http://proza.ru/2022/10/03/714
46
Целый день Яванский с Птичкиным колесили по складам, каким-то конторам, и обязательно с заездами к подружкам офицера. С поставленной задачей боец справился великолепно. Уже будучи в части, при выгрузке коробок и мешков из фургона, он стёр руками грим, протёр лицо снегом, посмотрел отражение в стекле дверцы и предстал перед старшим лейтенантом во всей красе.
- Это что?
- Где?
- На лице...
- Грязное, что ли? – Валерка запрыгнул на подножку и глянулся в боковое зеркало заднего вида. – Вот чёрт, синяк. Да вы не переживайте, у них синяки больше.
- У кого? – офицер раздражался с каждой секундой, руки его затряслись.
- У складских. Решили меня уму-разуму учить, а заодно заставить загружать машину в одного. Втроём на меня налетели, но я за себя постоял, уж будьте уверены, – не моргнув, начал врать водитель.
- Ты знаешь, что сейчас будет? Мне же выговор, в лучшем случае, влепят.
- А вы тут причём?
- Как? Я же за тебя во время рейса отвечаю. Ой, что же будет?
- Ничего. Тихо доложите моему командиру, и всё. Я думаю, он выше не побежит распространяться. Мы всё равно с вами каждый день в Хабаровске. Приезжаем поздно. Синяк пройдёт, и всё забудется...
- Ты только ничего лишнего не сболтни. Будь здесь, я сейчас... в казарму сбегаю. Только сядь в кабинку и не выпячивайся.
Птичкин убежал. Вернулся он быстро и явно довольный.
- Всё в порядке. Ваш ротный мировой мужик. Обещал уладить недоразумение.
- Вот видите… а вы переживали…
С души свалился тяжкий ком. Всё шло по плану. Поставив грузовик в бокс и слив воду из системы, шофёр направился в расположение роты МТО. Скоро вечерняя поверка и отбой.
- Привет! – переступая порог, сказал он дневальному.
- Тебя Маховой ждёт, – процедил шёпотом рядовой.
«Ещё бы. У подчиненного синяк. ЧП. Что он, спать должен? Интересно, что ему Птичкин наплёл?», – раздеваясь, думал солдат.
Личный состав был в казарме, кроме нарядов и смен. Вчерашние герои поглядывали в его сторону. «Боятся, что я их выдам. Сами суки, и людей по-сучьи меряют. Спасибо, не убили. Чтобы вы тогда кумекали?», – Валерий прошёл к своей кровати. Открыл тумбочку. Достал умывальные принадлежности.
- Дежурный!
- Я!
- Яванский прибыл?
- Так точно!
- Ко мне его.
- Рядовой Яванский, к командиру роты! – дневальный посмотрел как бы виновато и пожал плечами.
- Товарищ старший лейтенант, рядовой…, – отчеканил, переступив порог канцелярии Валерий.
- Ну-ну! – Маховой смотрел на лицо подчинённого. – Где такие подарки раздают?
- Не поверите, но всё было так…, – и водитель принялся пересказывать придуманную «сказку».
Ротный слушал молча. Иногда вздыхал. Уточнял. Качал головой. Когда Ява закончил, он посмотрел в глаза бойца.
- А вот у меня другие данные по факту твоих украшений. Ладно. Иди, отдыхай. Там видно будет.
Солдат развернулся и вышел. Всё время, пока он был у командира, дверь канцелярии не закрывалась и все, находящиеся в казарме, всё слышали. Участники вчерашнего инцидента смотрели на него, кто вопросительно, кто с уважением и благодарностью. По их лицам прокатилась волна облегчения.
Прошла вечерняя поверка. Прозвучала команда «Отбой!», но старший лейтенант не покидал расположения. К нему то и дело входили, вызываемые сержанты и рядовые роты. Дверь кабинета не закрывалась. Многие в ту ночь не спали, внимательно вслушиваясь в вопросы и ответы. Валерка и не пытался вникать. Он повернулся на бок, накрылся с головой одеялом и заснул.
- Ява… Ява, – кто-то шёпотом говорил в ухо.
- Чего? – солдат приподнял одеяло.
- Ты про вчерашнее ничего никому не говорил?
- Нет!
- А как из части выехал, что никто не видел синяка?
- А его и не было, когда я выезжал через КПП.
- Как это?
- Очень просто... я спать хочу…
- Днём всю роту через замполита части протащили. Там ещё офицер из особого отдела был. Кто-то всё «растрезвонил». Особист пообещал, что по результатам сделает соответствующие выводы, и виновных отправят в дисбат.
- А я тут причём? – изобразив непонимание, спросил Валерий.
- Если ты промолчишь, пацанов не посадят…
- Каких… тех подонков, которые сейчас дрожат? Ого, или кто-то стал задумываться? А что, вчера мозги неисправные были?
- Не умничай. Что решил?
- То, что слышали... Иного я не скажу. Живите спокойно, ублюдки.., – не желая продолжать бессмысленный разговор, он накрылся одеялом и закрыл глаза.
- Ява! Ява! – кто-то тряс за плечо, пытаясь его разбудить.
- Чего?
