Прощай молодость
На окраине Казани долгие годы жила неприметная деревушка, в которой, по преданию, в смутное для Руси время останавливался известный предводитель нищих и разбойников Емельян Пугачев. По одной версии, крестьяне, не дожидаясь приезда «царя», попрятались кто куда, выставив на поляну каравай хлеба с солью. По другой, Пугачев в деревню не заходил, ограничившись обзором окрестностей с дуба со стороны марийских лесов.
В предвоенные годы "Каравайка" попала в зону влияния московского авиационного завода. Выкупленные у крестьян избы заселили рабочими, а Церковь Смоленской иконы Божией Матери, возведенную на средства прихожан за четверть века до этих событий, приспособили под пункт горячего питания.
По мере наращивания мощностей цехов славного авиапрома, поселение разжилось недвижимым имуществом женской колонии №8, обновилось бараками разной сборки и двухподъездными домами в два этажа из бруса и кирпича. Жизнь того времени, когда на всю округу был базар, прозванный "голодным", и несколько тесных кинотеатров, можно описать по чьим-то рассказам. Я же хочу поделиться собственными впечатлениями и поэтому ненадолго перемещу читателя в хрущевскую оттепель, когда многих героев криминальной хроники "девяностых" кормили манной кашей в детских садах, а в формирующееся мировоззрение школьников был имплантирован миф о скором и неизбежном наступлении коммунизма – необычайно счастливой жизни с бесплатными конфетами и мороженым.
Начну со шпаны, а стало быть с кинотеатров, у которых она регулярно появлялась перед сеансами увлекательного кино. Кинотеатр «Огонек» был наскоро построен к выходу на экраны «Неуловимых мстителей» и его открытие для жителей поселка Караваево стало событием. Более других радовалась шпана. «Деньги есть?» – интересовался тощий беспризорного вида представитель «северных» Коша, ловко щелкая лезвием выкидного ножа. Одноклассник моего брата по прозвищу "Бульдог", мотающийся с судимым голубятником, шакалил деньги не менее театрально, играя свитой из разноцветной проволоки плеткой. Знакомство (родство) с голубятниками, отличавшихся от угрюмого поселкового люда избыточной вольностью духа, присущей "травленому волку" экранизированного рассказа Максима Горького «Челкаш», сказывалось на миравозрении и манерах молодежи из рабочих семей.
Так караваевский подросток с русской фамилией Ермаков, выбравший постоянным местом досуга кинотеатр «Муравейник», организованный в одном из бараков Молодежного городка, все время искал приключений. Стремление возвыситься над шпаной, «шакалившей» у касс мелочь и энное количество раз пересмотревшей «Неуловимых мстителей», толкало его, подростка "Ермака", на стычки, и он с удовольствием дрался «один на один», работая, как мельница, тяжелыми кулаками, неизменно одерживая верх. В трудноразрешимых ситуациях он обращался за помощью к старшему брату, водившему с собой обученную овчарку. Брат, в свою очередь, всегда мог рассчитывать на дядю. Дядя Вася, длинный, «подсохший», с хищным носом и татуировкой тигра на спине, как и полагалось серьезному голубятнику , регулярно посещал птичий рынок на Суконной слободе, где по выходным продавали голубей и играли в карты. Белобрысый племянник «Васьки» не гонял голубей, а, стало быть, не дорожил свободой сознательно, шаг за шагом, подготавливаясь к жизни в неволе. Однажды он, по привычке подвязав к голени нож, забрел в одиночку на Сухую реку, местечко, не изменившееся, пожалуй, со времени посещения его Пугачевым, где его незамедлительно «подрезали». Замазав рану глиной, «Ермак» самостоятельно добрался до дома. Вскоре на «Сухую» отправилась толпа, человек в пятьдесят, с собаками. Говорили, что у Карша, "подписавшегося" за Ермака, харизматичного персонажа, долгое время проживавшего в деревянной двухэтажке на перекрестье улиц Беломорская и Челюскинцев, имелся при себе пистолет.
