Глава 2. Гостья и гость.
Сегодня был двадцать третий день алтайского плена и девятые сутки свободы от мазков и анализов. С самого утра Сурова тревожило предчувствие скорой встречи со Скрепником, он пробовал отвлечься на чтение «Поджигателей», но буквы мелькали перед глазами беспокойной чередой и вникать в сюжет не получалось.
« Скоро митинг в Лужниках, а он после таких массовок обычно на Алтай летит, восстановить силы, зарядиться подземной энергией. Значит послезавтра, ближе к вечеру» - определил Суров возможные дату и время встречи. С местом и так было понятно, его изменить , как говорится, нельзя…
Вскоре принесли обед . Нежно, словно детскую коляску, тележку со снедью вкатила высокая миловидная девушка лет двадцати пяти, чем-то похожая на актрису Старшенбаум. Круглые глаза Владлена Юрьевича стали еще круглее от ее наряда : на девице был красивый, укороченный до коленок, старорусский сарафан, расшитый красными и золотыми нитями. Волосы ее были заплетены в русую косу до пояса, а голову венчал небольшой серебристый кокошник с изящными висюльками. Видя такую реакцию московского постояльца, девушка потупила глаза и скромно заулыбалась.
- Сегодня у нас старорусское меню, в честь исторического выступления Владыки Владовича перед российским народом.,- тихо объяснила она, суетясь над тележкой ,- на первое шуваловская уха, на основе копченого рыбного бульона, с добавлением овощной аджики и угольной трески. Томленная в печи, в традиционном русском горшке. Рекомендуется кушать ложкой из вишневого дерева …
Девушка поставила перед Суровым исконную посуду, вручила расписанный хохломой, столовый прибор, сняла крышку. Из горшка потянулись клубы ароматного пара, сквозь который Мистик внимательно рассматривал гостью. Лицо ее казалось окутано прозрачной белесой паранджой.
- Я вас раньше не видел. Как вас зовут, если не секрет? - вежливо спросил Суров.
- Я только вчера на месячную вахту заступила, а зовут меня Вера…- тихо произнесла девушка и после легкой заминки добавила на всякий случай отчество– Павловна…
На ее бледных щеках ясно проступал румянец. «Стеснительная какая, это очень хорошо» -одобрил про себя Мистик. Ему нравились стеснительные.
- Очень приятно, Владлен – Суров молодцевато поднялся с кресла и чуть наклонив голову, протянул девице руку. Пожав узкую теплую ладошку с тонкими длинными пальчиками, он шутливо прибавил – Юрьевич…
-Я знаю, как вас зовут. Очень приятно, Владлен Юрьевич – улыбнулась Вера и тут же спохватилась: ой, вы же кушайте, а то остынет…
Ее взгляд задержался на его лице и, Суров почувствовал, как прямо из серо-зеленых глубин вериных глаз, замерцал гипнотический магнит. Он послушно взял ложку и приступил к шуваловской ухе.
-Ну как, вкусно? Вам нравится? – с милой гримасой осведомилась Вера .
Суров закивал головой, жадно осушил третью ложку и вслух подтвердил:
- Это не то что вкусно, Вера Павловна, это восхитительно! Не могу оторваться, сами видите! – воскликнул он, пробуя кусочек трески, и находя вкус рыбы превосходно глубоким и нежным.
- Очень рада, что вам понравилось. И… можно просто Вера… без Павловны -лучистые глаза молоденькой сотрудницы ФСО продолжали греть дичающую в подземелье, душу Сурова.
- Тогда я для вас, просто Владлен – Мистик прищурил глаза, скрывая промелькнувший в них плотоядный блеск.
На вспыхнувших щечках девушки показались приятные ямочки. Пряча смущение , Вера вернулась к обзору кулинарного меню, споро выставляя блюда с яствами на обеденный стол.
-На горячее могу предложить верещаку с копчеными говяжьими ребрами, тушеной капустой и глазированным квасным суслом , а также лабардан – нежную котлету с добавлением фарша из байкальского омуля и грибным соусом на основе сморчков и сливок. Из холодных закусок, пастет из телячьего языка , буженина из осетрины, на десерт яблочная пастила с брусничным соусом и ягодное желе «Московит», все приготовлено по старинным русским рецептам.
