ГЛАВА XXVIII
О ТОМ, КАК ИНОГДА ПУЛЯ УБИВАЕТ СТРЕЛКА
— Дело сделано! — проговорил злорадно лакей, потирая руки. — Теперь остаётся надеяться на справедливое решение суда.
Пока он с любопытством глядел на удаляющуюся стражу, перед крыльцом дома остановилась карета и из ее окна появилось прелестное, но серьезное лицо женщины в черной шляпе.
— Эй! — окликнула она лакея.
— Вы это мне? — спросил растерянно тот, обнажив голову.
— Если вы принадлежите к людям Мезонфора, то вам.
— Эх-хе-хе-хе-хе, — вздохнул протяжно лакей. — лучше сказать: принадлежал.
— Что это значит?
— А это значит, сударыня, что мой хозяин этой ночью был убит.
— Убит?
— Увы, сударыня.
— Кто его убил?
— Я с удовольствием отвечу вам на все ваши вопросы, если вы ответите с кем имею честь?
— Меня зовут леди Персис. Накануне мы встречались твоим господином. Он просил прибыть к нему сюда. Так кто же его убил?
— Мушкетеры, будь они четырежды прокляты!
На минуту воцарилось молчание.
— Но вы можете не беспокоится, сударыня, — продолжил слуга. — ибо я сумел отомстить за смерть моего несчастного хозяина. Теперь то уж это троица за все заплатит.
— Вы сказали троица?
— Да, сударыня.
— Но разве их было не четверо.
— Именно так. Было четверо осталось трое.
— А где же тогда четвертый.
— О, он уже там, откуда еще никто и никогда не возвращался.
— Иными словами он мертв?
— Да, ваша светлость.
— Как его звали?
— Не могу знать, ваше сиятельство, ибо из всей этой четверки мне известен лишь один господин месье де Шарон, и то, только благодаря тому, что он часто приходил к моей хозяйке. Но теперь он по моей милости находится в Шатле, как в прочем, и те двое.
« Отлично! Бургундец в западне — подумала Люси — Но кто же в таком случае убит?».
— А не могли бы вы мне показать того убитого? — спросила она.
— Не думаю, что это возможно, сударыня.
— Почему?
— Потому что после сегодняшней драки, в доме все стоит верх дном Вот только вообразите себе: кругом океаны крови, изуродованные трупы, разбитая мебель… Даже у меня от такого зрелища ноги подкашиваются. Что уж говорить о вас.
— И тем неменее извольте меня проводить в эту комнату.
— То есть вы настаиваете?
— Да, — твердо ответила Люси.
— Ну идемте, если хотите.
Лакей почтительно помог выйти из кареты рыжеволосой красавице, и, сопроводив ее до дверей дома, зажег свечу.
— Прошу следовать за мной, сударыня, — проговорил он, отворяя свободной рукой дверь перед гостьей.
Люси кивнула головой и в след за слугою в дом: здесь у самых ступеней ее нога наткнулась на что то упругое. Это был убитый Мезонфор.
Слуга опуская пониже свечу, заговорил:
— О! Хозяин, мой бедный хозяин. Вы только полюбуйтесь, сударыня, во что они его превратили.
Люси брезгливо взглянула на труп:
— Ты получил свое, мерзавец, — скороговоркой проговорила она.
— Вы что то сказали? — обернулся к ней лакей.
— Ничего особенного, — вздыхая, отвечала графиня. — Я просто прочитала молитву о бедном месье Мезонфоре. Ведь он мне был почти что друг.
— Ах бедный мой господи, бедный мой господин, — качал головой лакей, поднимаясь по скрипучим ступеням. — Я очень бы хотел, что бы ваши убийцы понесли наказание.
— Я приложу все меры, для этого.
— А я стану молится за ваш успех.
— Благодарю, любезный друг. Но, где же мушкетер, из-за которого я пришла?
— Ах, простите, мадам, я совсем забыл. Он на втором этаже. Идемте.
Люси приподняла полы платья и стараясь обходить лужи крови, поднялась на второй этаж. Здесь, у самой двери, лежало еще два не живых человека.
— Изволите идти дальше, мадам? — в очередной раз спросил лакей с удивлением наблюдая за реакцией графини.
— Да, милейший, — ответила твердо Люси.
И они пошли дальше.