"Стандартный", квадрат двухэтажных деревянных, отапливаемых печками домов, окончательно сформировался к началу пятидесятых и быстро обрел репутацию значимого, с точки зрения криминального веса, места. Пик славы «Стандартного» пришелся на начало широкоэкранного проката фильма "Калина красная" Обычный пролетарский двор со столиком для игры в домино (пятак) стал регулярно заполняться десятками парней. На повестку собраний в основном выносились вопросы взаимоотношений. Если кто-то кого-то называл козлом, то тотчас за «козла» отвечал, получив в лучшем случае в «пятак», в худшем – укол заточенным напильником (достал нож – режь). Последнее слово в спорных вопросах всегда было за «стариками», почитателями отрицательных традиций исправительных учреждений. Они решали, кто и когда должен поставить литр или ящик водки. Более значительные штрафы и дела широкому кругу не афишировались. Как, например, нападение на кассира в центре города молодым, доведенным до отчаяния одиночкой.
И вдруг («никогда такого не было и вот опять») в начале восьмидесятых неподалеку от "Стандартного", возле пивной у общественной бани №14 группа подростков в телогрейках в течении нескольких минут уложила (с одного удара) почти всех постоянных клиентов. Причина избиения оказалась более чем банальна. Парень из группировки «Грязь» (Кировский район) выбрал девушку, на которую по-соседски положил глаз судимый таксист из старого «блатного» поселка. Если же копнуть глубже, то вырисовывалась несколько иная картина:это был привет придерживающимся старых понятий «старикам» Стандартного от молодежи с «Грязи», живущей по другим правилам.
Кинотеатр "Юность", построенный в новом микрорайоне с невыразительным названием Жилплощадка, долгое время оставался без внимания правоохранительных органов, как, впрочем, и весь массив приличных по советским меркам пятиэтажек. У нового района еще не было своей криминальной биографии. Влияние же почитателей зоновских традиций из соседнего поселка с остатками бараков не приживалось- дети Жилплощадки учились, родители трудились. Однако в начале последнего советского десятилетия , когда стали вновь культивироваться массовые драки, "жилка" разом обратила на себя внимание. В тот памятный день к озеру Глубокое со стороны улицы Тэцевская лесными тропами, как некогда на игре Зарница, просочилось полторы сотни вооруженных палками "разведчиков", облаченных в телогрейки и дешевые однотипные спортивные шапочки. Замыкал растянувшийся на многие метры хвост суровый «старшина» с увесистой дубиной в руках. В тоже самое время со стороны разъезда Восстания выступили отряды малолеток Кировского района ("Грязь", "Низы") и "сотня" группировки «Кинопленка» с ее лидером по прозвищу Трактор.Столь массовая драка ("Зарница"), поднявшая по тревоге конный полк милиции, дала повод к задержаниям. Но аресты "авторов" не сломили "революционный" дух молодежи. Как-то раз юные хулиганы смело перевернули заехавший к ним желтый УАЗик, в другой раз они забросали камнями трамвай с пассажирами, следующий по десятому маршруту, единственному связывающему промышленную окраину со старыми исконно криминальными территориями. Однако до "мотальщиков" Приволжского и Вахитовского района, которые бросаясь, как снежками, железными шарами и изготовленными из баллончиков для газировки бомбочками, наводили ужас на торгашей и спекулянтов старого Колхозного рынка, они не дотягивали. На территории заводского микрорайона "Жилплощадка" не было таких лакомых кусков,как Колхозный рынок. А по большому счету там не было даже приличного продовольственного магазина. Ближайший гастроном находился за полторы версты по улице Беломорская, в единственной девятиэтажке. Пройдет немного времени и босота наведается туда с заявкой на бесплатные, как при обещанном коммунизме, конфеты. А пока благодаря организаторскому таланту и жесткому характеру своего лидера, отдавшему (подобно герою романа «Что делать?») много времени физическим упражнениям, они добросовестно дежурили темными вечерами в голых дворах, избегая в общении шума и нецензурных выражений, выжидая, когда пресловутый "застой", который у твердолобых секретарей похоже не было большого желания преодолеть, начнет приносить более ощутимые результаты. Следует отметить, что при всей серости быта, досуга и скудности прилавков мясники с центральных рынков, пивники и прочий деловой люд, способный за себя постоять и, находясь в дружбе со "стариками" из Борисково и «Новотатарки», регулярно ужинали в ресторанах «Татарстан», «Казань» и перекидывались в картишки. Суммы выигрышей и проигрышей порою измерялись "Жигулями" последних моделей. Тем временем, обкатанные в окрестностях завода «Теплоконтроль» «пробежки» с арматурой, способные положительно повлиять на зажиточных продавцов и испортить показатели районному милицейскому начальству, начали случаться по другую сторону Ленинского моста, где отцы и дети традиционно носили семейную обувь «прощай молодость» и заводские ватники. Кто сеял «зубы Дракона» в относительно новых районах определить сложно.