Напоследок на столе выросли графин с ледяным клюквенным морсом , а также черный алюминиевый тубус с золотой гравировкой двуглавого орла и короны российской империи над словом «PutinkA» - белым английским шрифтом.
-Кажется все, кушайте на здоровье, приятного аппетита, Владлен…Юрьич- Вера вежливо улыбнулась , собираясь укатить пустую тележку, но Суров остановил ее вальяжным, гостеприимным жестом.
-Помилуйте, милая Вера, меня на карантине кормили на убой и вот, сейчас… Хотите, чтобы я стал толстым и безобразным? Прошу вас, не откажите бедному алтайскому узнику в своем прекрасном обществе. Присядьте, пообедайте со мной, я один все равно столько не съем – Суров проговорил это с вкрадчивой ласковостью в голосе, тоном радушного хозяина.
На самом деле все выглядело весьма подозрительно и попахивало скрепной традицией из мрачного, темного прошлого: травить неугодных власти бояр прямо во время трапезы. Интересно, куда они впрыснули яд : в котлету из трески, в десерт «Московит» или может он уже словил свою смертельную дозу в шуваловской ухе?
-Я бы с радостью, но нам не положено, у меня могут быть серьезные неприятности из- за этого – сотрудница ФСО замешкалась, но все же сделала робкий шажок к двери.
- Я вас умоляю, Вера Павловна, какие там неприятности? Торжественно клянусь, с вашей красивой головы волосок не упадет! – подкрепляя слова действием, Суров вскочил со стула и будто кавалер на светском балу, галантно предложил локоть, дабы провести и усадить русскую диву за стол.
- Хорошо, только недолго, не больше десяти минут - Вера нахмурила лоб и как перед прыжком с парашютом, сделала глубокий вдох.
-Сорок пять минут, как на школьном уроке, заодно посмотрим выступление Владыки Владовича, через десять минут трансляция из Лужников – воистину, это был священный аргумент для каждого, встроенного в систему ФСО, работника. И Вера не стала исключением, решив, что просмотр митинга в компании с высокопоставленным чиновником из кремлевского пула власти -надежная индульгенция от административного греха, с нарушением субординации и рабочей дисциплины.
Суров включил телевизор и в комнате стало шумно от громких и надрывных криков ведущих, в экстазе патриотического пафоса , «качавших» заполненную людьми арену. С трибун доносился бодрый утробный гул, густо пестрели стиснутые тысячами рук знамена с триколорами, играла бравурная духоподъемная музыка.
- А пока наш любимый и дорогой президент готовится к выступлению, разрешите , Верочка, я за вами поухаживаю и, учтите, что возражения не принимаются! - И Суров, как заправский халдей перед особой королевской крови, закрутился возле скромной хорошенькой девицы – вышибак, или как их там …из говяжьих ребрышек вам положить, с капустой ?
-Это называется Верещака , - с нежным смехом напомнила Вера.- хотя вышибака тоже неплохо звучит!
Суров уже заносил вилку над мясистым ребром очень аппетитного вида, когда девушка покачала головой.
-Ой, простите , я капусту и мясо стараюсь не есть. Предпочитаю рыбные блюда.
-Целиком вас поддерживаю! От красного мяса одни подагры и холестериновые бляшки, поэтому , вот буженинка осетровая, а вот котлетка тресковая, напомните название…
-Лабардин , - тихо подсказала фсошница, наблюдая за тем, как щедро наполняется ее тарелка. Вооружившись ножом и вилкой, она в шутку подытожила :
- Что ж, буду тогда толстеть вместе с вами…
-Вот это правильное решение! – весело воскликнул Суров.
Его балагурство было, как бы, с двойным дном и происходило на зыбкой и нервной почве моральной усталости, от долгого подземного заточения. На самом деле он внимательно следил за выражением и мимикой лица русской красавицы, за ее реакцией на его слова. Владлен Юрьевич начинал думать, что, излучаемое Верой, скромное обаяние простоты, не более, чем морок, дымчатая завеса. За кокошником и сарафаном могло таиться совершенно иное: воспитанное, не Библией с Домостроем, а нечто, хладнокровное и опасное, например спецагент ФСО, с навыками ликвидации спец.ядами, умерщвления с помощью тонкой иглы, сбора и организации секс компромата, гипнотических практик и радикального биохакинга.
