Чехов: «Нужно по капле выдавливать из себя раба» /1/
Чуть ранее, 2 января того же года А.П. Чехов пишет своему старшему брату Ал.П. Чехову (1855 – 1913):
«Я прошу тебя вспомнить, что деспотизм и ложь сгубили молодость твоей матери. Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и страшно вспоминать. Вспомни те ужас и отвращение, какие мы чувствовали во время оно, когда отец за обедом поднимал бунт из-за пересоленного супа или ругал мать дурой. Отец теперь никак не может простить себе всего этого...»
[Чехов А.П. Письмо Чехову Ал. П., 2 января 1889 г. Москва // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. - М.: Наука, 1974 - 1983.]
Отец А.П. Чехова был человеком глубоко верующим, до фанатизма:
«Павел Егорович во всем, что касалось церковных служб, был аккуратен, строг и требователен. Если приходилось в большой праздник петь утреню, он будил детей в 2 и 3 часа ночи и, невзирая ни на какую погоду, вел их в церковь... Воскресные и праздничные дни для детей Павла Егоровича были такими же трудными днями, как и будни.
Находились сердобольные люди, которые убеждали его, что лишать детей необходимого сна;-;вредно, а заставлять их не по силам напрягать детские груди и голоса;- прямо-таки грешно. Но Павел Егорович был совсем иного мнения и искренно и с убеждением отвечал: «Почему же бегать по двору и кричать во всю глотку;-;не вредно, а пропеть в церкви обедню;-;вредно? На Афоне мальчики-канонархи по целым ночам читают и поют;—;и ничего им от этого не делается. От церковного пения детские груди только укрепляются. Я сам с молодых лет пою и, слава богу, здоров. Для Бога по-трудиться никогда не вредно».
В тогдашней гимназии система преподавания была еще толстовская, тяжелая, с массою латыни даже в младших классах. Приходил Антоша домой с уроков обыкновенно в четвертом часу дня, усталый и голодный, и после обеда тотчас же принимался за приготовление уроков дома или же в лавке, куда его чуть не каждый день посылал Павел Егорович приучаться к торговле и, главным образом, исполнять обязанности «хозяйского глаза». К девяти часам вечера усталость брала свое, и измученные дух и тело настойчиво требовали отдыха. Но в дни спевок об отдыхе думать было нечего. Являлись кузнецы. Вместе с ними являлся и посланец в детскую с приказом: «Папаша зовет на спевку!..»».
[Александр Чехов А.П. ЧЕХОВ;—;ПЕВЧИЙ. «Вестник Европы», 1907, кн. 10]
«Радостное детство» преследовало Чехова на протяжении всей его жизни. Из письма его старшего брата Ал.П. Чехова к брату М.П. Чехову от 27 марта 1898 г.:
«Что это была за дьявольщина. Это было сплошное татарское иго без просвета, с торговой депутацией и стремлением к медалям во главе. Медаль! Какую она роль играла в нашей семье! Мозга не было, а честолюбие было громадное. Из-за медали и детство наше погибло. <...> С давящей тоской я оглядываюсь на свое детство»
[Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. Из архива Чехова, вып. 8. М., 1941, стр. 107).]
А.С. Лазарев (Грузинский, 1861 - 1927) в своих мемуарах «Антон Чехов и литературная Москва 80-х и 90-х годов», в главе об Ал. П. Чехове писал по поводу этих воспоминаний:
«Их обвиняли в сгущении черных красок, в преувеличении отрицательных черт в характере отца. Это едва ли справедливо. То же самое я слышал от Николая Чехова, который много и откровенно рассказывал мне о тех тяжелых условиях, в которых росли братья Чеховы. Николай Чехов, который мне очень нравился, был кротким и милым человеком, но и он весь вспыхивал и загорался гневом, когда ему случалось касаться самодурства отца».
Из письма А.П. Чехова И.Л. Щеглову (1856 – 1911) от 9 марта 1892 года, в ответ на его восторженный отзыв о школе профессора С.А. Рачинского, сторонника религиозного воспитания детей:
«Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание - с церковным пением, с чтением апостола и кафизм в церкви, с исправным посещением утрени, с обязанностью помогать в алтаре и звонить на колокольне. И что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным, религии у меня теперь нет. Знаете, когда, бывало, я и два мои брата среди церкви пели трио «Да исправится» или же «Архангельский глас», на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками. Да, милый! Рачинского я понимаю, но детей, которые учатся у него, я не знаю. Их души для меня потемки. Если в их душах радость, то они счастливее меня и братьев, у которых детство было страданием».
