко всем обстоятельствам и является полным, адекватным и законченным правилом поведения. Наш Спаситель был первым, кто преподал эту всеобъемлющую заповедь, достойную Божественного учителя, и заключающую в себе весь долг человека перед человеком. Она приносит больше пользы в жизни, чем все лекции о языческой морали. Оно может направлять все наше социальное поведение так, что не может случиться ни одного случая, в котором онр не будет иметь решающего значения. Она сообщит нам, что причитается в каждом случае и при любых обстоятельствах равно для людей высокого и низкого положения. Это применимо и к менее важным вопросам вежливости и порядочность в отношении более важных моральных обязанностей; и распространяется на все ранги и исповедания людей, на богатых и бедных, процветающих и несчастных, господ и слуг, монархов и нищих. Если во всех наших отношениях с другими мы можем изменить точку зрения и поставить себя на место наших ближних, считая их заботы за своих, наше собственное сердце всегда сможет указать на правильный и верный путь надлежащего поведения.
Давайте же обратим внимание на это важное и всеобъемлющее правило поведения и будем всегда помните о том, чтобы мы могли формировать все свое поведение согласно ему; чтобы мы могли сдерживать порывы враждебных страстей, исправлять пристрастность себялюбия и во всех случаях действовать разумно. Если бы только эта одна заповедь соблюдались должным образом, будучи введена во всеобщую практику, как бы это изменило картину человеческой жизни! Какую большую прибавку это принесло бы общественному счастью! Это привнесло бы столько мира, порядка, гармонии и добродетели в мир, чтобы сделать его образом небес или сделать его подобным ему при его сотворении, когда все было объявлено добрым. Тогда мы не должны были бы видеть никакой несправедливости и слышать жалобы на наших улицах. тогда притеснения не вторгались бы в покой частной жизни; и амбициозная власть не стала бы нарушать права наций, распространяя опустошение на весь мир. На всяком месте люди, выполняя свои обязательства, поддерживая обмен взаимными добрыми услугами, договаривались бы об установлении общего счастья на самой прочной основе - на основе общественной добродетели.
Давайте также помнить, что однажды мы все должны предстать перед внушающим ужас небесным судом, чтобы дать отчет о нашем послушании этому закону; где Судья всей земли воздаст каждому человеку по делам его и согласно принципу поступить с нами так, как мы поступали друг с другом. Если мы прощали другим их беззакония, Он простит и наши; если мы пожалели наших собратьев, он пожалеет и нас. Если бы тогда мы действовали бы как разумные существа, если бы мы обращали внимание на то, что является не только сущностью закона и пророков, но и духом Евангелия: если мы хотим способствовать общему счастью человечества в этом мире и обезопасить себя в следующем; – мы должны вписать это краткое изложение долга в наши сердца: Во всем, как бы вы хотели, чтобы люди поступали с вами, поступайте и вы с ними.
ОБ УПРЕКЕ СЕРДЦА
Томас Мальтус (1798)
Мое сердце не будет упрекать меня, пока я жив.
Иов 27.6
Мы по природе созданы с силой или способностью, которая доставляет нам такие моральные впечатления от добра и зла, что мы обязательно должны одобрять одно и удерживаться его от другого. Чувство добродетели и порока у людей настолько тесно вплетено в наше существо, что оно должно угаснуть, прежде чем это чувство может быть полностью потеряно. Именно это принцип, внутренний смысл, к которому Иов здесь выражает свое отношение и в соответствии с которым он решает действовать. "Сердце мое будет упрекать меня, пока я жив".
Под сердцем здесь подразумевается тот моральный принцип, который обычно называют совестью, которая указывает на различие добра и зла и показывает нашему взору закон нашей природы в простых и понятных символах. Она дает нам быстрое и непосредственное понимание нашего долга и правильности или несправедливости нашего поведения; одобряет нас и побуждает к добрым поступкам, не одобряет и отговаривает нас от других. То, что внутри нас существует такое направляющее начало, несомненно, очевидно. Каждый человек должен осознавать не только способность, присущую низшим творениям, подчиняться требованиям страсти или аппетита; но также и превосходящую это способность или силу, которой не обладают другие существа, а именно способность подавлять склонности вредного аппетита, противостоять импульсам неупорядоченных страстей, а также формировать и регулировать все свое поведение определенными законами. Каждое действие сопровождается определенным осознанием того, что правильно, а что неправильно, благодаря чему мы себя одобряем или осуждаем.
