КРАСОТА.
- Ильич, а у тебя дочка красивая?
- Молодая.
- Красивая?
- Молодая.
- Ильич, ты что - не можешь оценить красоту своей дочери?
- Я и говорю: молодая.
- А я не понимаю - что значит «молодая».
- Да потому что сам ещё молодой. А молодые все красивые, все привлекательные. Вот и дочка. Пока глядеть приятно. А когда ей лет сорок стукнет, тогда я тебе скажу: красивая, или нет. У женщин, сам знаешь, бывают после родов неприятные для внешности изменения. Или болезнь какая серьёзная, они «расплываются», становятся «вечно беременными». Или просто сами перестают за собой следить: если любит, то и с такой будет жить. Может, и будет, только как? Ведь пузо и красота – вещи несовместимые и… взаимоисключающие. Поговорка вот есть: «Худеть – молодеть, полнеть - стареть». Да и те же большие и красивые в юности глаза в пожилом возрасте могут оказаться ужасно некрасивыми. «Всякая Баба-Яга в молодости была русалкой»…
Ильич лет пятидесяти пяти, с выбеленным проседью залихватским чубом, жилистый, стремительный в движениях, сидит у окна охотничьего зимовья, поглядывает на валивший крупными хлопьями снег и размашисто штопает прохудившиеся шерстяные носки. Чуб согласно кивает его словам. А за окном начинается длинная зимняя сказка о бесконечной снежной красоте.
- Вот и получается, - продолжает Ильич, - что «худеть – молодеть» - это быть более привлекательным, быть более красивым. Хоть и говорят, что о вкусах не спорят, но! Хоть и говорят, что «на вкус и цвет товарища нет», но! Есть, так сказать, неоспоримые факты из жизни…
Тут он старательно, глядя сквозь очки, попытался вдеть новую нитку, получилось с первого раза, он, довольный, встряхнул чубом и продолжил.
- Но, крути не крути, а любителей пышных форм гораздо меньше, чем любителей изящества, гибкости и грациозности.
- Что становится классикой?
- Правильно: то, что нравится большинству, что приятно большинству. А большинству нравятся стройные. Стройные – это здоровые. Я отношусь к большинству. Пытался себя переделать, но никак. Ну не воспринимаю я женщин с «куриной» талией. Ну, противно мне, когда обнимаю, а ладонями чувствую не нежную кожу, не стройный стан, а слой сала. Разумом и сердцем понимаю, что женщина хорошая, душевная, сердечная, а глазами и ладонями – решительный протест. А как жить, если не любоваться, не обниматься? То же самое и к брюхатым мужикам относится. Ведь в брюхе у них не воздух - до двадцати пяти килограмм каловых масс! Два ведра дерьма в себе носят! Да ещё болезни, связанные с избыточным весом!
Вот художники. Есть «классики», есть «авангардисты». Классики, даже в самые «пышные» времена, женщин с животом не рисовали. Авангардисты – чего только ни рисуют! И шиворот-навыворот, и уродство форменное пытаются за красоту выдать. Ну, они такие – «особенные», они получают наслаждение, когда люди их не понимают. Тогда они с умным видом разъясняют своё виденье: мол, «не доросли вы ещё до моей музыки». А ТРЕЗВО поглядеть на их чудачества, так и не поймёшь где верх, где низ, где добро, а зло – так оно на их «шедеврах» везде.
И вот что меня возмущает. Художники эти – внешне приятные люди, выглядят хорошо, в лохмотья не одеваются, отбросы не едят, получают хорошее образование, женятся только на красавицах, но почему же они выдают на своих картинах кляксы, черепа и уродства? Или, как говорят и везде пишут, картины - это отражение души и сердца художника, его взгляд на мир… Ну и ВЗГЛЯД! Ну и ДУША! Ну и СЕРДЦЕ! А может, ЭТО НЕ ХУДОЖНИКИ?
Ведь говорят, что это самый великий обман в истории изобразительных искусств. Что всё началось с картины, нарисованной хвостом осла…
Ведь главное для художника – БЫТЬ ЗЕРКАЛОМ ВРЕМЕНИ, увековечить СВОЁ ВРЕМЯ, СВОЮ СТРАНУ, СВОЮ РОДИНУ, СВОЙ НАРОД, СВОЮ КУЛЬТУРУ. Чтобы потомки видели по его работам: как жил художник. А что можно рассказать о его времени и о его жизни с помощью клякс, черепов и уродств? Может, это такая форма человеческого морального уродства? Или это такая форма извращений? Или это просто Палачи Красоты?
Но ведь по жизни-то Красота и Доброта вместе идут! Плохо, когда уродство (демократия же!) входит в моду, и принимают уже «уродские законы», например, об однополых браках. Тьфу! Ну, больной ты, это наукой уже доказано – сиди и не высовывайся. Нет – надо напоказ, надо заявить о себе на весь мир и сделать всех такими же больными. Даёшь сексуальную мировую революцию! Почему, если человек заявляет, что он Наполеон, его изолируют от общества, лечат. И это нормально. А если мужчина заявляет, что он женщина, его не лечат!? Революция?
Ну, была уже революция 1917 года, когда вся страна погрузилась в разврат и мгновенно наполнилась беспризорниками. Чего только ни пробовали и ни вытворяли! Куда там нынешним сексуальным экспериментаторам! Хорошо, новая власть «вовремя» спохватилась, объявила семью ячейкой социалистического общества, основой построения коммунизма, а любовь – фундаментом семьи, а детей своим светлым коммунистическим будущим… Это и спасло нашу страну.
Но, оказывается, и в дикой природе такое бывает! Когда численность популяции какого-нибудь вида достигает своего максимума, то… возникают однополые браки. Это защитный механизм от перенаселения, а, значит, от голода и от эпидемий. Умничает человек, до Марса уже добрался, а от голода и от перенаселения, от войны избавиться не может. Как-то не так он живёт…
Ильич затянул узелок, откусил нитку, прищурившись, критически оглядел свою работу, довольно тряхнул своим чубом и продолжил.
- Вот Фёдор Достоевский в «Братьях Карамазовых» сказал: «Красота спасёт мир, если она добра. Но добра ли она?» Правильно сказал. Гениальные слова. Возьми дикую природу, тайгу ту же. Вот что в ней есть некрасивое? Да ничего! Всё в тайге красивое: и растения, и животные, и насекомые, и камни, и скалы, и даже корни-выворотни упавших деревьев. Всё, решительно всё - красивое! А почему? Да потому что эволюция отбирала самое здоровое, самое удобное, самое устойчивое, самое сильное, самое крепкое, самое красивое.
- А кто в тайге самый красивый?
- Правильно: тигр! И не просто тигр, а молодая тигрица. Потому, как и грация и цвета - самые-самые. Вот уж действительно, Красотища! Шедевр Дикой Природы! Красота Красот Красоты!
Сам посуди. Какое сочетание цветов: красно-жёлтый, белый и чёрный! А какая форма тела! Гибкое, сильное и пропорциональное тело. Ноги стройные и очень крепкие. Голова… ладная, округлая. Ничего не торчит, не выпирает: уши небольшие, морда вперёд, как у волка или медведя, не выступает. А как голова украшена! Уши спереди белые, сзади чёрные, но с яркими белыми пятнами, которые даже в темноте тигрятам видны. Между глаз начинается и идёт к затылку чёрная полоса, к которой примыкают боковые полоски, и они часто образуют узор, похожий на большой и красивый иероглиф, означающий на китайском языке «владыка», «повелитель», «великий дух».
Верхние и нижние губы спереди, а так же подбородок до горла, грудь и живот белые. Бока верхних и нижних губ и угол пасти - чёрные…
Прикрывая глаза и щурясь, Ильич красочно и со смаком словами описывает внешность тигра, шевеля руками и пальцами, откидывая назад голову и встряхивая чубом, словно ваятель или живописец перед своим шедевром в минуты высочайшего вдохновения.
- Хвост… Хвост у тигров не длинный, не короткий, не тонкий и не толстый – пропорционален телу. И бывает окрашен по разному. Чаще сверху он имеет окраску спины, а снизу – тон живота. Весь полосатый, полосы могут быть узкие или широкие. Бывает хвост весь рыжий и весь белый, но кончик его обязательно чёрный. Это не только хороший балансир во время стремительных прыжков по пересечённой местности, но и точный индикатор тигриного настроения…
Ильич сделал паузу, прильнул поближе к окну, вглядываясь в летящие хлопья, медленно отодвинулся, очарованный, быстро на меня взглянул и, вздохнув, продолжил.
- У тигров роскошные усы. Пышные и длинные. Они как раз растут на ширину груди и, пробираясь в темноте по густым зарослям, тигр ощупывает ими пространство перед собой. Кроме всего прочего, китайцы почему-то свято верят, что амулет из тигриного уса делает мужчин неотразимыми для женщин…
Короткий вздох, далёкий и светлый мечтательный взгляд, беспокойные пальцы взъерошили чуб.
- Пальцы на лапах всегда белые, пятки голые и тёмные, когти светлые, желтоватые, длинные, очень острые и крепкие. Как и у всех кошек, втягиваются в роговые чехлики. Кончик носа всегда розовый, с тёмными краями. На щеках пышные бакенбарды, особенно пышные у самцов. Над глазами всегда белые пятна с чёрными «загогулинами». Эти «загогулины» всегда разной формы и, в первую очередь, по ним издалека отличают разных зверей…
Пальцы Ильича задумчиво протарабанили по краю стола какой-то экзотический ритм, сжались, в заключение пристукнули костяшками, расправились, погладили кончиками изрезанную клеёнку.
- Глаза… Глаза у тигров… тоже очень красивые. Круглая радужка жёлтого цвета разных оттенков. От лимонного до… до фисташкового, зеленоватого и цвета холодного зелёного льда – меняется от настроения. Зрачок круглый, чёрный, бездонный, в минуты ярости сильно увеличивается и «мечет молнии». И вообще…
Ильич помолчал, поморщил лоб, вспоминая. Вскочил, дотянулся до книжной полки, нашёл нужный сборник, зашелестел страницами.
- И вообще. Лучше, чем Илья Сельвинский про тигра никто ещё не написал. Вот послушай:
«… И вдруг меж корней – в травяном горизонтце
Вспыхнула призраком вихря
Золотая. Закатная. Усатая, как солнце,
Жаркая морда тигра!»
Красиво жестикулируя, выразительно и нараспев, Ильич читал стихи.
«… В оранжевый за лето выгоря,
Расписанный чернью, по золоту сед,
Драконом, покинувший храм,
Хребтом повторяя горный хребет,
Спускался Он по горам…
Порой остановится, взглянет грустно,
Раздражённо дёрнет хвостом,
И снова его невесомая грузность
Движется сопками в небе пустом.
Рябясь от ветра, ленивый, как знамя,
Он медленно шёл на сближение с нами…
Это ему от жителей мирных
Красные тряпочки меж ветвей,
Это его в буддийских кумирнях
Славят как бога: Шан-Жен-Мет-Вэй!
Это он, по преданью, огнём дымящий,
Был полководцем китайских династий.
Громкие галки над ним летали,
Как чёрные ноты рычанья его.
Он был пожилым, но не стар летами-
Ужель ему падать уже на стерво?
Увы, всё живое швыряет в запуск
Пороховой тигриный запах.
Он шёл по склону военным шагом,
Всё плечо выдвигая вперёд;
Он шёл, высматривая по оврагам,
Где какой олений народ –
И в голубые струны усов
Ловко цедил… изюбревый зов…»
- А? Каково? Как красиво написано! Вот что значит искусство! Вот что значит поэзия! Любой удивится. Любой задумается. Любой обратит внимание. Вот она, Красота Слова. Вот она, Красота Жизни. Вот она, КРАСОТА.