После отказа выпить грамм по сто, Суров подозрительно покосился, сначала на Веру, потом на тубус: растворить в путинке микродозу новичка было проще простого и с точки зрения символики, весьма остроумно .
Фсошница отнекивалась от беленькой, ссылаясь на горький опыт, полученный в ранней юности.
-Ой, нет, не могу водку пить, в 18 на свадьбе сестры попробовала , очень нехорошо стало, я от нее в какую-то глупую превратилась, не то что в глупую, а в совсем дурную. Чуть по малолетству свадьбу не испортила, как вспомню, до сих пор рвотный рефлекс вызывает - призналась Вера и в подтверждение дрогнула лицом и зябко поежилась.
-Глупости, у многих первый опыт был неудачным. Просто вам видимо попалась катанка, фальшивая водка- небрежно махнул рукой Суров и стал объяснять –вообще, умение хорошо выпить и при этом, в меру, не до смерти, злоупотребить - чисто русское искусство абсурда, наши трагедия и величие в одном лице. Зато каких гениальных поэтов, каких великих художников это дало. Один Есенин с Левитаном чего стоят! А Москва-Петушки Вени Ерофеева – какая мощная вещь, литературный шедевр!
-Я бы вина выпила немножко, а водку мой организм просто не выносит, правда…я не шучу.-Вера пожала плечами и развела руками.
-Это все, Вера Павловна, предрассудки. Просто доверьтесь мне и вы поймете, что водка это совсем не страшно, тем более с такой закуской. – проговорил Мистик, ножом и вилкой деля сочный лабардин на шесть крупных порционных кусков. Рыбно-грибная котлета была огромной, с добрую буханку хлеба, и при этом такой вкусной, что Суров поневоле зажмурил от удовольствия глаза.
- М-м-м, это и правда нечто! Шеф-повару нобелевку смело можно давать. Полный гастрономический оргазм! – после того, как один за другим, были проглочены два нежнейших куска, констатировал Владен Юрьевич вытирая салфеткой губы.
-Причем это был синхронный гастрономический оргазм, скажу я вам! – тонким бархатистым голосом согласилась Вера, в унисон Сурову, также отведавшая лабардин.
Услышать из ее чистых уст слово «оргазм» было волнительно, он сразу ощутил приятное томление и наливную крепость в паху. Видимо, все дело было в сексуальном и, одновременно, пронизанным чистотой невинности, ее лице и голосе.
Ему остро вдруг захотелось повалить Веру на мягкий диван, впиться в ее губы, шею, грудь жадными , беспощадными поцелуями. Суров подумал, что на его месте зловещий советский Казанова - Лаврентий Палыч Берия, так бы и сделал! Толстые, пальцы-сардельки сталинского фаворита, вовсю бы уже хозяйничали у Веры под сарафаном. От рисуемых воображением картин все расплывалось перед глазами. Животный инстинкт подстрекал Мистика брать молодую самку силой, толкал его в спину и крепко давил на ребра. Внутри черепа пекло, горело и жгло, как в жерле вулкана, наполненном огнедышащей лавой. В случае Сурова это был внезапный прилив дикой , воистину, звериной похоти, которую он сейчас испытывал. Здравый смысл сделался совсем крохотным , забившись от беспощадного главного инстинкта по самым темным норам и углам сознания.
«Вот что значит, давно бабы не было, совсем оголодал по женскому телу» - короткая, неуловимая мысль пронеслась в голове, как скоростной Сапсан из Петербурга в Москву и обратно, от света к свету, сквозь балабановский сумрак рабочих городков и поселков русской провинции, мимо мертвых, давно покинутых деревень, заброшенных кладбищ и вечных гнусавых болот. Несколько секунд Суров сверлил и раздевал Веру матово стеклянным , неподвижным, будто бы другим взглядом - не своего, а потустороннего, причем страдавшего сильной близорукостью, зрения. Язык во рту одеревенел и стал словно чужим, как и отчетливо прозвучавший в голове голос:
-Хорошая девочка, но какая-то тонкая, сломать можно! Мне больше нравится , когда девка в теле и пожопастей. А у этой кожа бледная , аж просвечивается. Хочешь ее на коленки поставить? Я же вижу, что хочешь…- голос внутри Сурова говорил с явным грузинским акцентом и отдаленно кого то напоминал. Отвечать ему Владлен Юрьевич не хотел. Заводить беседу с посмертной сущностью было опасным делом.
