Мы с Сявой сидим за столом. Вернее, я – рядом, он на. Урчим оба, по Шелдрейсу, каждый со своим акцентом.
- И что ты думаешь?
- О литературе?
- Да шла она полем. Час дня! Ты на часы смотрел? - Сява полностью открыл глаза.
Встаю.
- А вдруг, народился новый Довлатов, ну, хорошо, не народился, просто сел я, стал писать сдуру?
- Открывай баночку, не трынди. Ты меня с утра не чесал, Мурика уже драть надоело.
Закрываем окно занавеской после обеда, ложимся оба. И снятся нам сны… про мышей и птичек в деревне, про… об этом умолчу, и оба мы всхрапываем и дергаемся во сне, а потом наощупь бредем на кухню за новой баночкой.
- Мерзавец, дармоед!
Но Сява меня не слышит. Наворачивает. Может, он и прав?