Понедельник, 3 июля, Москва
Соня с Гордеем зашли в студию, держась за руки. Костя, казалось, не обратил на это внимания, сидя с закинутыми на стол ногами в своём кресле и глядя куда-то перед собой.
– Привет. А Миша где? – спросила Соня, устраиваясь на обычном месте. Гордей, как всегда, отошёл к себе в угол.
Костя взглянул на часы.
– Ещё утро. Он пока из Европы не прилетел. К тому же написал мне вчера вечером, что пару дней его вообще не будет. Какие-то семейные обстоятельства…
– Понятно. Мы кого-то ждём? – спросил Гордей.
Высокий, с бритой головой и сложенными на груди руками, он казался теперь куда мужественнее, чем в прошлом году или даже месяц назад. Но и этого Костя как будто не видел.
– Валентина с Олегом. Пришло время поставить вопрос ребром.
– А вдруг она на самом деле не желали нам зла и их просто использовали? – сказала Соня.
– Ты же видела, как и я, логи той переписки! – Костя сбросил ноги со стола и наклонился вперёд. – Там впрямую сказано, что и как должен саботировать Олег в жизненном цикле разработки! Уверен, и Валентин получил свой пакет инструкций. И мы должны как можно скорее вывести этих двоих на чистую воду, иначе весь проект окажется под угрозой!
– Ладно. Слушай, пока они не пришли, я…
Соня взглянула на Гордея. Тот легонько кивнул.
– …мы хотели бы кое-что сказать…
– Потом. Всё потом, – с напряжённым видом ответил Костя, раскачиваясь взад-вперёд в кресле. – Сейчас главное – спасти проект. Остальное неважно.
Соня хотела сказать что-то ещё, но тут дверь снова открылась, и в помещение зашли Валентин и Олег. Первый – всё такой же небритый и похожий на Пушкина, другой – даже больше, чем обычно, прилизанный и в своих уродливых очках.
– Вызывали? Что за срочность? – произнёс Валентин с порога и прошёл к отведённому им с Олегом столу. – Я даже кофе за завтраком не успел выпить…
– Потерпишь, – отозвался Костя и развернул к вошедшим экран ноутбука. – А теперь скажите мне, пожалуйста, что это, МАТЬ ВАШУ, ТАКОЕ?!
Программисты вгляделись в текст открытого документа.
Валентин почти что не изменился в лице, всего лишь приподняв бровь. А вот Олег вмиг побледнел и отшатнулся, ошеломлённо глядя на Костю.
– Откудаэтоувас? – выдавил он. – Вычто, лазиликомневноутбук?..
– Это неважно, – сказал Костя и поднялся с места. После чего медленно направился к Олегу. Тот отступил на пару шагов, инстинктивно заслоняясь руками. – Сейчас имеет значение лишь то, что вы делали и почему, блин, я узнаю об этом только сейчас.
Голос «начальника» звучал негромко, но угрожающе.
– Явамничегонескажу, – проблеял Олег, отступая ещё. – Выничегонедокажете!..
– Костя, может, и правда не… – начала было Соня.
Кулак основателя «Косогор Студио» влетел Олегу в скулу, и тот неуклюже упал на задницу, одной рукой упираясь в пол сзади, а другой держась за лицо.
– Нет, ты мне всё расскажешь, – процедил Костя, нависая над ним. – Здесь и сейчас!
– Остынь, чувак, – вдруг сказал Валентин и похлопал Костю по плечу. – Всё равно основную работу даже не он делал. – И покачал головой, глядя на товарища: – Ну и дурак ты, Олежа, – всю инфу хранить на рабочем компьютере…
– Что… вы… успели сделать? – упавшим голосом спросил Костя.