« Ишь ты, стоило упомянуть Берию и он тут как тут -кровавый призрак бесконечной кремлевской оперы» - не столько в шутку, сколько с тревожным беспокойством подумал Мистик. Ему становилось тяжело дышать и думать, и это было верным признаком подселения какой-нибудь пост-личности, неприкаянного загробного духа.
-Сегодня праздник у ребят, у них день пионерии, на праздник к ним сейчас придет, Лаврентий Палыч Берия» - едва слышно пробормотал Суров первое, что взбрело в голову, как учил его (еще на заре нулевых) один питерский экзорцист.
- А? Вы что-то сказали ? – в голосе Веры послышалось напряжение. По всей видимости, странное поведение Владлена Юрьевича ее пугало.
- Песен еще ненаписанных сколько? Скажи, кукушка! Пропой! – донесся с экрана красивый женский голос, возвращая Сурова к реальности. Как только он отвлекся на трансляцию – туман в голове развеялся, а с ним исчез и блудливый призрак.
-Класс! Люблю эту песню, Гагарина хорошо ее поет. Солнце мое, взгляни на меня! – качая головой в такт музыке, подпела Вера, а Суров подхватил вслед : Моя ладонь превратилась в кулак!
Не мешая друг другу голосами, они добрались вместе до второго припева, после чего Владлен Юрьевич достал из тубуса «путинку», с хрустом откупорил бутылку и решительно наполнил две хрустальные стопки.
-За такой дуэт грех не выпить! Причем на брудершафт…Надеюсь, вы мне не откажете, Верочка…
-Но я же… - девушка нерешительно замялась, но Суров ее подбодрил:
-Ну – ну, смелее ! Берите рюмку, вот как я , повторяйте за мной, так … теперь рука за руку, аккуратно, не пролейте. Смотрите мне в глаза– он приблизил к ней лицо – Ну что, за здоровье Владыки Владыча, за наше святое и правое русское дело! Резко, одним глотком!
Как только Вера опрокинула в себя водку, Суров поднес к ее губам ложку с красной икрой. Сам он поступил хитро и едва пригубил путинку.
-А теперь быстро, ааа-м, икоркой закусить самое оно! – вслед за икрой, он приготовился следовать не отменимому закону брудершафта, даже сложил для поцелуя губы, однако все пошло не по плану.
Не успев прожевать закуску, Вера издала ртом глубинный икающий звук и ее стошнило прямо Сурову на плечо.
-О, черт ! – отскочив в сторону, воскликнул тот и распорядился : быстро в туалет!
Неужели он не ошибся и это был яд? Поддерживая девушку за спину, Мистик советовал ей дышать глубже и после каждого приступа рвоты, заставлял выпивать стакан воды. Пока унитаз поглощал остатки непереваренной трапезы, из комнаты бодро и весело звучало «Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР !
-Ой, господи, я же говорила, не могу водку пить! Только опозорилась… кажется сарафан заляпала - минут через десять Вера чуть пришла в себя. Суров подождал когда рвотные позывы поутихнут и повел ее в ванную, умывать лицо и приводить себя в порядок.
- Это моя вина…-вздохнул Мистик - вы правы, Вера, для такой красивой девушки , водка – это гадость и зло. Вы уж меня, дурака, простите…
Вернулись в гостиную под залихватское «не валяй дурака, Америка! Вот те валенки-мерзнешь небось…» в исполнении изрядно подуставшего на вид, солиста группы «Любэ».
-Может я пойду уже? – тихо попросила Вера.
- Нет, нет, посидите со мной хотя бы десять минут еще, вам надо немного отдохнуть – мягко настоял на своем Суров, приобняв фсошницу за плечи.
