Маша, придя домой, не спешила укладываться спать. Этот чуть чудаковатый парень зацепил её. Она видела его оболочку, а что там внутри, оставалось для нее загадкой. Он говорил, рассказывал о коте, а через кота и о себе, но общего представления: чем дышит сей молодой человек, она не имела. Именно эта загадка её и зацепила!
Она начала размышлять, как ему одному приходится справляться в этой жизни? Парень с виду воспитанный, наверное, и образование какое-никакое у него есть? Почему-то она прониклась его историей, окунулась в его заботы, зачем ей это надо? Одни вопросы! Ответов пока не было.
Петя жил один, но мама была всегда рядом. Современная мама находится в жизни детей дистанционно. Она предлагала пообщаться параллельно, глянув на жизнь сына через экран телефона. Советовала и предлагала что-то; он соглашался, говорил спасибо, но жил по- своему. Жизнь катилась по течению; делал то, что было супер острым: сейчас и только.
Личной жизни у него фактически и не было. Отвергла его эта маленькая, не красавица, с речевой особенностью – говорила, очень странно произнося сонорные. Наверное, в прошлой жизни она была датской королевой. Это сравнение его позабавило, он усмехнулся, а на душе стало как-то теплее.
В его жизни всё было оригинально: не трогала карьера, не хотелось заполучить много денег, кого-то обокрасть и пр.
Все современные ценности (!) были как бы ни про него. Родился не в своё время? Риторический вопрос: что бы вы сделали со 100 долларами, его не цеплял. Работа, не выходя из дома, давала ему минимум: на поесть-попить и кота накормить, а что еще человеку надо?
Видимо, эта жизненная позиция пришлась не ко двору объекту любви. По имени он ее не называл ни вслух, ни про себя. Почему-то имя, услышанное или увиденное «Лиза» резало ножом. Такая незаживающая рана!
Никто из знакомых не понимал его. Она была обычной. Он это понимал, но видел её какой-то одухотворенной, неземной, умной и прочее. Где она сейчас, он не знал. Он говорил с ней, писал ей, но это всё было только в его голове. Голова от объёма информации пухла и очень часто болела!
Ему нравилось это состояние, создавалось ощущение, что она всегда рядом. Он представлял её маленькой девочкой и пытался нести ее портфель. Он видел ее на катке и помогал подняться, когда она падала. Он был ее защитником.
Он точно знал, что она воспитывалась одной бабушкой. Эту бабушку он никогда не видел, но почему-то представлял её. В его фантазиях она была похожа на училку математики. Он забыл имя той училки, но помнил только, что она очень любила рыбу.
В их английской школе были классные молодые преподы английского и старухи, которые любили лакомиться в перерыв селёдкой. Собирались в кабинете математики и ели за обе щёки селёдку с чёрным хлебом. Думали, что ученики – дурачки, не видят и не чуют, что за деликатес приготовлен на обед!
У него не было обид на нее, просто он не мог выкинуть её из головы: засела там прочно, выгонять её не хотел. Мучился, страдал, но эти страдания были приятны. Задавался вопросом, а если бы она сказала… Что именно, он не знал, но это было что-то приятное. Нет. Это очень просто, это как у всех. Самомучение дороже. Он не променял бы это на счастливую и спокойную жизнь.
Эта тайная жизнь держала его эго, это был его секрет, его боль. Когда это всё уйдет, как он будет жить? Чуть свет и на работу! Жена и дети! К этому он пока не был готов.
(Продолжение следует)