– Пока ещё ничего особенного, – улыбнулся Валентин и развёл руками. – Но при последнем запуске общей сборки я внедрил в код один интересный файл, который по таймеру должен будет уничтожить все данные. О, – добавил он, видя беспомощное выражение на лице Кости, – чуть не забыл. Ту сборку мы же залили в репозиторий, помнишь? Так вот, всё в тот же миг будет удалено и оттуда. Разумеется, если ты не делал ещё один бэкап. А ты ведь не делал, верно?
– И… когда это произойдёт?
Валентин посмотрел на свои часы.
– Минут пять назад. Примерно.
На Костю жалко было смотреть. «Ас кодинга» опустил руки и пошатнулся. И даже едва не упал, но успел рефлекторно опереться на стол позади себя.
– Ах ты сволочь! – рванулся к Валентину Гордей, но путь тому преградила Соня.
– Гордей, подожди! Может…
– Мне всё равно! Дайте мне убить эту мразь!..
Парень с искажённой от ярости физиономией порывался исполнить свою угрозу – но, похоже, не хотел навредить девушке, которая его кое-как удерживала.
Валентин же стоял и смотрел на это… с презрением, что ли.
– Убирайтесь, – тихо произнёс Костя, сгорбившись и опустив голову. И тут же перешёл на крик: – Убирайтесь! Пошли вон! Вы уволены, поняли?! Оба!!!
– С удовольствием.
Валентин ответил лёгкий шутовской поклон, и они с поднявшимся на ноги Олегом покинули студию.
Воцарилось тягостное молчание.
Громко тикали часы на стене.
– Не могу поверить… – выдохнул Гордей и, высвободившись из рук Сони, опустился на пол и обхватил руками голову. – И что нам делать теперь?..
– Звонить Мише, – ответил Костя. – Может быть, он нас выручит. Хотя… – Он вздохнул. – Я уже не уверен, что у нас есть шанс спастись.
И поднял взгляд на остальных.
– Мы не успеем. Не сможем восстановить всё к срокам. Если только… – криво усмехнувшись, Костя покачал головой. – Если только не произойдёт чудо. Но чудес не бывает, верно? Как думаете?
– Мы должны работать, – ответил Гордей. – Ещё усерднее, чем раньше. Это нас всегда выручало, а никакой не Миша. Случись что – мы просто садились и корпели до ночи, а там и до рассвета, чтобы сделать то, что нам было необходимо. Как бы там ни было… – Он встретился с Костей глазами, и у того во взгляде в кои-то веки забрезжила надежда. – Мы должны попытаться.
* * *
Чуть позже
Фарнхем (Великобритания)
– Да я вам говорю: я там просто ошиблась!..
Лиза аж привстала, ударив ладонями по столу.
– Там внутренняя траектория такой скользкой оказалась, что невозможно было удержать машину! Это случайность! Правда!..
– Ну, у Жумакина сохранять сцепление на том участке трассы хорошо получалось, – заметил главный гоночный инженер «Карлина».
Сразу после возвращения в Англию основной персонал команды собрали на внеплановый брифинг. Попутно пригласив туда и двоих лучших пилотов, устроивших завал на последнем круге одной из недавних гонок и упустивших из-за этого верный дубль.
В ответ на фразу сотрудника Лиза надулась и сложила руки на груди. Сидевший напротив Ландо хранил невозмутимость. Как будто ему не было дела до того, что прямо сейчас горячо обсуждалось.
– В общем, так, – решительно произнёс Тревор Карлин, босс команды. – Чтобы это было в первый и последний раз! В том году у нас было мало возможностей, но теперь у нас есть и машина, и пилоты, способные побеждать! Только это должно иметь значение! А сражаясь друг с другом, – он строго посмотрел на юных гонщиков, – вы не только упустите личный титул, но и подарите командное чемпионство «Преме» или, не приведи господь, «Мотопарку»!
Лиза, – обратился мужчина к Форман, – умерь свой пыл. Ты всё ещё лидируешь в личном зачёте, даже после того схода. Твой главный конкурент – Гюнтер, а не Норрис! Сейчас мы даём вам обоим равные возможности, так как ещё ничто не решено в чемпионате. Однако, если ты продолжишь водить так же агрессивно, нам придётся отдать приоритет Ландо.
