Зажав рот рукой, я иду по снегу мимо колючих черных кустов. Я не знаю, какой звук вырвется из моего горла, если я уберу руку. Поодаль идут другие, тоже зажимая рот рукой. Некоторые идут на ходулях, прицепив к спине большие черные крылья, вроде вороньих, у некоторых на голове вороньи гнезда.
Навстречу мне идет женщина, она держит в левой руке черную ворону, а правой зажимает рот. Я поняла, ОТТУДА возвращаются с черной вороной в левой руке, мы все идем ТУДА за черными воронами. Кажется, не все доходят или не все возвращаются.
Где-то далеко, в конце этой аллеи, которой не видно конца, есть что-то, к чему стоит идти, иначе никто не шел бы туда.
Чтобы идти дальше, мне надо подняться на детскую горку и спуститься с нее по обледенелому скату, обойти ее не получится, по обе стороны аллеи намело большие сугробы. Я медленно поднимаюсь по ступенькам, держась левой рукой за перила. Вот я уже наверху, теперь надо сесть и съехать сидя - но я соскальзываю и падаю, как будто не на лед, а не знаю куда.
…Я уже возвращаюсь, я не помню, что было ТАМ. В моих руках не ворона, а голубь, белый, я держу его обеими руками (как странно не зажимать себе рот, и как странно, что рот теперь не хочет кричать), он теплый, его крылья нежны и гладки.