III.
Анжелика попыталась пошевелиться. Не получилось. Ее руки и ноги стягивали тугие лямки, именно поэтому она лишена была способности двигать конечностями. Это было для нее жизненно необходимо из-за холода. Периодически ее била дрожь. Субтильные мышцы, как будто, с одолжением сопротивлялись обстоятельствам, пытаясь вернуть телу тепло. Увы, тщетно. Создавалось впечатление, что ее использовали в качестве заложницы. В затуманенном сознании обозначился вопрос: «с какой целью?». Она всего лишь заурядная уборщица механосборочного цеха. Вряд ли, те наблюдения, которые она успела сделать, изучая внутренний распорядок, представляли для кого-либо коммерческий интерес.
Мочевой пузырь уже ничего не держал. Она вынуждена была мочиться прямо на кафельный пол. В другой момент ей стало бы стыдно, но … тогда почему отвратительные мужланы в синей спецодежде, срывали с нее футболку и брюки? Одного из них она укусила за палец, что было последним воспоминанием, которое сохранило ее затуманенное сознание, прежде, чем в ее задницу вонзилась толстая игла. Странно, после укола она уже ничего не чувствовала, словно умерла. Сколько длилась ее мнимая смерть она не представляла. Может, лучше, если она окончательно перешла в мир иной? Как было больно, когда медицинские мерзавцы тыкали чем-то плотным в ее промежность. Стыдно, ужасно стыдно! За что они издевались над ней? Она отказалась подписать заявление о добровольной госпитализации. Почему она должна была соглашаться, ведь дома у нее, есть кому о ней позаботиться. Ее, молодую, малосимпатичную девицу двадцати семи лет, дома ждала любимая мамочка. Врач упорно втолковывал ей, в случае отказа от госпитализации, она проведет в больнице гораздо больше времени . Зачем? Обострившейся цистит она лечила дома народными средствами. Помогало. А тут, конец лета, начало сентября было прохладным. Она … что делала она? Пренебрегала маменькиными советами. После того, как восьмичасовую смену натаскаешься пропитанную едким машинным маслом металлическую стружку, хочется одного – заслуженного отдыха. От монотонного шума станков она была готова убежать, куда угодно, вот только вопрос: «куда?», оставался открытым.
После окончания Педагогического Университета она отработала положенную практику и сбежала из школы. Современные дети неуправляемы, эгоистичны, самовлюбленные грубияны. На протяжение двух лет Анжелика пыталась опровергнуть невыгодно сложившееся мнение, уже невлюбленной, как ранее в свою профессию преподавателя естественных наук. «Если бы у тебя был свой ребенок, ты сдержаннее относилась к недостаткам других детей», твердила ей мама. Анжелика болезненно поморщилась, но уже не от боли в стянутых конечностях. Она каждый день смотрелась в зеркало, и что она там видела?
Слегка округлое лицо ее имело правильные черты, но никогда не привлекало взгляды встречных людей. Мужчины смотрели сквозь нее, а дамы … снисходительно улыбались, ведь она им не соперница. Она толстая, но не до безобразия, у нее нет стильной одежды, она не владеет искусством макияжа. Но Анжелика всегда верила, если захотеть, можно стать красавицей. Это в будущем, а сейчас.
- Эта манда еще не очухалась? Сука! Укусила меня до крови.
- Пройдет полный курс, и станет безопасной для всех, - равнодушно ответил второй голос.
- С психованными тварями слишком много считаются. Они же падлы …
- Тише ты! Еще услышат те, для чьих ушей это не предназначено.
Близко от себя Анжелика ощутила чье-то присутствие. Далее ее пребольно ущипнули за оголенное плечо. Откуда-то со стороны дул промозглый ветер. Она в одних трусах и майке, холодно. Спина, прикованная к металлической сетке, ныла от боли. Кажется, на этот раз о себе давали знать почки. Их крутили в разные стороны, комкали, пытались вырвать из ее тела. За что? И вновь сознание ее отключилось в тот момент, когда в предплечье и в бедро одновременно вонзились иглы.