[Чехов А.П. Письмо Леонтьеву (Щеглову) И.Л., 9 марта 1892 г. Мелихово // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. - М.: Наука, 1974 - 1983.]
Из письма А.П. Чехова А.С. Суворину от 17 марта 1892 года:
«Вообще, в так называемом религиозном воспитании не обходится дело без ширмочки, которая недоступна оку постороннего. За ширмочкой истязуют, а по сю сторону улыбаются и умиляются».
[Чехов А.П. Письмо Суворину А. С., 17 марта 1892 г. Москва // Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. - М.: Наука, 1974 - 1983.]
В 1909 г. Ежов Н.М. (1862 - 1941), прозаик и журналист, в статье посвященной памяти А.П. Чехова писал:
«Его родители были люди необразованные, с головой ушедшие в свои мелкие интересы, люди даже, судя по отзывам многих, грубые и, по своему невежеству, много зла принесшие своим детям. Особенно отец Чехова Павел Егорович, мелкий торговец, отличался по части воспитания ребят «в страхе Божием», что на его языке обозначало подзатыльники, дранье ушей и порку розгами.
- Нас самих так воспитывали, - говорил он, - и нам это пользу принесло.
Выпоров детей, Павел Егорович шел в церковь, а наказанным велел садиться за Псалтырь и читать столько-то страниц.
Сам Чехов, уже будучи увенчанным Пушкинской премией, говорил одному литератору:
- Знаете, меня в детстве отец так порол, что я до сих пор не могу забыть этого! - и голос писателя дрожал, так остры были его воспоминания.
Брат Чехова, покойный художник Н.П. Чехов, тому же лицу рассказывал следующее:
- Наш отец с нами жестоко расправлялся. Розгами драл всех: и Александра, и Антона, и меня нещадно! К писаньям Антона и к моему рисованию он относился с досадой или с глумлением. Особенно преследовал меня. Отец выгнал меня на кухню, сказав: «Там малюй, а в комнатах красками не смей вонять!» И все время меня именовали маляром, мазилкой, пачкуном, а когда я продал первую удачную картину за несколько сот рублей и принес домой деньги, отец деньги взял и сказал: «И за такую-то дрянь находятся дураки и большие деньги платят?! Удивляюсь!
Мать Чехова Евгения Яковлевна, хотя и была против розог, но подчинялась воле супруга и воспитательного влияния на детей не имела.
***
Из многих биографий Чехова, придуманных воспоминаний о нем и слащавых характеристик я отмечаю статью некоего г. С-ого в ноябрьской книжке «Вестника Европы» за 1908 год. Она называется «А.П. Чехов - лавочник». /2/
Г. С-ой, вне всякого сомнения, знал лично Чехова ребенком и подлинно с натуры списал его неприглядное детство. По его описаниям получается следующее.
Чехов-отец торговал в Таганроге мелочным товаром, и все дети этого купца были сидельцами в его лавке. Общей участи не избег и Антоша Чехов. Автор статьи мрачными красками рисует Павла Егоровича Чехова, расправлявшегося с мальчиками-сидельцами и собственными детьми прямо со зверской жестокостью. Собственно, лавка у Чехова-отца была в то же время и питейным заведением. Туда «гости» ходили пить водку и вино. Старик Чехов торговал и аптекарским товаром и даже, несмотря на свое круглое невежество, лечил народ. Антон Чехов, по словам г. С-ого, после не раз говаривал:
- Много, вероятно, отправило на тот свет людей это «гнездо» (одно из «средств» П.Е. Чехова).
Г. С-ой, описав отца Чехова ужасным деспотом, рисует его и невероятным ханжой. Мало того, что он сам предавался с азартом чтению священных книг, но и детей в виде эпитимьи награждал этим удовольствием. Сам он «не понимал» тех кафизм, которые прочитывал, и вообще его религиозность остроумно уподобляется г. С-ым молитве калмыка, вертящего мельницу, внутренность которой начинена бумажками с молитвами: чем больше раз обернется мельничка, тем ближе калмык к Богу...