Торжественный концерт в Лужниках, как торт Наполеон, был составлен из тонких слоев эстрадно-музыкального крема и слоенных коржей пропаганды, неуклонно приближаясь к своей главной «вишенке» - выступлению Скрепника перед многотысячной публикой.
Когда на сцене показалась маленькая, увенчанная бледной головой, фигура в зимней синей куртке , Владлен Юрьевич потянулся за говяжьим ребром. Фигура, между тем, заняла место у микрофона и заговорила:
-Восемь долгих лет мы были свидетелями черного, неприкрытого геноцида украинских карателей против жителей самопровозглашенных, народных республик Донбасса! Избавить людей от геноцида – главный мотив и цель начала военной операции в Донбассе и на Украине!
Камера приблизила круглое, цвета слоновой кости, узкоглазое и тонкогубое лицо главного спикера. Всмотревшись в его чухонско-монголоидные черты, Суров сильно поперхнулся мясной верещакой, захрипел, забил кулаком в грудь.
-Та что вы мне горбыля лепите, это ж не он! - откашлявшись , воскликнул Владлен Юрьевич вслух, забывая о присутствии в гостиной двух прекрасных вериных ушек.
-В смысле не он? Что вы такое говорите? – всполошилась девушка.
- Да то я о своем, не обращай внимания – спохватился Суров, накрывая ладонью мягкое теплое колено Веры. Та замерла и , словно, натянулась струной, но руку не отбросила.
«С чего бы им использовать дублера ? Боятся неизвестного снайпера? Если в Лужниках копия, то где оригинал? – размышлял Мистик, стараясь идентифицировать двойника : на банкетного не похож, на Кучму тоже, у Говоруна уши чуть больше и поострее, остается Дипломат и … Неужто Удмурт ? С какого перепугу, он же самый тупой . Или я чего то не знаю? – пока он гадал на кремлевской гуще, рука действовала автономно, все смелее скользя выше девичьего колена и , будто на паучьих ножках, забираясь всей пятерней под сарафан.
-Владлен Юрьевич, пожалуйста, не надо – Вера все прекрасно понимала, но продолжала сидеть неподвижно, надеясь все решить по хорошему.
С каждым сантиметром к своей заветной цели, пальцам Сурова было все теплее и мягче, а сердцу и голове - жарче. Девушка часто задышала, пытаясь сжимать ноги, пробуя отстраниться , подняться из-за стола. Безуспешно : южный темперамент уже брал свое и хватка Сурова становилась железной. Оставаясь глухим к ее «пожалуйста, Владлен Юрьевич, не надо! Что вы делаете? Отпустите», он опрокинул жертву на диван, суетливо взгромоздился на нее сверху, всасываясь хищным ртом в мягкие, податливые девичьи губы …
И вдруг, в самый ответственный миг, лязгнула металлическим замком входная дверь. В коридоре, а потом и в прихожей послышался каблучный перестук чьих- то шагов.
-Лучшее подтверждение тому, как действуют, как воюют наши ребята , помогают, поддерживают. А если надо, как родного брата прикрывают собой от пули на поле боя! Такого единения у нас давно не было! – продолжал вещать со сцены один из двойников. Внезапно его голос стал слабеть, утопая в животном гуле трибун, сквозь который отчетливо и резко пробивался свист.
В этот момент отключили микрофон и речь народного лидера прервалась на полуслове. Сам оратор на пару секунд замешкался, потом растянул резину улыбки и помахал трибунам рукой, после чего, ведомый охраной , торопливо покинул сцену.
В прихожей раздалось деликатное покашливание и в гостиную заглянул новый гость. Этот скоропостижный визит выглядел как несвоевременно, так и весьма зловеще. Суров вскочил с дивана, выметая из головы все греховные мысли насчет Веры. Глаза девушки стали круглыми от страха и благоговейного трепета, превращавшего обе ее щеки в ,пылающий ярко-красным цветом, советский кумач.
-Что, дорогой мой Владлен Юрьевич Суров, не ожидал меня увидеть? – осклабился гость, почесывая плешь на макушке.
-