Глава 17
Бруклинский мост
Обязанность проверять содержимое почтового ящика была возложена на Лею, и она этим очень гордилась. Каждый полдень в любую погоду она выбегала во двор к калитке. Там на заборе висел синий деревянный почтовый ящик, на котором белыми печатными буквами было написано название улицы – Хлебная и номер дома 17. Лея открывала крышку и засовывала руку за письмом или газетой. Писали Гуревичам редко, иногда приходило письмо из Народичей, где жили родственники мамы Марка и из Тетерева, от брата отца. На второй или третий день после выхода, в ящике оказывалась Житомирская газета «Волынь», которую Марк выписал, чтобы быть в курсе новостей. А новостей было много: шел третий год войны.
Пришло письмо от Рона, которое Марк маме и Лее зачитал вслух.
«Дорогой Марк! Вот уже двенадцать лет, как мы в Америке. Не стали миллионерами, но кое-что удалось добиться. Изабелла стала известной артисткой, и я едва успеваю подписывать контракты. Она поет, играет в театрах, мы даже смогли купить себе приличную квартиру в Бруклине. Налаживаем знакомства с известными режиссерами и артистами.
Мы пытались обосноваться в Голливуде, и провели несколько дней в Лос-Анджелесе. Интересный город. Прямые улицы, в которых невозможно заблудиться ведут с севера на юг и с запада на восток. Дома окружены пальмами, много бутиков, модных магазинов и дорогих ресторанов. Нас поразило великое смешение рас. Разные цвета кожи и разрезы глаз. Бледные, цвета кофе, загорелые и желтые лица, метисы и мулаты.
Зашли в совершенно неприметный снаружи ресторан, где часто проводят время артисты и продюсеры Голливуда. Обычно столики здесь заказывают заранее, но днем свободные места были. Сели за барную стойку на высокие табуреты и попробовали мартини, здешний аромат которого больше не встретишь нигде. Видели известных артистов. Забежала перед репетицией выпить чашку кофе Мери Пикфорд, за дальним столиком резались в карты Хамфри Богарт и Гэри Купер.
Удалось встретиться с несколькими продюсерами, к сожалению, предложение здесь значительно превышает спрос и пришлось вернуться в Нью-Йорк.
Нью-Йорк – очень красивый город. Если сравнить Нью-Йорк с Малином, то это будет слон и моська! Широкие улицы, сияют рекламой и заполнены автомобилями, я скоро получу права и куплю себе Форд. Огромные дома заслоняют солнце, мы поднимались на стоэтажный Эмпайр Стейт Билдинг и гуляли по Бруклинскому мосту. Это первый в мире висячий мост. Когда его построили, люди боялись по нему ходить: а вдруг тросы оборвутся! Представляешь, чтобы убедить прохожих, что мост надежный, по нему провели стадо слонов!
В Нью-Йорке много возможностей. Я думаю, с твоей энергией и упорством, ты бы смог здесь сделать карьеру.
Пожалуйста, передай привет моим родителям, папа еще сердится? Если они нуждаются, я попытаюсь перевести для них в Малин пару сотен долларов. У них есть два внука. Обрадуй моего папу: один уже собирает лечебные цветы и травы, он наверняка продолжит семейную профессию и станет аптекарем.
Твой друг Рон».
Марк перед сном еще раз перечитал письмо. В детстве он так хотел увидеть мир, а сам по-прежнему живет в Малине. С его плохо освещенными кривыми и не мощеными улицами, без машин и светофоров, с редкими прохожими. С огромными лужами, появляющимися после каждого дождя и беспризорными собаками, выискивающими отбросы. А Рон гуляет по Нью-Йорку.
Ночью Марку снится сон. Он идет на работу по незнакомой улице. Высокие дома светятся рекламой, шуршат шинами авто, так это же Нью-Йорк! Он идет по Нью-Йорку! А вдали светится Бруклинский мост, он опаздывает и спешит к мосту, перед которым стоит закутанная в шаль красивая женщина. Мери Пикфорд! Марк, просит она, я пойду с вами, я так боюсь этого моста. Она берет его за руку, и они ступают на мост. Начинается гроза, от сильного ветра мост качается, лопается один из тросов и они вместе пролетом моста падают в воду. Я не умею плавать, кричит Мери, и цепляется за него.
Он просыпается от грохота, в открытое окно влетают брызги дождя, небо сверкает молниями. К нему прижимается дрожащая от страха Лея. Он быстро закрывает окно и обнимает жену. Какой странный сон.
Утренние газеты приносят тревожные вести.
В Петрограде и Москве начались волнения, перешедшие в восстание против царской власти. После того, как большая часть войск перешла на сторону восставших, отрекся от престола Николай II, и власть перешла к временному правительству. Одновременно появились Петроградский Совет, солдатских и крестьянских депутатов, который поддержало трудящееся население. Наступило двоевластие.
Начавшееся наступление русской армии обернулось провалом из-за катастрофического падения дисциплины в Русской армии. Во многих частях оживились солдатские комитеты, солдаты стали обсуждать приказы и митинговать, теряя время, или вовсе отказывались продолжать воевать. Массовое распространение получило братание: солдаты воюющих армий бросали оружие и обнимали друг друга, никто не хотел воевать.
В Малине пока спокойно, фабрика дымит трубами, Марка вызывает директор.
– Мистер Гуревич, вы когда-нибудь были в Америке?
– Нет.
– А если я предложу вам небольшую командировку в Нью-Йорк? Там на Лонг Айленде находится бумажная фабрика, с которой у меня деловые связи. Они узнали о вашей идее использования целлюлозы изо льна и попросили прислать вас на пару месяцев, чтобы наладить там производство. Поедете?
– Даже не знаю. Предложение заманчивое, но у меня старая мать и жена. Я их единственный кормилец.
– Я предложу вашей жене работу в моем офисе, а вы получите деньги на билет, командировочные и суточные. В Нью-Йорке директор фабрики обеспечит вас всем необходимым. Договорились?
– А как там Бруклинский мост? Еще не обвалился?
– Почему вас это интересует? Не обвалился. Собирайтесь в дорогу.
Неделя ушла на сборы, Марк помог посадить огород, оставил часть полученных денег, заглянул в аптеку и побывал у Оли. Она обещала навещать Лию и если надо, чем-то помочь. Тарас был в Киеве. Оля не могла в точности объяснить, что он там делает, похоже, участвовал в создании украинского правительства.