Пролетело неизвестно, сколько времени, прежде, чем Анжелика очнулась. Было утро, переменчивое осеннее солнце бесцеремонно заглядывало в окно, на котором, как заметила героиня, отсутствовали решетки. На ней был любимый голубенький, бархатный халатик с уточками. Рядом две соседки. Старая бабуля, не обращая ни на кого внимания, копалась в пакете. «Верно, деньги ищет», подумалось новенькой. На кровати, у входа в комнату дремала еще одна безмолвная пациентка. Анжелика свободно вздохнула и потянулась, расправляя плечи и руки. Понятно, ее выпустили из душмановки.
Словно волшебница в дверях возникла медсестра со штативом, - Как вы себя чувствуете?
Она слабо улыбнулась, - Спасибо, уже лучше. А что мне лечат?
- К нам вы поступили с обострением хронического пиелонефрита. Прокапаем вам витаминчики, пролечим воспаление, и будете вы снова молодой, здоровой и красивой.
Через минуту на ее предплечье появилась манжета, а в мягкую плоть вонзилась иголка. Удивительно, боли она не ощущала. Вероятно, руки у волшебницы были умелые. От вездесущих соседок по палате Анжелика узнала, что вчера у не была посетительница. Судя по описанию, это – мама, - Она у меня стеснительная и очень меня любит.
Ее слушали и кивали головами. Милые бабушки, скорее всего, вспоминали собственные семьи. Н не все было так безоблачно. Напротив Анжелики сидела немолодая женщина. Когда их взгляды пересеклись, той, которая была моложе, стало не по себе. Так смотрели на нее мерзкие душманы из психушки. Презрительно, с издевкой, как на человека второго сорта. Анжелику так и подмывало спросить: «за что с ней так обошлись?» Она ни в чем не виновата. Царапалась и кусалась в приемном отделении только потому, что ее части тела стягивали тугими путами, вынуждая мерзнуть полураздетой на переменчивом осеннем ветру. Она не собиралась ехать в больницу. Отдельные воспоминания, которые еще не стерлись из памяти, хранили издевательства, которые ей пришлось вынести от двух цеховых шлюх. Твари завидовали молодой выпускнице педвуза, умевшей общаться с противоположным полом исключительно на интеллектуальном уровне. При кратковременной потере сознания, вследствие усталости, женщины легкого поведения, удерживали Анжелику, используя грубые методы воздействия. «Она сумасшедшая, сумасшедшая!», орала очкастая Кристинка, заглушая шум работающих двигателей. Светловолосая Светка согласно кивала пустой головой и ухмылялась. Полученное воспитание и врожденная деликатность не позволили пострадавшей ответить грубостью на грубость. Шлюхи любили развлекаться с неразборчивыми, местными мужиками. На мерзких телесах развратных дамочек негде было ставить печать, они, буквально, все были залапаны и зацапаны. «Мужики должны лапать баб», без всякого стыда поговаривала Кристина. Разврат обычно соседствует с недостатком ума, точнее, с ущербностью. Особи, склонные к грехопадению, не имеют права на существование. От случайных связей рождаются ублюдки. Кристина и Светка – яркое тому подтверждение.
- Почему вы на меня так смотрите? – с вызовом спросила Анжелика у назойливой дамочки.
Ответом ей послужила гримаса превосходства. На этом общение с дрянью не прервалось. Она сопровождала Анжелику в туалет, караулила у дверей, проверяя, буквально, все, что та делает. Каждый новый день менялись соглядатаи из психушки, но такой мерзкой, как первая, ей более не встречалось. Неделю с небольшим она пролежала под капельницей. В палате появилась еще одна пациентка. Может, ее, наконец, избавят от персонала психбольницы?
