Не сосчитать мои богатства,
И впрямь захватывает дух!
Сверкая, золотом искрятся,
Звеня, ласкают чуткий слух.
Не важно, как вы мне достались,
На вас молился я всегда.
Лишь единицы догадались –
Не пахнут деньги никогда!
Как счастлив редкий обладатель
Тугих набитых сундуков.
Признаюсь я тебе, приятель,
Что ради них на всё готов!
Поутру Себастьян отправился на службу. Идя по длинному узкому коридору, он услышал нежную мелодию, доносившуюся из покоев господ. В массивном кресле графини величаво сидел её супруг, а напротив расположились странствующие менестрели. Музыка захватила Себастьяна с первых мгновений. Заворожённый виртуозной игрой, он стоял не шевелясь.
«Божественно! Ничего подобного я не слышал даже во дворце. Музыка льётся прозрачными серебряными струями и проникает сквозь меня. Струны души, прежде дремавшие, начинают вибрировать и отзываться в сердце», – мысли Себастьяна текли, сливались с музыкой. Для него перестало существовать прошлое и будущее, он почувствовал, что теряет себя, всё глубже погружаясь в океан волшебных звуков. Это были редкие минуты, когда хотелось купаться в настоящем бесконечно. Ему вспомнилась неразгаданная тайна Океана Иллюзий. «А если наша жизнь со всей её суетой и бренностью – тот самый океан, который нужно переплыть? И только нечто прекрасное, вроде этой музыки, и есть настоящее и истинное, наш берег и пристанище?»
Из соседней комнаты раздался голос Алиссии Розен:
– Как я рада тебя видеть, моя дорогая!
– Милая, и я так скучала по тебе, – ответила ей подруга.
Счастливый момент встречи дамы скрепили звонким дружеским поцелуем.
– Сколько потерь за последние месяцы… Тебе известно, что исчезла Асусена – лучшая из всех моих придворных дам?
– Да, ты рассказывала.
– Едва я успела отойти от этого потрясения, как оказалось, что мой шут – предатель, лицемер и, вдобавок ко всему, колдун… Хотя порой только Карлос мог развеселить меня, – она тихонько всхлипнула. – Среди прислуги – одни скучные лица… Кроме, пожалуй, Себастьяна. О, чуть не забыла, у меня к нему важное дело!
Графиня стремительно покинула дальнюю комнату. Она шагала напролом, задевая лютни и менестрелей, каблуки громко стучали по полу, будто молоток по гвоздям.
– Себастьян! Ты долго собираешься тут сидеть? – крикнула она, не обращая внимания на музыку. – Мне нужно с тобой поговорить!
Музыканты, оробев, прекратили игру. Себастьян почувствовал, что внутри всё оборвалось и сердце упало от щемящей пустоты, его, словно пинком, сбросили на землю из благоухающего райского сада. Он оказался среди тусклых стен, навалившихся отовсюду.
Взглянув на Урбанга, опешившего от бесцеремонного поступка супруги, Себастьян подумал: «Граф Розен с хорошим вкусом, умён, тонок, разбирается в искусстве. Отчего этот неисправимый романтик выбрал в жёны такую приземлённую, лишённую крыльев женщину? Впрочем, какое моё дело…»
Юноша медленно встал и поплёлся за графиней.
– Оказывается, ты пламенный поклонник музыки? – игриво сказала она, поправляя своевольные локоны. – Один влиятельный господин из ордена… – госпожа Розен запнулась, понимая, что может сболтнуть лишнего, – хотел бы видеть Гора.
– Гора? – повторил Себастьян.
– Да, именно! Тот господин проживает в городе, возьми адрес, – Алиссия протянула ему клочок бумаги. – Будь добр, скажи Гору, что нужно поторопиться и ехать сей же час.
Себастьян направился к выходу, графиня бросила вдогонку:
– И пусть заодно купит для меня в городе настойку покой-травы! После событий в кузнице я плохо сплю…
Узнав о поручении, Гор пытался угадать мотивы, побудившие знатного господина искать встречи с ним, простым ремесленником. Юноша сел на коня и поскакал в город. Через пару часов он очутился в Розенторе. Гор без труда отыскал улицу, где проживал ожидавший его господин.
В те времена нужный дом находили по вывеске. Гор развернул записку:
«Улица берёт начало от Кафедрального собора. Дом господина Де’Кальтернбриагермена находится между аптекой и ювелирной лавкой. Надпись на вывеске – «Carnifex».
Дом господина с труднопроизносимым именем расположился в квартале богатых горожан, где за покупку земли платили бешеные деньги. Натолкнувшись на кованую ажурную вывеску с искомой надписью, Гор оцепенел. Над дверью в позолоченном овале с вензелями висел тяжеловесный топор. Откуда было деревенскому парню знать, что «карнифэкс» означает «палач»?
Навстречу торопился вышколенный слуга. Заметив растерянность гостя, он пояснил:
– Наш хозяин не скрывает, что он палач. Напротив, господин Де’Кальтерн-бриагермен – почётный житель Розентора. Проходите, он ждёт вас.
Гор обратил внимание на двух резвых мальчишек в саду. До слуха долетали слова считалки, которую нараспев произносил один из мальчиков:
– Тэкс, пэкс, инкви-зэкс – ты сегодня карнифэкс!
– У нашего властелина прелестные дети! – с улыбкой молвил слуга и проводил гостя в покои хозяина. Внутреннее убранство городского дома заметно отличалось от аскетичной обстановки в замке. В глаза сразу бросалась резная мебель и выставленная напоказ серебряная посуда, начищенная до умопомрачительного сияния. Арочные окна прикрывал бархатный занавес, вышитый золотом. На задумчивые лица девушек, смотрящих с гобеленов, ложился мягкий матовый свет.
Палач оказался в точности таким, как представлялся Гору – невысокого роста, крепкого телосложения, с круглым лоснящимся лицом без единой морщинки. Щегольски одетый хозяин вежливо поприветствовал Гора и пригласил сесть напротив.
– Вам уже известно, кто я? – начал он разговор первым.
– Да, господин Де’Кальтернбриагермен, – отчеканил юноша, торжествуя, что правильно произнёс его имя.
– Я много слышал о вас, господин Гор, и даже получил рекомендательное письмо.
– Позволите взглянуть?
– Пожалуйста, – мужчина вынул свиток, исписанный свежими чернилами.
Быстро пробежав глазами письмо, в котором говорилось о послушании и исключительной порядочности Гора, он остановил внимание на приписке:
«Лука, староста деревни Дракон-форт».
Прочитав замешательство во взгляде юноши, пожилой палач сказал:
– Я и сам из Дракон-форта, хотя уехал оттуда давным-давно, сразу после свадьбы. У меня там осталась родня: Анна, сестра моей супруги, она живёт с мужем и дочерью Лилианой.
«Выходит, его жена – родная тётя Лилианы», – подумал Гор промолчав, чтобы избежать лишних расспросов.
– Мы не поддерживаем отношения с роднёй с тех пор, – добавил хозяин. – Наверняка вы хотели бы знать, почему я искал встречи с вами?
– Безусловно.
– Я служу палачом много лет. Причём в нашем городе это весьма уважаемая профессия. Я люблю свою работу и продолжал бы трудиться дальше, но я, увы, не молод. Руки мои крепки, как и прежде, однако спина часто подводит. У меня двое сыновей-близнецов: одному – четырнадцать, другому – тринадцать.
Юноша пристально взглянул на хозяина, сомневаясь, что его беспокоит только спина.
– Мои дети одарены и талантливы, а телосложением пошли в свою мать, мою драгоценную супругу. Если вы видели её сестру Анну, то поймёте меня.
– Да, конечно, видел, – подтвердил Гор.
– У моих сыновей тонкие пальцы, такими разве что на лютнях да на дудках играть… Чем они и занимаются день деньской. И преуспели в этом, смею заметить. Ах, какой это позор для семьи…
– Не вижу ничего плохого в музыке, – деликатно заметил молодой собеседник.
– Какой вы видите их судьбу? Стать бродячими музыкантами и скитаться по всему королевству в поисках подачек? Я с гордостью ношу титул почётного гражданина нашего славного города и даже состою во влиятельном тайном обществе. Я и вас туда введу со временем. Меня печалит, что я не смогу передать ремесло и должность детям.
При этом палач проникновенно заглянул Гору в глаза:
– В моём окружении нет достойных людей, кому бы я мог доверять. К счастью, встретившись со старостой Дракон-форта, я узнал о вас и получил наилучшие отзывы!
– Как же он узнал, что я проживаю в замке Розен?
– Земля слухами полнится, – вкрадчиво молвил палач с небесно-голубыми глазами. – Я хочу предложить свою должность именно вам, господин Гор. Подумайте об этом.
Предложение оказалось неожиданным. В поиске подходящих слов Гор рассматривал гобелен с женщиной у яблони.
– Я больше не палач и осваиваю другое ремесло, – ответил Гор.
– Знаю, что вы собираетесь стать кузнецом. Но ведь ваш отец, царство ему небесное, мечтал, чтобы вы стали палачом в стенах этого города.
«Ему даже это известно», – удивился Гор. В придачу ему вспомнились слова, когда-то сказанные отцом:
«Сынок, мне не повезло. Некто в городе занимает моё место. Если судьба улыбнется тебе, поступи на службу в Розентор. В городах больше работы, да и жизнь там веселее». В надежде на воплощение своей мечты отец учил сына грамоте. «Возможно, этот господин и есть «некто», упомянутый отцом?»
– Хотите узнать, каково моё жалованье? – спросил хозяин дома. – Я даже боюсь произнести это вслух, – и он шепнул юноше на ухо заманчивые цифры.
– Ничего себе! – воскликнул Гор.
– Не считая того, что ко мне приходят родственники этих несчастных, приносят золото, ценные дары и продукты наилучшего качества, чтобы я уменьшил мучения приговоренных к казни.
– Вот видите, вы и сами говорите «несчастные»… – поймал его на слове юноша.
– Мой друг, поверьте, мне тоже жаль их. Вспомните, с кем мы имеем дело? Воры, убийцы, насильники и прочий сброд.
– Случается и по другому…
– Встречаются еретики даже среди знати, они, пожалуй, ещё хуже первых, поскольку нарушают покой добропорядочных граждан! – одним духом выпалил палач, возводя глаза к небу.
– Вы хотите сказать, что Правосудие не ошибается?
– Крайне редко.
– И одного случая достаточно, чтобы навсегда расстаться с этим ремеслом, – грустно проговорил Гор.
– Вы женаты? – спросил Де’Кальтернбриагермен.
– У меня есть невеста.
– Представляю, как она прекрасна.
– Да, она красива и при этом скромна.
– Такова и моя супруга. Целые дни проводит в молитвах. Вы удивитесь, из жалости к животным она даже не ест мяса. Кстати, хотите, я покажу вам нашу часовню? Я отстроил её в честь рождения близнецов.
– С удовольствием.
– О, это самое прекрасное в моих владениях. Вы не пожалеете!
Они вышли из дома. Дорогой хозяин рассказывал о своей семье. Палач так непринуждённо общался с юношей, что со стороны казался его старым другом. Такое вольное обращение задевало Гора, но он не подавал виду.
– Как только появились на свет наши мальчики, я нанял кормилицу и няню для каждого. У нас множество слуг, повара, садовник, брадобрей. Моя супруга занимается тем, что любо её сердцу: шьёт, вышивает, читает книги. В нашем доме богатая библиотека…
Перед ними предстала готическая часовня со стрельчатыми окнами и свинцовой сверкающей крышей. Когда Гор зашёл внутрь, у него захватило дух от торжественного великолепия! Проёмы ажурных сводов и позолоченных арок заполняли витражи. Пропуская свет сквозь полупрозрачные цветные стекла, они окрашивали купол, стены и пол храма в удивительные оттенки. Смешиваясь, цвета рождали потрясающие воображение краски и уносили в мир чудес, где сбываются любые мечты.
– Да, сейчас я переживаю те же чувства, что и вы, господин Гор, – мужчина оторвал юношу от созерцания живописных стекол. – Обратите внимание на витраж «Всемирный потоп» – это наша гордость. А сверху, замечаете? «Сотворение мира». Моя благоверная, вдохновлённая этими полотнами, сочинила превосходную прелюдию и назвала её «Строительство мироздания».
– Лючия, сыграй, моя радость, – попросил он жену.
Только теперь Гор заметил сидевшую на скамье супругу палача, о которой так много слышал в этот день. Изысканно одетая стройная дама с высокой талией выглядела молодо для своих лет. С трудом верилось, что она мать двух пареньков, игравших в саду. Увидев Гора, женщина с красивыми чертами лица встала и учтиво поклонилась. Её силуэт дополняли уходящие в небо вертикальные узкие и прямые линии, которые господствовали повсюду, куда только мог упасть взгляд. Лишь грузная приземистая фигура хозяина не вписывалась в это утончённое изящество.
«Как Лилиана похожа на эту госпожу и телосложением, и тонкими чертами лица. Пожалуй, она имеет больше сходства с тётей, чем с матерью», – промелькнула мысль у Гора.
Лючия села за старинный орган. Гибкие пальцы извлекали оглушительно мощные аккорды, заполнявшие каждый уголок часовни. Вступление показалось несколько мрачным, и в тоже время значительным. Дальше полились оживленные чистые звуки. Музыка рассказывала, как кирпич за кирпичом строилось здание Вселенной, а из всепоглощающей пустоты возникали планеты и звёзды, сплетаясь в созвездия и туманности…
Разглядывая цветные витражи, Гор почувствовал лёгкое головокружение от непривычного глазу буйства красок. В голове роилась пестрая стая мыслей: «Я совершенно безразличен к роскоши, но Лилиана достойна того, чтобы жить без хлопот в окружении красоты». В нём боролись два голоса.
– О чём тут думать? Скажи «да», и всё! – уверенно твердил первый голос. – Я столько лет посвятил этому ремеслу и спал спокойно.
– Опять проливать кровь? В городах свирепствует инквизиция, потекут реки крови… – противоречил второй, сомневающийся голос.
– Да, знаю. Работа не приносила мне удовольствия, но как вспомню о Лилиане… Хочу, чтобы любимая не знала бедности, – снова находил аргументы первый голос.
На стене мелькнула тонкая, как иголка, тень, и откуда-то сверху Гор будто услышал голос самой Лилианы: «Лучше я буду женой простого кузнеца, чем богатого палача».
– Ты уверен, что она и впрямь этого хочет? – снова испытующе заговорил голос по имени «Да».
Терзаемый сомнениями юноша озадаченно подошёл к триптиху. На первой картине застыл ангел со сложенными в молитве руками, на второй – святой седовласый отшельник в белых одеждах, а на третьей – покрытый серой шерстью чёрт!
«О, Боже!» – возмущённо подумал Гор. Ему сразу вспомнились карикатуры на модниц из студенческих журналов, которые приносил домой Себастьян. Со страниц озорно ухмылялись рогатые бесы, вылезавшие из складок девичьих нарядов и замысловатых причесок. «Ладно, там они к месту. Кто додумался поместить это безобразное существо под самым алтарем?»
Де’Кальтернбриагермена уловил смятенные чувства юноши.
– Чем вас так поразил этот образ? Вы думаете, лишь святые и ангелы славят Спасителя нашего? Не только. Ведь и люди не без греха, об этом всегда надо помнить, – произнес хозяин.
Гор внимательнее пригляделся к картине. Палач как раз стоял напротив в профиль, отчего стало очевидным, что именно он послужил моделью для полотна. Юноша молча смотрел на мужчину, а его взгляд словно говорил: «Если отнять рога, хвост с кисточкой и шерсть на теле, очевидно, что на картине изображены вы, господин палач! Вот я и разглядел ваше истинное лицо». Между прочим, детали фигуры беса были прописаны тщательнее и искусней, чем лики ангела и святого. Чёрт присел в молитве с преклоненным коленом, а его согнутая волосатая нога едва скрывала наготу. Идеи Гора о том об общих делах с Де’Кальтернбриагерменом растворились в один миг. Он поднял голову, пытаясь через просвет витражных стёкол рассмотреть небо, и мысленно произнёс: «Господи, благодарю тебя за посланный знак! Лучше держаться подальше от этого человека… И человека ли?» У Г возникло желание вознести искреннюю и горячую молитву прямо здесь, но его остановила мысль: «А можно ли молиться, находясь в присутствии подобной «иконы»? Уж лучше я схожу в скромную графскую часовенку, когда вернусь».
Бросив взгляд на супругу хозяина, игравшую на органе, Гор прочитал на её лице выражение вынужденного смирения. «Едва ли она счастлива», – подумалось ему.
Гор направился к выходу, палач побрёл за ним, понимая, какой ответ ему предстоит услышать. Оказавшись на улице, Гор сказал:
– Господин Де’Кальтернбриагермен, вынужден огорчить вас отказом. Я больше не стану палачом.
– Свобода вашего выбора – для меня закон, господин Гор. Прощайте.
Обратно они пошли через сад, где близнецы, надев фартуки, водили по земле циркулем.
– Сейчас же верните фартуки на кухню! – возмутился отец, стягивая с детей передники. – И циркуль! Он не для игры, а для порядка.
Когда Гор выходил за калитку, из сада снова раздались слова зловещей считалки:
– Тэкс, пэкс, индуль-гекс…
Он оседлал скакуна и скорее помчался прочь от дома заплечных дел мастера.
«Я же обещал графине купить настойку из покой-травы!» – пронеслось в голове. «Надо вернуться, аптека как раз поблизости». Гор развернул коня и поскакал обратно. Он с изумлением обнаружил, что теперь аптека и ювелирная лавка стояли, тесно прижавшись друг к другу. Между ними больше не было трёхэтажного особняка палача!
Купив настойку в аптеке, Гор спросил:
– Скажите, куда подевался дом господина Де’Кальтернбриагермена, палача, он стоял рядом с аптекой?
Аптекарь недоумевающе посмотрел на взволнованного юношу и ответил:
– Рядом только ювелирная лавка, первый раз слышу это странное имя, палач здесь не жил отродясь.
– Как же? Это известнейший человек в городе. Даже сама госпожа Розен с ним знакома, – возразил Гор.
– Тогда лучше спросите у графини, – посоветовал аптекарь.
Захлопнув дверь, юноша ещё раз убедился, что рядом с аптекой только ювелирная лавка, куда он и направился. Похожая ситуация повторилась у ювелира. Он сказал, что впервые слышат о палаче и его имении.
Гор чувствовал, что ум его ясен как никогда и рассудок работает безотказно: «Однако куда всё подевалось? Словно ни дома, ни часовни, как и самого палача, не существовало и в помине. Опять какое-то мракобесие».
Вернувшись в замок Розен, юноша поспешил в графскую часовню. Гор помолился и поблагодарил Бога за то, что уберёг его от недоброго шага. Завершив молитву, он заметил в часовне графиню и Себастьяна. Как выяснилось, после случившегося в кузне Алиссия часто испытывала тревогу и боялась выходить из покоев одна. Отправляясь в часовню, она взяла в сопровождающие Себастьяна.
– Я привёз вам настойку, госпожа Розен, – отбарабанил Гор, когда они втроём оказались на улице.
Графиня даже засмеялась, услышав эти слова первыми.
– Дружок, благодарю тебя, разве стоило ехать за ней так далеко? – с мягкой улыбкой спросила она. – Возможно, у тебя есть другие новости?
– Госпожа Розен, вы стали свидетелем из ряда вон выходящих событий, произошедших с вашим шутом. Будьте любезны, выслушайте, что случилось сегодня. Вам лучше присесть.
Они расположились на скамье возле осыпанной белыми цветами вишни, а рядом в тихом пруду плавала пара лебедей.
Гор рассказал о встрече с палачом. Пару раз графиня прикрывала рот ладонями от удивления.
– Уж сколько лет живу на свете, и не перестаю удивляться! – сказала Алиссия.
– Тёмная история… – произнёс Себастьян.
– Госпожа Розен, я могу остаться в кузнице? – спросил Гор. – Мастер говорил, что возьмёт меня в помощники, если вы позволите.
– Я всеми руками «за», – молвила графиня. – У меня грандиозные планы на нашу кузницу!
Когда Гор и Себастьян зашли домой, последний набирался решимости, чтобы рассказть Гору о проделках Веноры. Тяжёлые сомнения сковывали язык.
– Себастьян, – окрикнул Гор помрачневшего друга. – Я заметил, что госпожа Розен вовсе лишена предрассудков. В общении с нами она держится, словно мы ровня. Сегодня графиня слушала меня с таким доверием, что я чуть не проболтался о случившемся с её придворной дамой.
– Она была так привязана к Асусене… Думаю, одной покой-травой мы бы не отделались. Лучше пока помолчать, – заключил Себастьян, решив про себя, что и он не готов открыть всю правду перед Гором.