Наконец они вошли в нужную им комнату, где повсюду виднелись следы страшной битвы. Пол, как и говорил лакей, был залит океанами крови. Красный гобелен на стенах был измазан кровавыми пятнами и изрублен шпагами. Остатки мебели валялись на полу вперемешку с окровавленными телами и клочьями одежды. Среди всего этого хаоса все еще лежало тело несчастного д’Афона. Его уже охватила смертельная бледность, и кровь все еще степенно струилась у него из груди.
— Свершилось! — сорвалась с языка графини мстительная радость. — Вы даже представить себе не можете, как долго я искала смерти этому человеку.
— Вы были с ним знакомы?
— К несчастью да! И с первого дня знакомства он нес мне одно только горе. Но, к счастью, с этим покончено. Кто его убил?
Между тем д’Афон, кто уже ощущал, как его душа прощается с телом, вдруг почувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей все туловище боли.
« Почему так стало тихо? — было первой его мыслью. Он раскрыл глаза, надеясь увидеть, чем все окончилось. Но ничего не увидел. Перед ним ничего уже не было кроме потолка, – высокого, сумрачного потолка, с тихо мерцающими по нему огоньками пламени от абажуров.
Но вдруг он услышал тяжёлые шаги и громкие, словно обращенный к глухим голос:
— Мой хозяин и один из наемных убийц.
-- Наемник жив?
-- К моему несчастью нет.
— Тогда все эти деньги достанутся тебе, — прозвучал голос графини. — Распоряжайся ими по своему усмотрению.
— О, Благодарю вас, мадам. Вы так добры ко мне — пробормотал лакей, и судя по звону монет принял деньги.
В это время раненый, и сам до конца не сознавая того, застонал тихим мученическим стоном.
— О боже! Что это за звук? — воскликнула Люси. — Вы слышите?
— Что? — также взволновался слуга.
— Я только что слыхала, чей-то стон. Ну, вот, прислушайтесь.
Д’Афон тем временим умолк.
Лакей напряг слух, но так как стоны больше не раздавались, он принял услышанные женщиной звуки за ее собственную фантазию и, поэтому уже ничего не страшась, улыбаясь ответил:
— Нет, госпожа Персис. Очевидно все это вам показалось. Давайте лучше уйдем отсюда поскорее, а ни то вам здесь еще и ни то померещится.
«Леди Персис — повторил мысленно граф. — Клянусь Богом, мне знакомо это имя. Но что со мной? Я, кажется, лежу».
д'Афон попытался встать; но ничего не получилось. Он глухо закашлялся и красноватая пена увлажнила его губы.
« Как тяжело дышать, -- снова подумал д Афон, -- Точно все тело соткали из боли. Похоже я ранен и судя по всеобщему недомоганию, довольно серьезно... Да, да, теперь я начинаю вспоминать: во время разыгравшейся битвы, я дрался с г-ном Мезонфором, как вдруг услышал позади себя скрип отворяющийся двери. Я обернулся и тут же почувствовал подлый удар в спину. За ним последовал еще один - в грудь и тут, как видно, потерял сознание. Ах, знать бы чем все кончилось».
Прикрыв глаза он начал думать, что сталось с его друзьями. Живы ли они, или так же как и он лежат где-нибудь изувеченные.
Дабы окончательно удостовериться в этом или, к счастью, своему ошибиться, Афон принялся их звать, но на зов его никто не ответил.
« Может, они меня не слышат» — тешил себя он надеждой.
Тогда д Афон позвал их снова, но и на этот раз никто не ответил.
Теперь он уверен, что с ними случилось несчастье.
В это же время в комнату вернулся слуга Мезонфора. Видя, как граф судорожно пытается встать, он подошел ближе и язвительно крикнул:
— Ах, так вот кто здесь стонал! Значит леди Персис не послышалось!
— Послушайте, милейший, — проговорил д Афон, — если вы христианин, в чем я ни чуть не сомневаюсь, помогите мне подняться. Я должен разыскать своих друзей.
— Хе, нашли дурака, — грубо ответил слуга, но увидев непонимающий взор графа поежился. — Не смотрите на меня так жалобно месье, я сказал, то что сказал. За то, что вы с друзьями сотворили с господином Мезонфором, заслуживают кары.
— Позвольте, — прошептал де Гермон; серая пелена, внезапно окутавшая его взор, точно так же неожиданно рассеялась, и он отчетливо увидел некогда уже видимую им рожу, — кажется, я вспомнил вас: вы слуга злодея и убийцы Мезонфора!
— Вы, правы, сударь,— подтвердил камердинер, — я действительно слуга ныне покойного мессера Мезонфрора.
— Так Мезонфор убит?