Сопровождающая посадила ее в маршрутку, которая тут же рванула с места. Итогом неумелого вождения стали рассыпанные из пакета вещи, которые прихватила с собой Анжелика. Они испачкались, но это нестрашно, ведь ее везут выписывать, а грязное она постирает дома. Сменяли друг друга улочки, усыпанные маленькими, ветхими домишками, по соседству с ними возвышались башни многоэтажек. Здесь у каждого своя отдельная жизнь. Но как тонка грань между этим, порой убогим существованием и прозябанием под зорким оком персонала из психушки. К примеру, ей, Анжелике, пусть даже, временно, простой уборщице служебных помещений, там делать нечего. Она никогда не страдала видениями, манией преследования или резкой сменой настроения, то есть, типичными признаками психических расстройств.
- Давай живо, подписывай госпитализацию.
Требование бородатого мужлана из приемного отделения, относилось к ней. У Анжелики подкосились ноги. Ее привезли в ту же душмановскую психушку, на востоке областного центра. Проклятый градище! Чтобы он сгорел яркими пламенем вместе с этой богадельней.
Компанию психиатру составили мерзкие санитары, которые, якобы, случайно подтолкнули ее к металлической сетке, на которой недавно она лежала распятой. Что ей оставалось делать? На этом издевательства не закончились.
- Раздевайся догола!
- Зачем? – едва не плача, полюбопытствовала несчастная.
- Так положено. Живо!
Через пару минут заплаканная Анжелика очутилась в душевой кабине. Но прежде лицо ее омыли горькие слезы. За что ей такое унижение? Почему дипломированные специалисты из государственного медицинского учреждения поверили диагнозу, поставленному завистливыми цеховыми шлюхами, почему?!? За всю свою недолгую жизнь подобный стыд она переживала второй раз, и оба в ненавистной калужской психушке. Местные жители любят нахваливать свое селенье. Что здесь примечательного? Музей космонавтики? Но о достижениях ученых, можно прочитать в книгах, посмотреть документальные фильмы, посвященные изучению космоса, без близкого знакомства. Имеется в этом градище уголовников и драматический театр, в котором актеры кричат, словно их прижали к стене. Действует частный зоопарк, билеты на его посещение соизмеримы с выступлениями перед публикой народных артистов. За любую, незначительную бумажку в городе бюрократов требуют мзду, а чтобы жители его не огорчались по пустякам, здесь, как грибы после дождя растут сетевые магазины, реализующие горячительные напитки, как-то «Красное и белое», «Разливай-ка!», "Разлив №1», "ПивГрадъ", "Пивная кружка". У неискушенных заезжих создается впечатление, что калужане, включая лиц преклонного и младенческого возраста, прирожденные алкаши. Местные телевизионные каналы постоянно рекламируют списание долгов, кредитование, будто стремятся всех жителей сделать зависимыми от власти денег. Школьники ругаются нецензурной бранью, словно пьяные сапожники. Анжелика гадала, чего хотела добиться старшеклассница, высунувшаяся из окна третьего этажа №45 общеобразовательной школы и посылавшая прохожих по конкретному адресу?
Целую неделю Анжелика томилась в камере-одиночке инфекционного отделения. Так положено в душмановке. Санитарки замучили ее ежедневной сдачей анализов на Covid и яйца глист. Противно, когда тебе грубо суют стеклянную палку в задний проход, гадко и стыдно. А еще ей было неловко ощущать за собой постоянное наблюдение через смотровое окно в двери. Может, здесь содержат преступников, ужаснулась невинная жертва. Чего стоили душераздирающие крики, когда в соседние камеры заходил персонал. Что там делают с заключенными, она могла лишь догадываться. Одно стоит утверждать бездоказательно. Здесь не место для душевнобольных, потому, что над ними издеваются. Впрочем, один мужлан, также бородатый, придирчиво допытывался у нее, отчего Анжелика отказывается от еды? «Вы лишили меня возможности почистить зубы. Разве можно принимать пищу с нечищенным ртом?» Допрос повторился дня через два с теми же комментариями с ее стороны. В одиночке она перестала спать, ложилась на кровать с металлической сеткой и лежала, тупо уставившись в потолок. Более здесь делать было нечего. В психушке запрещено пользоваться телефонами, не разрешается читать книги и прессу. Вероятнее всего, местные «эскулапы» переживают за чужое спокойствие. Им, конечно, наплевать на душевное равновесие пациентов, которых усиленно пичкают транквилизаторами. Чтобы не сойти с ума по-настоящему, Анжелика декламировала про себя стихи. Некоторое время это помогало. Вообще, одиночество для общительного человека нелегкое испытание. Точнее, она являлась таковой, пока не пережила ужасы психушки, где на каждого, включая случайно оказавшегося рядом, смотрят, как на досадную помеху. «Эскулапы» забывают, они существуют за счет отчислений из бюджета на лечение людей с психическими расстройствами. Увы, большинство из них неизлечимы, в первую очередь, речь идет о геномной форме заболевания. Если бы граждане России знали свою наследственность, то передачу самого тяжелого психического заболевания, шизофрении, можно было бы сократить до минимума. Жизненно необходимо, чтобы генетику преподавали в школах. В старших классах учащиеся не только должны знать, кто такой Грегор Мендель, но и самым подробным образом ориентироваться в законах наследственности. А их, между прочим, открыл монах, то есть самый консервативный представитель общества. Законы наследственности никто и ничто не в силах скорректировать, тем более молитвы.