– Чего? – фыркнула Лиза. – Ему? Да он в последней гонке с шестого места на подиум не заехал, тогда как я со штрафом прорвалась с десятого на третье. Я даже так быстрее! Это я должна быть первым номером!
– Поговорим об этом ещё раз позже, – отрезал Карлин. – Позволь напомнить, что это от нас зависит, на какой машине ты будешь ездить. Если снова начнёшь зарываться, у нас всегда будет возможность притормозить тебя. Не забывай это. Стэн, – повернулся он к сидевшему рядом менеджеру, – какие у нас по плану задачи на следующий этап?
– Ну, с учётом формы гонщиков и специфики трассы… – поднялся тот, перебирая в руках распечатки, – мы планируем удержать первое и получить четвёртое место в кубке пилотов и снова выйти в лидеры в зачёте команд. При этом тестовые сессии в неделю перед этапом позволят собрать данные, которые помогут нам улучшить баланс болида на скоростных трассах, в частности на «Ред Булл Ринге» и Хоккенхайме. Таким образом, мы получим неплохой задел по производительности на концовку сезона.
– Отлично, – ответил босс и встал с места. – Все свободны. Кроме вас, – указал он на Форман с Норрисом. – С вами мы ещё не закончили.
* * *
В это же время, Москва
Я стоял в белом халате, накинутом на плечи, перед дверью больничной палаты, не решаясь войти. Сердце взволнованно колотилось. Должно быть, так же чувствовал себя отец, когда я лежал с руками в гипсе после побега от похитителей.
Сам он сидел сейчас на скамейке и с кем-то говорил по телефону. Наверное, опять какие-то дела, связанные с акциями. Но уходить отсюда он пока точно не собирался.
Какая-то часть Шумилова говорила мне развернуться и уйти, но – к сожалению или к счастью – тем парнем я больше не был. Поэтому пересилил себя – свою внутреннюю неуверенность – и, толкнув дверь, вошёл в палату.
А затем замер на пороге как вкопанный.
В просторном помещении на высокой удобной кровати лежала под капельницей она.
Мама.
Будто в полусне, я на деревянных ногах подошёл и сел на табурет рядом. Пальцы сами собой потянулись к её руке и обхватили тёплую мягкую ладонь.
Глаза мамы открылись и сфокусировались на мне.
– Миша? – негромко сказала она. – Спасибо тебе, что пришёл. Ты не представляешь, как это для меня важно…
– Я всегда буду с тобой, что бы ни случилось. – Я крепко, но осторожно сжал её руку в своей – и помедлил, перед тем как спросить: – Что говорят врачи?
– А что они могут говорить? – слабо улыбнулась мама. – Что всё будет зависеть от нас. От того, как мы со всем этим справимся.
Она посмотрела на меня, и от этого защемило сердце.
– Я обещаю: ты будешь ходить, – твёрдо произнёс я. – Мы с папой сделаем всё, что в наших силах. Обещаю.
Выйдя из палаты, я плюхнулся на скамейку рядом с отцом и вытер со лба выступивший пот. Я и подумать не мог, что это несколько минут ментально вымотают меня полностью.
– Как там всё? – спросил я. – Ну… на самом деле?
– Всё плохо, – угрюмо сказал отец, уже отложив мобильник. – Сложные переломы… плюс ещё что-то, я не разбираюсь во всей этой медицинской терминологии… Нужна операция – и чем быстрее, тем лучше.
– Сколько?
Он молча передал мне клочок бумаги.
Я кашлянул, увидев сумму.
– Однако… Но у нас же есть эти деньги? Ведь есть же?
– Да в том-то и дело, что нет!
Отец устало всплеснул руками. Я сидел и ошарашенно смотрел на него, чувствуя, как скребётся в душе надежда, пытаясь выбраться из быстро заполняющегося колодца отчаяния.
– Погоди, то есть как? У тебя же акции, ты ими успешно…
– Я прогорел, – глухо проговорил он. – Забылся от радости, что всё идёт вверх, и купил огромный пакет… А буквально на днях всё рухнуло. А того, что осталось, даже близко не хватит.
– Но у нас же ведь есть биткоины! – воскликнул я. – Немалая сумма, если так прикинуть!
– Думаешь, я не пытался?! – огрызнулся отец. – Сразу, как только упал мой баланс, я попробовал вывести нужную сумму криптовалютой. Но банк посчитал перевод подозрительным и заблокировал мою карту. Вот сижу договариваюсь о том, чтобы её восстановили, – показал он на телефон. – Похоже, ещё пару дней как минимум с этим провожусь… А как дальше – не знаю, получится ли.
– Это слишком долго! – Я стиснул зубы. – У нас просто нет столько времени!
– Знаю, – вздохнул он. – И я делаю сейчас всё возможное… Э-э, у тебя появилась идея?
Я уже достал свой смартфон и как раз искал в контактах номер, записанный с одной визитки.
– Алло, – сказал я на английском. – Здравствуйте, это Михаил Жумакин. Да, гонщик программы поддержки. У меня к вам срочное дело…
* * *
Вторник, 4 июля
Ошерслебен (Германия)
За столом в кабинете директора собралась весьма представительная компания. Кроме меня и самого Тимо Румпфкайля, также присутствовали знакомый мне представитель «Ред Булла» по маркетингу, которому я вчера как раз и звонил, кто-то из финансового отдела – и, наконец, сам Хельмут Марко.
Очевидно, мой звонок взбаламутил руководство программы поддержки, словно метеорит, упавший в болото.
– …Я понимаю, что, вероятно, прошу чересчур о многом. И отдаю себе отчёт, что может понадобиться чем-то пожертвовать, – говорил я, стараясь, чтобы мой голос звучал не слишком глухо. – Но сейчас это для меня крайне важно. По-человечески, наверное, даже важнее, чем все гонки и титулы мира.
– Так значит, говоришь, внеплановый съёмочный день… – произнёс доктор Марко, оценивающе меня разглядывая, и повернулся к Румпфкайлю: – Ну, как думаешь, Тимо: это возможно в такие сроки?
– Почему нет? – пожал плечами директор команды. – Болиды прошлых сезонов стоят в гаражах и регулярно обслуживаются; можно выдвигаться в любой момент. Как минимум учебная трасса на базе должна быть свободна… Вопрос только в деньгах. Вы ведь понимаете?
– Я не могу ничего обещать; так или иначе, придётся связываться с отделом и ждать, что «сверху» дадут добро, – сказал «бухгалтер», поймавший на себе всеобщие заинтересованные взгляды. – Но по предварительным подсчётам, даже небольшая рекламная кампания позволит многократно отбить затраты. В любом случае для корпорации деньги, мягко говоря, небольшие.
– Выходит, у меня есть шанс? – с надеждой вскинул я голову.
– Меня сейчас больше волнует твоё психологическое состояние, – сказал доктор Марко, пристально глядя на меня поверх сцепленных пальцев. – Конечно, выступление на Норисринге было весьма неплохим… но всё же у меня есть некоторые сомнения насчёт твоего гоночного темпа в ближайшее время.
– Поверьте, я готов…
– Помнишь, мы разговаривали с тобой о возможных тестах за «Торо Россо»?
Я неуверенно кивнул, внутренне понимая, к чему он клонит.
– В системе «Ред Булл» уже ходили мнения, чтобы назначить тесты на август, после этапа в Спа… Но сейчас эти сроки кажутся мне несколько преждевременными. Думаю, будет правильным отложить тесты… на какое-то время. К примеру, до межсезонья. Тогда, кстати, и определится ситуация в чемпионате, и можно будет точнее оценить перспективы… Я не говорю о том, чтобы всё отменить, нет, – добавил Марко, когда даже Румпфкайль в недоумении на него вытаращился. – Просто нужно, чтобы всё происходило в оптимальное для этого время.
– Что ж, звучит логично, – кивнул директор команды и взглянул на меня. – Мы все в тебя верим, Миша. Благодаря тебе у «Мотопарка» вновь появилась надежда на чемпионство... и я уверен, что тебя ждёт будущее в автоспорте. И всего лишь надо будет подождать чуть подольше. Так как, ты согласен?
– А что ещё мне остаётся, – вздохнул я. – Вся полнота власти лежит на вас. главное, чтобы наше сотрудничество определялось только моими результатами.
– И так и будет, – ответил Марко. – Нам бы очень не помешал второй Макс Ферстаппен.
Я усмехнулся.
– Ну, это уж как получится.
* * *
Вторник, 11 июля, интернет-пространство
«Дэн
(я ведь правильно понимаю, что это не твоё настоящее имя?),
я не знаю, почему ты решил мне помочь и почему именно на меня возлагаешь надежды на выигрыш в этом году, но отношусь с глубоким уважением к твоим стремлениям.
Но тем не менее, есть и то, почему я не могу слепо полагаться на твои предсказания. Не представляю, как ты смог дважды так точно угадать, что случится на треке, но это гонки, и в них должен быть элемент неожиданности. Что особенно важно для меня, так как я ценю этот спорт и не хотел бы каким бы то ни было образом получить несправедливое по отношению к остальным преимущество.
Пусть я могу и не завоевать чемпионство из-за ошибок – но это будут мои ошибки и только моя ответственность.
В конце концов, побеждает сильнейший.
И четыре титула у меня уже есть, в то время как у Льюиса – пока всего три. Не думаю что стоит сейчас так агрессивно против него болеть.
Поэтому я не стану читать твои письма, которые, возможно, ты будешь мне присылать, по крайней мере до конца сезона. И уж потом поглядим, кто из нас оказался более прав в прогнозах.
Но спасибо тебе за дополнительный стимул. Кто бы ты ни был, ты подарил мне новую дозу страсти к борьбе. Теперь мне вдвойне хочется выиграть титул своими силами.
С наилучшими пожеланиями,
Себастьян Феттель».
* * *
Суббота, 29 июля
Спа-Франкоршам (Бельгия)
Этап в Спа, наверное, стал в этом сезоне первым, который я предпочёл бы не вспоминать вовсе.
То ли трасса просто не подходила болидам «Мотопарка», то ли соперники сильно продвинулись в подходе к настройкам, но машина резко потеряла скорость, и мы никак не могли понять, в чём причина. Мы пробовали разный уровень прижимной силы, жёсткость подвески и давление в шинах, но почему-то не удавалось подобрать верную комбинацию. Бесполезными оказались данные не только с прошлого года, но даже с тестов в начале недели, где мы по дождю показывали хорошие результаты! Мистика, да и только.
Не ехал по сравнению с другими даже Йоэл, и один я в практиках и квалах еле как дотаскивал болид до границы первой десятки. В Спа мне нравились скоростной первый и пилотажный второй сектора, и какие-то десятые у меня получалось отыгрывать. Но этого было явно мало, чтобы бороться за высокие позиции.
И на фоне тактических неудач меня грели мысли о родителях, с которыми мы, похоже, вышли на новый уровень взаимопонимания и сплочённости.
В «Ред Булле» дали добро на съёмочный день. Я немного поездил по учебной трассе на базе в Ошерслебене под объективами камер, и тем же вечером мне на счёт поступила круглая сумма, которую я сразу перевёл отцу, чтобы тот расплатился с больницей.