Этот моральный принцип, по-видимому, задуман Автором нашего существа для того, чтобы быть для ума тем же, чем глаз для тела; и его обязанность - направлять нас по тому пути, по которому нам следует идти; предостерегать нас от всякого отклонения от него и возвратить нас, когда мы уклонимся направо или налево. Он оправдывает и поощряет, когда мы поступаем правильно, упрекает и осуждает, когда поступаем неправильно; и дает тайные намеки на то, что мы соответственно будем оправданы или осуждены на будущем Суде, где мы все должны однажды предстать.
Действительно, этот принцип у отдельных людей более или менее активен и силен в зависимости от того, установило или уменьшило его влияние привычное внимание к его наставлениям или постоянные усилия заставить их замолчать и подавить. Если мы прислушаемся к его советам и последуем им как руководству жизни, это приведет нас к благочестию и добродетели; если мы попытаемся противостоять этим советам или уклоняться от них, их сила может постепенно уменьшаться, но никогда не будет потеряна полностью. Бывают времена, когда этот принцип, несмотря на все усилия его подавить восстанавливает свою силу, например, когда страсти были подавлены и сломлены невзгодами, а на смену им пришли серьезные размышления. Тогда совесть возобновит свою власть и выполнит свое дело, возложив на нас обязанности и сурово обвинив в отступлении от них.
Свидетельство сердца в нашу пользу есть тайный намек, подсказанный природой, что Судия всей земли согласится с таким свидетельством, и подтвердит суждение, сложившееся в нашем сердце. Если наше сердце не осуждает нас, мы можем иметь уверенность в Боге. Одобрение нашей совести не только открывает нам перспективу отдаленного блаженства и дает нам уверенность в будущей благосклонности небес, но также распространяет в уме спокойствие и удовлетворение уже сейчас. Ничто не может быть более приятным для ума, чем думать о том, что наше поведение было таким, какое одобряли разум и совесть; что мы действовали в соответствии с законами нашего Создателя и соответствовали замыслу нашего творения. Если при справедливом рассмотрении наших действий мы обнаружим, что, насколько позволяет человеческая немощь, мы старались быть верными в своем долге перед Богом; если мы обнаружим, что честность, справедливость, верность и доброжелательность были правилами нашего поведения по отношению к ближним; и что наши страсти если не всегда, то в целом находились под должным управлением; если таков результат нашего исследования, нам не нужно трудиться над тем, чтобы выработать в себе убеждение, что мы поступили правильно; ибо из этого сами собой возникнут мир и довольство. Наша природа так устроена, что невозможно не получать удовлетворения от сознания такого поведения. Это сознание дает наиболее продолжительное и надежное удовлетворение, которое не похоже на другие удовольствия, ограниченные определенными временами, ибо оно не меняется в зависимости от обстоятельств и не стареет со временем, но имеет то особое преимущество, что им можно наслаждаться в высочайшем совершенстве, когда мы не можем наслаждаться ничем иным – когда тело заболевает, а чувства его чахнут и разлагаются.
Это заставляет меня заметить, что удовлетворение одобряющего сердца наиболее ощутимо в самый ужасный период нашей жизни, в то время, когда все другие удовольствия покидают нас, - при приближении нашего распада. Если в этой ситуации мы сможем вспомнить дела прошлых дней и лет, и позволить им предстать перед нашим внутренним взором; и можем заметить, что наше поведение в целом сформировано и регулируется предостережениями совести; что никакие развращенные страсти не были спущены несмотря на его советы; что наша обычная забота заключалась в том, чтобы знать и исполнять волю нашего Создателя; чтобы посоветоваться с Его честью, благом наших собратьев и нашим собственным вечным благом; что, каким бы конкретным недостаткам и немощам мы ни подвергались, все же, что общий и единый ход нашей жизни проходил честно и пристойно; – мы, несомненно, должны получить особое удовлетворение, глубокую радость, радость, которую невозможно описать и которую может постичь только сердце добродетельного и доброго: мы не будем бояться тогда встретиться с последним врагом нашей природы – смертью который будет обезоружен от своих ужасов и больше не будет грозным. Могилу мы будем рассматривать как врата в бессмертие, как вход в то состояние, когда покой совести дает самые обоснованные надежды на одобрение и благосклонность нашего Создателя.