— Да, сударь. Но не спешите этому радоваться. Главные виновники этого беспредела будут сурово наказанны.
— Что вы хотите этим сказать? — взволновался де Гермон и даже слегка приподнялся.
— Я хочу сказать, что за убийство господина Мезонфора все три мушкетера отправлены в Шатле и надеюсь, что их жизнь прервет палач.
— Негодяй, — сорвалось с языка провансальца и он инстинктивно попытался набросится на лакея. Но боль в груди точно приковала его к полу.
— Какая жалость, что на этот раз вы не сможете мне угрожать вашей шпагой. Ведь вы так слабы и так страдаете. Но я прекращу ваши муки.
С этими словами слуга вытащил у одного из убитых пистолет и торопливо принялся его заряжать.
— А.., вы, решили меня добить, — с горькой усмешкой сказал де Гермон, не оставляя попыток подняться. — Что ж, это очень благородно с вашей стороны. Но я бы хотел умереть без чьей бы то либо помощи. Оставьте мне мою скудную жизнь. Я все равно умру, днем раньше, днем позже. Не берите грех на душу.
-- О, нет сударь, из-за вас скончался мой хозяин. Я буду за него мстить, -- процедил сквозь зубы слуга и взвел курок, тем самым сообщая, что оружие готово к действие.
Далее он направил пистолет таким образом, чтобы ствол глядел прямиком на грудь графа, и воздух разорвал выстрел.
Что-то темное и тяжелое накрыло с головой господина д'Афона, и, он, поддавшись этой тяжести, был вынужден опуститься на пол. Однако к своему удивлению он все ещё продолжал оставаться живым. По крайней мере ему так казалось.
Д’Афон приподнял веки, которые во время выстрела в невольном страхе смежил, и в клубах какого-то дыма, словно сквозь пелену, увидел престранную седоволосую личность.
Эта странная личность, точно сняла с него что-то тяжелое, (то было тело убитого лакея) приподняла его голову и, приложив к одной из ран свою ладонь, заговорила с ним знакомым, тихим голосом:
— Вы меня слышите, господин граф?
— Томас… — признал его наконец д’Афон и попытался приподняться. Но был остановлен слугой.
— Лежите спокойно, ваше сиятельство, теперь вы в безопасности. Тот негодяй убит.
— Кем?
— Мною, ваше сиятельство, мною. Сам Бог меня привел в этот час. Ах, черт, страшно подумать, что могло бы быть, опоздай я хоть на секунду...
— Ты спас мне жизнь... -- В этот миг речь д Афона оборвал кровавый кашель. -- По крайней мере попытался это сделать...
-- Помолчите, ваше сиятельство, вам нельзя разговаривать. Сейчас я позову Лакана, подождите немного.
-- Нет, нет, постой, -- Слабая рука д Афона не крепко уцепилась за рукав рубашки Томаса. -- Я могу не успеть...
— О чем вы, ваше сиятельство? -- промолвил Томас.
-- ...сообщить господину де Монтале. Сейчас ты отправишься к нему и скажешь, что за убийство господина Мезонфора де Шарона, д'Арамица и де Порто отправили в Шатле. Ты сможешь это сделать?
— Да, ваше сиятельство, но...
— И вот еще, что: если я умру...
— Ваше сиятельство..!
— В общем если это случиться, предупреди де Шарона... — Д' Афон снова закашлялся, но вскоре продолжил: — Дай Бог памяти о чем же я должен предупредить его... Ах! Да! Предупреди де Шарона о том, что у него есть еще один враг - некая леди Персис… Пусть он… О, боже, как темнеет в глазах… Я снова забыл что, хотел ему сказать… А! Вспомнил! Письмо… Переписка со Швецией… Кардинал Ришелье… Лорд Хемпден… Графиня де Крильон... Ах, Томас, я умираю.
Последнее слово он почти что прошептал, затем немного поддался вперед, опустил веки и, точно испустив последний вздох, упал на руки Томаса.
— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! — вскричал обеспокоенный слуга. Потеря сознания хозяина и слегка посеревшие губы, не на шутку его напугали. — Ваше сиятельство! Господи, только не это. Ваше сиятельство!.. Боже мой, я сейчас! Я скоро! Я мигом!
Томас хотел было уже бежать за доктором, но в этот миг он услышал приближающие шаги и голоса двух человек. То были Глюм и лекарь.
— Ах, слава Богу, они уже здесь. Лакан вам поможет. Господин граф, вы слышите? Господин граф...