Продолжение
Постепенно, с годами, Софийка осознала - живопись это единственное, что по настоящему ее увлекает. Пока сверстники горячечно устремлялись за модными тряпками, мастерски разбирались в фирменных фасонах, трендовых марках джинс, сумок, кроссовок, белья, порфюмов, выпендривались друг перед другом импортными шмотками, она равнодушно взирала на их обновки и безостановочно выводила карандашом на полях конспектов, газет, журналов шаржи на безсмысленно суетящихся персонажей. В мире вещей Софийке нравилось то, что не было ни модным, ни популярным, но что казалось ей единственно оригинальным и изысканным. Она предпочитала фетровую шляпку и длинное драповое пальто джинсовым и кожанным курткам, будто на календаре был не конец, а начало двадцатого века. Софийка игнорировала молодёжные тусовки, шумные дискотеки, стадионные концерты поп звезд и праздничные городские гуляння в бесконечных людских потоках. Ее привлекали уединение на лоне природы и тишина читальных залов. Зачем отмечать какое-то общепринятое торжество, даже тот же Новый год, если каждый новый день жизни и есть неповторимый, великолепный праздник? Семейные отношения обывателей - ее знакомых, соседей, родственников, их уныло однообразный быт, ежедневные дрязги, ссоры вызывали у Софийки недоумение, навевали тоску и зевоту. Жить изо дня в день с одним и тем же приевшимся человеком, не ощущая ни трепета, ни волнения, ни радостей чувственного обновления, загадочной недосказанности, ни романтических восторгов? Бр-р. Нет, рутинный, замусоленный патриархальными устоями брак не для неё, считала Софийка.
Если её сверстники оценивали друг друга по модным одежкам, по нужным и престижным связям и материальной успешности, то Софийка, рассматривая их душевные запросы, с разочарованием констатировала - они попросту заурядные потребители, ограниченные и мелочные люди, которые вовсе не любуются перистыми облаками, морскими закатами, росой на одуванчиках, инеем на траве, луговым туманом, летним звездопадом и не подозревают о том, что где-то, за таинственным небосводом, за пределами Солнечной системы, за далекой Альфа Центавра существуют роскошные, красочные планеты, и где обитают совершенно иные личности, с иными интересами, и неважно, в какой квартире ты живёшь, кто у тебя папа, и сколько ты зарабатываешь.
Окружащие интуитивно чувствовали - Софийке с ними не интересно, что их удивляло и раздражало. Им казалось, что она просто выделывается. Достаточно задрать задаваке юбку, залезть к ней в трусики и окажется, что она такая же распутная и поддатливая, как все.
Мужское внимание - грубое и примитивные- обрушивалось непрерывным грязевым потоком на Софийку на улице, в транспорте. Пацаны жадно поедали её глазами, нагловато улыбались, мужики похотливо и панибратски касались её тела - всюду, где бы она ни появлялась. Уже на первом году обучения в художественном училище Софийке пришлось поменять место учёбы, так как ее преподаватель живописи откровенно признался в своём желании уединиться с ней в его мастерской. Но и в другом городе, в другом художественном училище все повторилось. Директор, заслуженный художник, пригласил её в свой кабинет для обсуждения вопроса об участии Софийки в республиканском конкурсе с последующей, в случае победы, стажировкой в Болгарии. В кабинете директор будто невзначай погладил ученицу по руке, затем по щеке. И сказал, что у Софийки большое будущее. Коснулся её груди. Софийку бросило в жар. Она быстро покинула кабинет и забрала в деканате документы. Вскоре Софийка устроилась на работу художником в кинотеатр: писала рекламные объявления, оформляла афиши - за мизерную зарплату. И продолжала рисовать картины на свои любимые космические темы. Появились первые заказы - в книжном издательстве и в журналах. Выставку работ организовать не удавалось - в галереях требовали диплом профессионального художника. Софийка вновь попыталась продолжить учебу. Но на первом же экзамене преподаватель, заглянув в её этюдник, будто случайно погладил её коленку.
Продолжение следует