И что могут наши представления создать для нас более желанным, чем получить утешение, служившее нам в час бедствия, когда природа больше всего в нем нуждается, чтобы тайное излияние радости изливалось на душу и чтобы было дано облегчение изнутри, когда вся внешняя помощь тщетна? Каким невыразимым должно быть удовлетворение от того, что в тот момент у нас не было чувства вины, которое могло бы посеять укол в нашей груди! Чтобы боли болезни были смягчены внутренним спокойствием! Иметь возможность оглядываться на этот мир без угрызений совести и с нетерпением ждать следующего без ужаса! Иметь уверенность в Боге; уверенность в том, что всемилостивое Существо, Чьим законам мы всегда старались подчиняться, Чья благосклонность была первым объектом нашего желания, скоро вознаградит наше послушание радостями невыразимыми и полными славы, и что Тот, Кто был нашим Покровителем и Защитником в жизни, будет нашим Проводником и Хранителем в юдоли смерти, а также неразлучным Другом и Отцом для нас на всю вечность. Кто же тогда не пожелал бы жить жизнью праведника, чтобы его последний конец был подобен его концу, не смущаясь никакими нераскаянными грехами, никакими болезненными упреками, не отвлекаясь никакими предчувствиями вины; но поддерживаемым сознательным добром, надеждами, полными бессмертия, и такими предвкушениями небесного блаженства, которые уже приближают к обладанию им?
Из того, что было сказано, можно сделать вывод, что моральный принцип, который мы называем совестью, а в тексте назван сердцем, был дан нам, чтобы руководить нашим поведением и вести нас к послушанию законам мира Божьего, с которым неразрывно связано наше собственное счастье. Тогда нашей первой и главной заботой будет всегда быть внимательным к дружелюбному голосу этого дивного наставника, верного наставника внутри нас. Давайте всегда подчиняться его велениям. Пусть это будет нашим непрестанным стремлением - узнать об обязанностях, требуемых от нас; и жить в соответствии с этой правдой. Такое поведение обеспечит нам одобрение нашего сердца, распространит прочное спокойствие на всю нашу жизнь; подаст нам самые счастливые утешения в смертный час; представит нас одобрению Божественного Существа; и обеспечит самое неоценимое из всех благ – милостивый приговор на Страшном суде.
СОКРЫТОЕ И ЯВНОЕ
Томас Мальтус (1832)
Последняя проповедь
Сокровенное принадлежит Господу Богу нашему, а открытое принадлежит нам и детям нашим навеки, чтобы мы могли исполнять все слова Закона сего.
Втор.29.29
В этих словах заключено очень интересное и поучительное учение, которое, если бы ему должным образом уделялось внимание в разные эпохи Евангелия превратило бы ревность людей к мнениям в ревность к благочестию и оставило бы христианскую веру и милосердие на стороне их изначальных и правильных основ. Желание познания естественно для человеческого разума и, несомненно, было заложено в него Богом для самых важных целей, и главным образом потому, что оно является великим стимулом к тому развитию наших разумных способностей, которое так соответствует нашей природе, а поэтому необходимо для нашего нынешнего состояния и, по всей вероятности, составит значительную часть нашего будущего вечного счастья. В связи с этим на первый взгляд должно показаться, что дух исследования, имеющий столь очевидно благотворную тенденцию, никогда не может заходить слишком далеко. Однако этот вывод следует признать лишь с некоторыми ограничениями. А каковы эти ограничения, мы узнаем в целом из слов, стоящих перед нами.
Где такие вопросы, которые могут представиться нашему исследованию? То, что намерение Бога, где бы оно ни было известно, должно быть вечным правилом действия для всех Его творений, является истиной, которую вряд ли можно оспаривать. Единственный вопрос состоит в том, как мы узнаем, что Бог задумал в этом отношении; и это, как я уже намекал, должно быть получено только из тех сведений, которые фактически даны для нашего познания. Теперь мы можем заметить, что наши способности всякого рода весьма ограничены. Объектов нашего внимания сравнительно немного, и наше понимание и этих немногих несовершенно. Естественные причины любого рода и конечные причины по большей части, то есть способы, которыми природа действует в каждом случае, и ее цели в большинстве случаев совершенно неизвестны нам: и, как бы мы ни были невежественны в отношении всех замыслов Провидения , отдельные события в ходе и поведении вещей непременно должны сбивать нас с толку и озадачивать.
Итак, когда таково состояние нашей природы, какую роль мы должны принять? Будем ли мы жаловаться на то, что наш премудрый Создатель не сделал нас совершеннее, чем мы есть? Или что мы неспособны постичь все обширные замыслы Его бесконечного разума? Должны ли мы в безумии и высокомерии наших сердец ухватиться за то, чего никогда не сможем достичь, и попытаться разгадать то, что даже для нас должно оставаться необъяснимым? Оставим ли мы простые указания нашего разума, чтобы следовать диким внушениям нашей фантазии, то есть оставить дорогу, которая нам указана, и проводника, который будет безопасно вести нас по ней, насколько нам придется идти, и бродить по бездорожью, без света и без опоры? Не должны ли мы скорее быть благодарными за то, что наши разумные способности настолько обширны, насколько мы их находим? И не должны ли мы стремиться к тем истинам, которые находятся в пределах нашей досягаемости: и развивать знания, которых мы способны достичь? Так многого будут ожидать от нас в благодарность Богу и в справедливости к нам самим; и здравое благоразумие потребует, чтобы мы не пошли дальше.