Поначалу подростки с «Дома обуви» упорно делили «асфальт» с 56-ым кварталом. Почти каждый вечер после программы «Время» у главного входа во Дворец Химиков, возведенного на месте кладбища во времена моего детства, появлялся высокий молодой человек спортивного сложения в кожаных перчатках, короткой куртке типа Пилот и ондатровой шапке (Это вам не какой-нибудь усатенький Адидас из "Слова пацана"). От многочисленной группы одетых в телогрейки подростков отделялся «основной» и подходил к инструктору. Я наблюдал за их "общением" из остановившегося на светофоре троллейбуса №1,возвращаясь с занятий вечернего отделения института. Деньги я зарабатывал дежурствами в двух бойлерных, находящихся по разные стороны улицы Декабристов, разделившей нескольких враждующих группировок. Иногда мне приходилось курсировать поздними вечерами от одного объекта к другому, что позволяет делать некоторые выводы относительно горячих событий того странного времени. Иногда ко мне заходил постучать по мешку живущий в старом деревянном доме на остановке "Энергоинститут" спортивный подросток Миха, которому весьма сложно было определиться - к какой стороне пристегнуться. Навещал меня высоченный слесарь ЖЭУ №11 (Коля Лом), державший по молодости (с его слов) "верха" возле кинотеатра "Костер", носивший в кирзовом сапоге, по работе и не только, разводной ключ. Имея деньги на карманные расходы я мог позволить себе ужин в кафе Молодежный центр, где по выходным можно было наблюдать "павлюхинских", "теплоконтролевских", фактурных парней с "Адельки", "Мебельки" и "Дома Обуви" Драки в заведении хоть и не часто, но случались. Определяющее значение имел хлесткий удар, применимый к сильному противнику.
Время шло и подростковые драки становились все более массовыми и ожесточенными, а группировки появлялись, как грибы после дождя. В каждом дворе, тупике, подворотне объявлялся крепкий (безбашенный) самозванец, способный организовать небольшую дружину или поручить своим почитателям коллективное избиение «подходящего» прохожего. Порядка тридцати группировок Казани незадолго до кончины "дорогого Леонида Ильича" обрели признаки криминальных формирований, управляемых "авторитетами",как правило спортсменами, своевременно предложившими подрастающему поколению альтернативный путь взросления. Не комсомол и труд во благо коммунизма, а пробежки по территориям «врагов» с палками и железными шарами в карманах телогреек, обязательные сборы в условленные часы в определенных местах, денежные поборы в скудные еще «общаки». Вскоре за длинным столом кафе «Молодежный центр» собрались, как на большой свадьбе, фактурные ребята с «татарского» и «мебельного» дворов, делегация молодежи из окрестностей ЗАГСА, магазина «Дом Обуви» и представители других, серьезно заявивших о себе неформальных спортивно-молодежных объединений. Спустя некоторое время после этого знакового события в Центр досуга молодежи, где в семидесятые получал зарплату электрика до приговора к "вышке" амбициозный лидер "теплых" Джавда, устраивается работать (официантом) перспективный молодой боксер из отдаленного, закаленного в массовых драках района Первые горки, намекая тем самым на интерес в будущем разделе и переделе сфер влияния города на Волге. На третьем-четвертом году "застойных" восьмидесятых в ресторанах столицы Татарстана посетители, которые демонстративно не снимали за столами норковые шапки (доступные обкомовским работникам) и мохеровые шарфы, свободно продаваемыми цыганами на вещевом рынке («сорочке») по