Уходя из дому, старик Чехов не пускал детей гулять, а приказывал:
- Прочитай две кафизмы! Да не отлынивай, а не то березовой каши поешь!
Вообще с детьми он не церемонился, называл их свиньями, негодяями, скотами, поминутно наделял затрещинами и часто порол, по собственному выражению, «как Сидоровых коз».
Антоша Чехов, поступив в гимназию, спросил одного нового товарища:
- Тебя часто секут дома?
И очень удивился и даже не поверил, услыхав, что того никогда не секут. И г. С-ой говорит, что у детей П.Е. Чехова не было детства, и Антоша Чехов считал себя несчастным во все ребяческие годы. Не правда ли, как это ужасно?
Мать Чехова, по словам г. С-ого, заступалась за детей, но П.Е. Чехов не обращал на нее внимания. Кроме того, г-жа Чехова давала такие ответы на вопросы Антоши и других детей, что нравственной пользы не получалось. Например, кто-нибудь осведомляется: можно ли продавать спитой и под-крашенный чай, каким торговали в лавке Чеховых?
- Должно быть, деточка, можно (!), - говорила г-жа Чехова, - папаша не стал бы продавать скверного чая!
Но Антоша и другие дети не верили этим словам... Еще бы верить!
Между тем старый Чехов торговлей до того заморил детей, что, по словам г. С-ого, Антоша всегда неудержимо плакал, идя в лавку, а Саша обещал покончить с собой...
Нужно ли еще приводить что-нибудь к обрисовке портрета отца Чехова? Я думаю, портрет и так ясен, и жизнь в детстве всех Чеховых, и знаменитого Антона, и незнаменитых его братьев, является почти мученичеством. Недаром А.П. Чехов, жалуясь, что его сильно били и секли, когда услыхал слова матери: «Ты это, Антоша, выдумываешь!» - с жаром отвечал:
- Нет, не выдумываю! Меня всегда драли, вот, ей Богу, драли розгами!
И, говоря так, он даже по старой памяти перекрестился, и на мгновение его лицо приняло детски-плаксивое выражение...
Итак, А.П. Чехов не мог вынести из семьи никаких хороших воспоминаний. Из братьев он любил более других художника Николая, с остальными был всегда довольно сух и безразличен. Несомненно, все хорошее, что имел Чехов, дал ему университет. В университете он нравственно отдохнул и освободился от домашнего гнета. А когда явилась на помощь литература с ее удачами и ореолом славы, для Чехова настали дни счастья, свободы, путешествий, интересных знакомств и общего поклонения...»
[Исторический вестник. 1909. № 8]
Это подлинное христианство без слащавости и жеманства. Так жило и воспитывалось население России 19 века. Христианская агрессивность была смягчена атеистическим гонениями большевиков, но от этого она не стала меньше. Да, сегодня нет наказаний за невыученный урок Божий, но сегодня всё ещё пестуется агрессивное осуждение всех, кто сомневается в исключительности христианства, в его праве на истину в последней инстанции, в непогрешимости Христа и его последователей.
На протяжении всего тысячелетия христианского ига русскому человеку внушали, что его предки добровольно отказались от веры отцов, и приняли благовестие о «Босоногом жиде», но это гнусная ложь, и биография А.П. Чехова тому наглядное подтверждение. Не любовь, а ненависть и страх воспитывает христианство с младых ногтей, делая из русича христианского раба, и надо прислушаться к словам русского писателя – по капле выдавливать из себя эту гнусность, которая не даёт русскому человеку свободно дышать.
Примечания.
/1/ «Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости. Напишитека рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший за каждый кусок хлеба, много раз сеченный, ходивший по урокам без калош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать у богатых родственников, лицемеривший и богу и людям без всякой надобности, только из сознания своего ничтожества, — напишите, как этот молодой человек выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течёт уже не рабская кровь, а настоящая человеческая...»
А.П. Чехов, из письма А.С. Суворину от 7 января 1889 г.
/2/ Автор статьи старший брат А.Н. Чехова Александр.