Поэтому нам следует соблюдать правило, заключающееся в том, что мы не стремимся к познанию вещей, которые по своей природе находятся за пределами нашего понимания: потому что само это обстоятельство их существования за пределами такового является простым доказательством того, что они были предназначены для того, чтобы быть сокрытыми от нас: и что они относятся к числу тех «тайных вещей, которые принадлежат Господу Богу нашему».Действительно, то же откровение, которое дало нам средства благодати, стало также средством нашего дальнейшего знания и познакомило нас с истинами, о которых мы по природе должны были навсегда остаться в неведении.
Но и здесь мы должны держать в уме наше правило: и там, где средства познания нас подводят, останавливаться и в наших исследованиях. Ибо, как и в отношении естественных истин, нам не следует потворствовать беспочвенным предположениям там, где у нас нет принципов, на которые можно было бы опереться; так и в отношении явленного мы не должны быть мудрыми «выше написанного». и все наши претензии на знание одинаково самонадеянны и необоснованны. И есть много такого рода особенностей в строении природы, в Божественном домостроительстве; и в ходе промыслительного управления Божия, познание которого «слишком чудесно и превосходно для нас»; и таких вещей, которых в нашем теперешнем состоянии и обстоятельствах мы «не можем достичь», так что следует перенести это с нынешнего устроения на будущее. Эти и подобные вещи суть непроницаемые тайны, принадлежащие только Господу, Богу нашему, – которые Он скрывает от нашего знания, потому что мы не имеем к ним никакого интереса; или, как это, безусловно, имеет место во многих случаях, потому что такое знание оказалось бы для нас лишь ловушкой и бременем.
Соответственно, наш Спаситель, как мы можем узнать из различных отрывков Его истории, установил для Себя постоянным правилом не поощрять подобные запросы, исходящие от тех, кто их желает. Если бы Ему когда-либо был задан вопрос, касавшийся человеческой практики и образа жизни; в решении вопроса, касавшегося долга или счастья людей, Он не замедлил дать полный и ясный ответ. Но когда любопытство заставляло их искать сведений там, где таковые вряд ли сделали бы их мудрее или лучше, Он никогда не одобрял этого – либо мягко упрекая и указывая на неприемлемость подобного, либо используя предоставленную Ему возможность преподать какой-то полезный урок Своим слушателям. Таким образом, если Его спрашивали когда-нибудь, что должен делать человек, чтобы наследовать вечную жизнь? - то поскольку вопрос был существенным и волновал каждого человека, Он давал немедленный и ясный ответ. Но когда один из Его слушателей проявил достаточно любопытства и поинтересовался числом тех, кто должен наслаждаться этим благословением, вместо того, чтобы удовлетворить Его в вопросе, знать который ему не требовалось, он воспользовался случаем, чтобы преподать ему полезный урок наставления: говоря вообще: «Стремитесь войти тесными вратами», намекая, что, будет ли число тех, кто сможет войти, больше или меньше, ваша забота состоит в том, чтобы позаботиться о том, чтобы вы были одним из этого числа. Такова воля Великого Бога и нашего Спасителя Иисуса Христа; Который отдал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе особый народ, ревностный к добрым делам».
В состоянии, когда многое из того, что происходит в великом деле Провидения, намеренно скрывается от нашего поля зрения, мы довольствуемся тем видом знания, который соответствует нашей природе, и той мерой и степенью его, которые достижимы с помощью наших нынешних полномочий. Познание Бога бесконечно, но все другие существа, как бы они ни были возвышены в своем положении, в этом, как и во всех других отношениях, сильно ограничены. Чем выше их положение, тем больше, как мы можем предположить, их способности и тем более расширены их перспективы. И придет время, когда те из нас, кто правильно использовал свои нынешние силы, обнаружат, что эти самые силы пропорционально улучшены, и разделят с этими благословенными духами более близкое созерцание путей и дел Провидения и будут способны постичь «со всеми святыми, что такое широта, длина, глубина и высота» тех нескольких актов бесконечной силы и мудрости, которые ныне либо совершенно сокрыты от наших глаз, либо, в лучшем случае, различимы лишь весьма несовершенно. Но тогда наше возрастание в познании, как и в счастье, должно происходить постепенно, и мы должны довольствоваться тем, что достигаем этого прогресса такими шагами и такими методами, как предназначил Бог в Своей мудрости. Мы должны быть благодарны за то, что нам дано знать, хотя бы частично; и что мы можем видеть то, что видим.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn