В этом странном доме без дверей всего одна просторная комната с высоким потолком. Готические окна тянутся вверх с двух сторон. Сквозь них ничего не видно. В центре комнаты большой обеденный стол. Посуда и приборы. Стулья с высокими спинками. По краям стола подсвечники, но самих свечей нет. Они здесь и не нужны. Как не нужен огонь в старомодном камине. Я даже не знаю, почему вообще вижу вещи, ведь здесь нет источников света. Такое впечатление, что свет просто застыл в пространстве. Огромная матово-серебристая люстра на потолке ничем не отличается от всего остального. Она просто существует и всё. А для чего, мне дела нет.
У изголовья стола стоят высокие часы с маятником, который застыл на месте, и часы теперь всегда показывают без трёх минут полдень, или полночь. На стенах матово-серебристые картины. Зеркала, в которых нет отражения. Матово-серебристый пол, матово-серебристые стены, мои матово-серебристые руки и одежда. Я прислоняюсь к стене и сливаюсь со всем домом. Он словно отлит из той же матово-серебристой материи, что я сам. И кажется, что уже нет никакой разницы между Я и Не Я. Между твоё и моё. Привычная дуалистическая картина мира летит ко всем чертям, а дальше пустота…
Но проходят секунды или часы, и мысли возвращаются. Они, не спеша, но так забавно-настырно, ползут своей дорогой через пески времени, делая вид, словно не знают, что это давно потерянный караван.
Ну, а я… Я будто всё ещё чего-то жду. Брожу бесцельно по дому, разглядывая рельефы картин. Пытаюсь угадать по направлению мазков, что хотел сказать художник. Деревья это или облака? Лицо женщины или ребёнка? Самих лиц, конечно же, не разобрать.
Я двигаюсь вдоль стен по замкнутому кругу, пока не останавливаюсь у одной из картин, что иногда вызывала странное ощущение в груди. В очередной раз я пытаюсь понять, что на ней изображено. Что-то неуловимое будто всплывает в сознании… Я изо всех сил напрягаюсь, пока в ушах не начинает пульсировать, а затылок не наливается свинцом. Без сил я падаю в кресло, закрываю глаза и медленно проваливаюсь куда-то, опускаясь по спирали всё ниже и ниже, и ниже… Под веками вдруг начинает щипать и резать. Я чувствую, как бьётся сердце. С бешеной скоростью меня поднимает обратно наверх…
Я открываю глаза, но все размыто и не отчетливо. Слёзы падают в раскрытые ладони, и с них расползается матово-серебристая краска. Я вскакиваю с кресла, подбегаю к полотну и ладонью стираю с картины бесцветный налёт, под которым оказывается бесчисленное множество цветов и оттенков. Это розы в стеклянном графине! Я бросаюсь к другим картинам, к мебели и стенам. Я смываю краску, оставляя везде следы настоящего цвета вещей!
Когда я открываю глаза, за окном шумит ночной дождь, стучит по карнизу. Сквозь приоткрытую форточку доносятся далёкие раскаты грома. Лицо горит от запёкшихся слёз. В носу пластиковая трубка, какие-то датчике на руках. Дисплей на штативе с био-показаниями и кривой сердцебиения… Я пытаюсь успокоить сбитое дыхание и перевести дух. Рассеянный взгляд падает на букет банальных роз в графине у моей больничной койки.
Я начинаю напряжённо вспоминать... Но всё размыто и не отчётливо. Я только чувствую, что должен сделать что-то важное. Что-то такое, что я так давно, а, может, и всю эту жизнь, хотел. И пусть, я ещё не вспомнил, что именно, но я точно знаю, что сделать это нужно, как можно с к о р е е !