Маму прооперировали, пока я был на двухнедельных сборах в Шпильберге. Точно такие же, но в других местах, гоночная академия проводила в феврале и недельные – в апреле, и ещё одни были запланированы на осень. Кроме физической подготовки, я и другие гонщики подтягивали технические знания; инструкторы обращали внимание на такие тонкости пилотажа и работы болида, что и мне в голову раньше не приходило, насколько то или иное может быть важно.
Каждый день я звонил по «Скайпу» домой – и буквально на глазах видел процесс выздоровления мамы. К тому моменту, когда мне надо было выдвигаться с командой в Бельгию на тесты перед этапом, она уже могла немного двигать ногами, по-прежнему закованными в плотные слои гипса. Но прогнозы врачей обнадёживали; через несколько месяцев мама должна будет восстановиться.
Но не всё между тем было так радужно. Вернувшись после шоу-райда в Германии, я узнал о произошедшем в «Косогор Студио». Удивлён я не был: на что-то подобное я намекал Косте с самого начала, – а потому почти стоически воспринял новость о том, что весь наш прогресс в разработке игры обнулился. Мои-то исходники все были при мне, и мы даже принялись на их основе что-то там восстанавливать – но у меня было стойкое ощущение, что мы не успеем до сроков. Судьба проекта висела на волоске – но, поддавшись рабочему рвению друзей, я и сам отчасти заразился уверенностью, что у нас будет шанс всё спасти. И вечерами на сборах я связывался с друзьями, оплачивая инет из своего кармана, и мы вместе заново решали локальные кейсы, интегрировали модули и отлаживали интерфейс. Думаю, мы верили, что всё ещё можно исправить.
В команде духа тоже не теряли.
В гонках мы поставили всё на прорыв, сделав акцент на скорости на прямой. Повороты же пришлось вывозить на собственном умении.
И это дало свои плоды: с тринадцатого места в первом заезде я финишировал седьмым, с одиннадцатого и десятого в оставшихся – пятым. Однако сам гонки мне не сильно запомнились. Я не получал какого-либо удовольствия от борьбы, а только старался минимизировать отставание.
Йоэл же сделал и того больше – в двух заключительных гонках этапа он пробился с позиций даже позади меня на уверенное второе место. Должно быть, мы просто приноравливались к машине – и когда нашли с ней более-менее внятный общий язык (язык переключения передач, поворотов руля и прикосновений к педалям), то всё стало намного проще.
Но вот кто точно стал звездой раунда, так это Ландо Норрис. Выиграв все квалификации, он победил также в первом и третьем боевых заездах (второй не считается из-за аварии и схода на первом круге, за что Ландо получил штраф в три позиции). Набранных очков ему хватило, чтобы обратно опередить меня после провала на Норисринге и снова включиться в погоню за титулом.
И при победах напарника совсем уж не клеились дела у Лизы. Она говорила, что не очень любит такого рода «олдскульные» трассы, – но чтобы настолько проигрывать в скорости… у меня даже слов подходящих не было.
Все три раза Форман стартовала не выше четырнадцатого места – и только гоночный скилл, такой же как у меня, или Эрикссона, или того же Норриса, позволял ей держаться впритык за мной и в ещё более чувствительной роли догоняющего следовать к финишу. Из-за неудач она даже упустила лидерство в общем зачёте, пропустив вперёд более стабильного Гюнтера и позволив Эрикссону вновь серьёзно приблизиться.
В перерыве между заездами мы смогли встретиться и даже немного обсудить, что случилось.
Лиза подозревала, что её, несмотря на заверения о равном статусе, всё же пытаются замедлить, чтобы дать шансы Ландо. Я посоветовал ей вновь пойти и прояснить этот вопрос с руководством «Карлина» – который по своей внутренней политике стал очень напоминать прошлогоднюю «Прему» во главе с Лэнсом Строллом.
У меня же закрадывались мысли о вмешательстве Пауля в результаты команды. Нет, ну он же создал себе такой образ – или мне Пушкина стоило вместо него вспоминать? В общем, даже если Пауль и ни при чём, а осадочек неприятный всё же имелся.