стабильной цене, превышающей оклад инженера, стали появляться уже, можно сказать, регулярно. Швейцары распахивали им двери, милиционеры здоровались за руку, официанты не обсчитывали их столы. Вечерами музыканты (не бесплатно) по нескольку раз исполняли для них песню «Поспели вишни в саду у дяди Вани» В определенных кругах ходили разговоры о феномене «теплоконтролевских» пацанов. Хотя многие, знакомые с темой не понаслышке, считали, что «теплые», рискнувшие поиграть в «мафию», разом лишившись в конце семидесятых «актива» группировки, «едут» на старом авторитете. К тому времени на слуху были и другие, достаточно «веселые» спортивно-криминальные объединения молодежи: «павлюхинские», «перваки», «хадишевские», «тукаевские». Последних часто путали с «цумовскими». Исторически «тукаевским» повезло. На их территории был вокзал, с давних времен дающий приход в воровскую кассу и Центральный колхозный рынок. Кроме того, мобильная бригада их лидера («Гитлера») успешно промышляла на «сорочке», «ломая» червонцы спекулянтам. Но не следует забывать, что еще с конца шестидесятых в городе существовали другие «взрослые» сплоченные коллективы – «Борисково», «Ново-татарская», от которых попахивало «мафией» И если «теплоконтролевские» прогремели, совершив поздним летом 78-го хулиганский набег на Ново-татарскую слободу, провокационный по сути и неоправданно жесткий по исполнению, «борисковские» годами позже выдавили в один заход с насиженного места(поселка Отары) зажиточных цыган. На тот момент табор имел нехилый теневой оборот. Товар (мохеровые шарфы, модная обувь, джинсы Монтана) завозились такими партиями, что загружались просторные частные дома по самые окна. В случаях, когда сотрудники ОБХСС пытались задержать торговцев с поличным на рынке, женщины поднимали крик, а их горячие усатые мужья предупреждали: «Ребята уходите по-хорошему, порежем» В решительности цыган сомневаться не приходилось. Во время драки с местными «ребятами» в ресторане «Дары природы» они действительно кого-то подрезали, не считая поломанной мебели и свалившейся с потолка люстры. В общем, «борисковские» сплотились против серьезного денежного противника, имеющего полезные связи. Непонятно, чего желали получить с трудолюбивых жителей ново-татарской слободы пресловутые «теплоконтролевские». Разве что платки из козьего пуха.
В центр города, на улицу ресторанов (Баумана), подконтрольную почивающим на лаврах первопроходцам «группировочного» дела, "беспризорники" с химической окраины "Жилплошадка" внедрились неожиданно и легко. На вопрос конкурентов «откуда?», «мелкие» доставали заточки и со словами «с жилки» по возможности пускали их в ход. Общее дело новоиспеченной братвы развивалось, но не процветало. Скудного «процента» от налога на садовые домики, поборов с пивных, пунктов приема стеклотары и оброка с могильщиков хватало лишь на карманные расходы. Кооперация разом решила проблему нехватки наличности. Когда компартия и правительство трубили о перестройке, озадачивая трудовые коллективы долгосрочными планами и новыми нормативами, а самые незадачливые «конторщики» все еще сшибали рубли с одноклассников, не давали проходу девчатам и сверстникам, имеющим не тот «прикид», мелкие пацаны с «жилки» по заданию «авторов» уже грамотно подкатывали на «общаковых» "копейках" к кооператорам, наладившим под крылом завода сбыт полиэтиленовой продукции. Не оставались без внимания и владельцы последних моделей Жигулей. Со словами "братве нужна твоя машина" им навязывался неравноценный обмен.