Спустя неделю, после пребывания в инфекционном отделении, Анжелику перевели во II психиатрическое отделение. На вечный вопрос: «когда она будет свободна?» следовало звенящее молчание.
- Здесь со всеми так, как со скотом, - пояснила толстушка Юля, - У каждого своя печальная история.
Новенькая набралась смелости и попросила, - Расскажите, пожалуйста, свою.
Ее обращению вняли. Выяснилось, что Юля, как и она сама, жила с мамой, властной и принципиальной. Из соображений, известных ей одной, мать не пожалела родную дочь, которую впервые уложили на «лечение» в психушку сразу после окончания юридического ВУЗа, - Не знаю, что для мамы послужило поводом к обращению за психиатрической помощью. Я не совершала ничего предосудительного, в роду у нас не было психов, и возможно, что моя первая неудавшаяся любовь не завершилась бы в стенах душмановки. Здесь все ужасно, после их таблеток превращаешься в растение.
Рассказчицу перебила дама сорока с небольшим лет, - Чушь. Я каждый год сюда ложусь. Таблетки помогают, когда начинаются видения. Накануне обращения я три ночи не могла уснуть, у меня дочь-школьница, ей я нужна здоровая. Каждый год я ложусь на обследование и собираюсь поступать так и далее. Между прочим, меня зовут Женя.
Она слушала внимательно, и, все-таки, не удержалась от комментария, - Вы искренне рассчитываете на излечение? Вашим надеждам не суждено будет сбыться. Вы медленно убиваете в себе все человеческое. Транквилизаторы разрушают нейронные связи. В нейронной паутине, как на полочках, в книжном шкафу, содержатся знания, которые мы используем не только на работе, но и в повседневной жизни. С каждым годом вы будете помнить все меньше и меньше, и постепенно превратитесь в психа, даже, если вы таковой не являлись изначально.
Красивая блондинка, соседка Жени, также Евгения, спросила, - Зачем врачам надо превращать нормального человека в психа?
- Неполноценным человеком удобнее манипулировать. На стороне медперсонала закон, согласно которому, психи могут представлять реальную угрозу для окружающего их общества.
На тонких губах Евгении №1 играла язвительная улыбка, - Ради собственного ребенка я сделаю все невозможное.
«Благородное предназначение, и пусть жизнь нас рассудит», подумалось Анжелике. Далее потекли серые будни ее пребывания в душмановке. Подъем здесь ежедневно, полседьмого утра, завтра в восемь. Больных усаживают за столы по четверо, в принятой спецодежде, безразмерных ситцевых халатах, без бюстгалтеров. Спасибо, что трусы оставляют. В тарелках сваренная на разбавленном молоке каша, вместо масла приправленная куском безвкусного маргарина. Далее жидкий чай с хлебом, который некоторые предприимчивые пациентки уносили в палату, чтобы спокойно съесть. Была одна охотница до хлеба, бывшая спортсменка-неудачница Татьяна. Она вырывала из рук окружающих все, что ей приглянулось. Могла лишить больных части передач от родственников. Для того, чтобы предотвратить самоуправство, Таньку привязывали тугими ремнями. Даже такая экстренная мера не избавляла преступницу от дурных наклонностей. Танька продолжала делать все, что ей взбредет в голову.