Ах да – ещё Мазепин снова завоевал подиум на этой же трассе, заставив меня вспомнить прошлый сезон и порадоваться честно заслуженному успеху Никиты.
И после восемнадцати гонок верхняя часть таблицы выглядела примерно так:
1. Максимилиан Гюнтер («Према») – 234 очка (3 победы, 9 подиумов, 2 поула, 1 быстрый круг, 1 сход).
2. Елизавета Форман («Карлин») – 231 (2 победы, 9 подиумов, 3 БК).
3. Йоэл Эрикссон («Мотопарк») – 221 (4 победы, 8 подиумов, 1 поул, 3 БК, 1 сход).
4. Ландо Норрис («Карлин») – 196 (3 победы, 8 подиумов, 5 поулов, 4 БК, 2 схода).
5. Я («Мотопарк») – 194 (2 победы, 6 подиумов, 2 поула, 1 БК, 2 схода, 1 ДСК).
6. Каллум Айлотт («Према») – 157 (2 победы, 6 подиумов, 5 поулов, 4 БК, 3 схода).
У остальных даже и близко шансов не было на то, чтобы подобраться к топам. И вообще, если так посудить, из шести претендентов по большому счёту осталось пять. Кто знает – может, уже на следующем этапе в Зандворте это число сократится ещё сильнее.
Я уезжал обратно в Москву со смешанными чувствами. Что-то начало налаживаться, а что-то пошло кувырком. И я даже не мог предположить, что готовит лично мне пока не наступившее будущее.
* * *
Воскресенье, 30 июля, Москва
Звонка всё не было.
Телефон лежал на столе, а Костя одиноко расхаживал по студии, то и дело бросая взгляд в окно на ливень, время от времени подсвечиваемый молниями.
После своего ухода Валентин написал электронное письмо, в котором сообщил, что с ними свяжутся из «Агремы», чтобы определить новые условия «сотрудничества». Ожидание было хуже всего; у Кости от бессильной злобы чесались руки – но поблизости не находилось того, кому можно бы было втащить.
И в те часы, когда авральная работа в студии ненадолго замирала, он ждал этого проклятого звонка. И собирался высказать этими марионеткам Angle всё, что о них думает.
Оставалось просто дождаться.
Костя остановился перед окном, в очередной раз посмотрел на дождливый город, затем на часы.
Уже вечер. Блин, нервы ни к чёрту. Может, ну его – пойти домой и забыться в какой-нибудь онлайн-игре?..
Айтишник вздохнул, отвернулся от окна и направился к выходу.
И тут телефон зазвонил.
Костя вытаращился на него, как на летающую тарелку, проскользнувшую через пятое измерение внутрь комнаты. А затем подскочил к столу и схватил трубку.
– Алло! Кто это?! Ах, это вы… Ну, мрази, что вы ещё от нас… Что?! Но как?.. Я… ясно… То есть… подождите, это серьёзно? Да я вас!.. Да мы!.. Идите на… что? Нет, не может…
Костя стоял и глядел перед собой остекленевшими глазами. Пальцы судорожно сжимали устройство, а сама рука начала немного дрожать.
– Да. хорошо. Я подумаю. До свидания.
Телефон выпал из ослабевшей хватки и ударился об пол, разлетевшись на составные части.
Костя не двигался. Превратившись на время в статую, он просто не мог поверить в то, что услышал.
Он думал, что после случая с программистами всё, хуже больше не будет!..
Однако для чего-то же это было сделано. И новый удар оказался куда сокрушительнее.
Оцепенение спало медленно – вместе с тем, как приходило осознание звездеца, в который он своими действиями загнал фирму.
Айтишник закрыл руками лицо и опустился на пол, привалившись спиной к столу. Плечи его затряслись.
Впервые за долгое-долгое время Костя Сергеев плакал.