- Тебя ротный вызывает, – перед кроватью присел дневальный. – Накинь форму.
Валерий встал, надел брюки, вогнал ноги в тапочки и прошёл в канцелярию. На командирском столе горела настольная лампа. Кроме Махового в кабинете присутствовал сотрудник из особого отдела штаба округа.
- Завидую тебе, рядовой. Спишь крепко и спокойно, значит, совесть чиста, – начал разговор особист.
- У военного совесть чиста настолько, что её не видно, – съязвил старлей. – А вот у Яванского совести, похоже, совсем нет. Так, боец?
- Никак нет!
- Да! Мы тут целый день ведём дознание по факту нанесения ему побоев, а он нам сказки на уши вешает. Ещё и Птичкина чуть не довёл до белого каления. Ну, что у тебя есть нам поведать? Только правду, – офицер испытующе посмотрел на пострадавшего. – Я жду от тебя только правды.
- Я всё рассказал командиру перед отбоем, – вытянулся рядовой.
- Вот, смотри, – старлей поднял со стола лист бумаги, пробежался по нему глазами и повернул к бойцу текстом, – читай. Узнаешь фамилии?
- Фамилии личного состава нашей роты, – Валерий с ужасом всматривался в написанное, где были перечислены все участники кулачной расправы над ним.
- Правильно! Но какие? Все, кто тебя избивал в умывальнике? Правда?
- Никак нет! Я подрался на складе продовольственного обеспечения в городе Хабаровске.
- Прекрати из себя целку строить! – закричал Маховой. – Они тебя чуть не убили и должны понести заслуженное наказание. Ты хорошо подумал?
- Я всё сказал.
- Сними нательную рубашку, – попросил особист.
- Зачем?
- На побои посмотреть.
- А что, я обращался с какими-то жалобами, чтобы меня рассматривали, как статую?
- Ого, он ещё и дерзить умеет… порядочки у вас в роте.
- Значит, говоришь, хорошо подумал?
- Так, точно.
- Тогда на… читай. Это показания твоих земляков. Двух! – офицер повысил голос, явно чтобы слышали в казарме. Он взял исписанные листы бумаги и протянул солдату. – Читай!
Спросонок, да ещё одним глазом трудно разбирались каракули авторов. Буквы сливались и прыгали. Смысл изложенного в объяснительных Панова и Тершина не сразу доходил до сознания. В какой-то момент Яванский что-то уловил и принялся снова внимательно перечитывать исписанные листы бумаги.
«Ого! Ничего себе? Вот это да?! Оказывается я фарцовщик... Какие часы продаю офицерам и прапорщикам? Ни хрена себе – японские. Интересно, где их беру? Вот. Оказывается, мне их присылают бывшие однокашники по техникуму… на реализацию. Умно придумали… О! А это вообще шедевр. Оказывается, я тиран роты. Всех бью. Издеваюсь. Ничего себе, меня в крысятничестве обвинили, у товарищей вещи ворую. Нормально… Так, дальше. Ага, я в сговоре с начпродом. Мы бензин продаём. Птичкин… бедный старлей, он талоны получает у начальника ГСМ, а через меня их реализует. Вот это оборот. Да здесь целая шайка преступная. Кто же вас так напугал и науськал писать такое?», – отмечал проснувшийся мозг. Земляки, спасая свои шкуры, решили очернить своего товарища, не выбирая выражений.
- Прочитал? И как?
Ява спокойно передал «труды» уже бывших друзей. Посмотрел в глаза сотрудника из особого отдела.
- Понял подставу?
- Да! – Валерий стянул нательную рубаху, – только всё мной сказанное остаётся в прежнем виде. Извините, товарищ старший лейтенант, но…
- Охренеть! А ноги такие же сине-фиолетовые? Да тебя в медсанчасть надо! И чего героя из себя корчишь? Играй дальше... Иди спать.
- Яванский! Спасибо, – проговорил ротный.
И какой после всего этого может быть сон? И какая после этого может быть дальнейшая служба? Вполне нормальная, только напряжённая до предела. Ещё недели две Валеру таскали по кабинетам: то замполиты всех мастей, то начальники штабов, то куратор из особого отдела, то сам командир части. И снова всё и все по кругу.
На третьей неделе его сняли с машины, а на четвёртой с формулировкой по обвинению в неуставных взаимоотношениях перевели в первую роту радиотехнического батальона. Так закончился один из многочисленных этапов борьбы с проявлениями «дедовщины» в отдельно взятой части Советской Армии и Военно-морского флота. Преступники оказались потерпевшими, а пострадавшие от их беспредела – виновными и понесли наказания. Земляк, который сообщил о драке, минуя командира роты МТО, был переведён на удалённую точку.
Во всей этой истории для Яванского самым страшным было потерять возможность управлять автомобилем. Это словно лишить птицу крыльев. Настолько сильно он переживал перевод в роту, где водители лицезрели свою технику только при выезде на учебное развертывание на сборах или по тревоге, раз в полгода… или во время парко-хозяйственного дня, смахивая ветошью пыль снаружи кабины и протирая панель внутри неё…
http://proza.ru/2022/10/04/473