Однажды тоскливым, непогожим днем по всему длинному, душмановскому коридору прозвучали крики, более походившие на рев дикого зверя. Ясно, доставили новенькую. Вероятнее всего, она отказалась от госпитализации. Крупную, сорокапятилетнюю женщину тащили волоком, по полу. «Я гражданка России!», неслось по всему коридору. Она еще не догадывалась, у психов нет никаких прав, кроме права сдохнуть. «Мне Володька-хохол розы дарил», упираясь, орала несговорчивая гражданка. Слова ее вызывали смех у обслуживающего персонала и оторопь у остальных присутствующих. Что далее ожидало разбушевавшейся пролетариат? Экстренные меры, убойные дозы транквилизаторов и другие издевательства.
Позже выяснилось, что вина любительницы роз заключалась в том, что она в какой-то момент потеряла сознание, как позже выяснилось, с ее слов, из-за судорог, а в машине скорой помощи она толкнула санитара, в ответ на его грубое отношение. Вместо неврологического отделения ее, как и Анжелику, доставили в психушку. «В мерзкой душмановке нет неврологии, поэтому все невезучие, после полученных черепно-мозговых травм зачисляются в шизоиды, что имеет не меньшее судьбоносное значение, чем водворение преступников в места не столь отдаленные.
Через две с небольшим недели Анжелику выписали из психушки, с неизвестным диагнозом. За это время ее успели уволить с завода. Невелика потеря, обидно, что местное начальство сделало это без уведомления. Списали, как отслужившую свой срок деталь. Вечером того же дня, они сидели с мамой на кухне их малогабаритной двушки, пили чай. Мама заботливо подливала ей горячего в чашку.
- Лика, доченька, ты не радуешься.
Она хорошо подумала, прежде, чем ответить. Не хотелось огорчать близкого человека, как то и лгать понапрасну, - Я очень люблю тебя, мама, и рада, что мы снова вместе. Но … со мной обошлись бесчеловечно, а это несправедливо.
- Забудь, доченька. На свете хватает непорядочных людей. Лучше думай о хорошем.
- О чем конкретно?
Мама напряглась. Похоже, что ничего конкретного ей в голову не приходило. Ответила она отговоркой, - Скоро наступит зима. Будет Новый год. Я подарю тебе ну … что ты пожелаешь.
- Спасибо, мама. Почему Калугу называют городом уголовников?
На лице немолодой женщины мелькнула растерянность, - Кто называет?
- Один мой знакомый из Москвы. Он объясняет это тем, что здесь много исправительных учреждений.
- Не знаю, Лика. В городе имеется театр, помнишь, как мы с тобой ходили, смотрели спектакль про Мишу Бальзаминова. Здесь есть музей, один из них, музей космонавтики. Циолковский сделал в Калуге много открытий …
- Перестань, мама. Если бы Константина Эдуардовича привязали лямками к металлической решетке и оставили в одном исподнем на сквозняке, вот уж не знаю, пожелал бы он далее делиться собственными открытиями. А люди? Какие здесь завистливые и жадные до чужого добра люди. Они любят нахваливать себя, ради того, чтобы хотя бы на миг ощутить собственное превосходство в глазах приезжих. Здесь торгую и воруют, любят сплетни собирать, вот и все, на что они способны.
Они беседовали весь вечер. Анжелика выговорилась, и тоска прошла. Оказывается, надо было хотя бы кому-нибудь излить душу, которую так и не удалось вылечить в душмановке. Перед тем, как лечь спать она смотрела в окно на звезды, и вспоминала годы, проведенные в педвузе. Может, ей стоит вновь поверить людям?