Вечером Мигель писал сочинение, а Ниньё забрался на книжную полку, которая висела над столом, и, заложив руки за спину, с важным видом ходил от одного края полки до другого, делая вид, что разрабатывает план поиска своих сородичей. На самом деле в голове у него не было никаких идей, и ещё он проголодался, а думать, когда тебе хочется есть, очень непросто! У Мигеля дела с сочинением продвигались лучше: он решил написать про Коринью и её обитателей и добрался до того момента, как Ниньё напустил на свою планету туман, но тут его прервал гуапёнок, который уже несколько минут сидел у него на плече и читал то, что писал в тетради мальчик.
– Ты с ума сошёл что ли? Нельзя про меня никому рассказывать!
– Почему? – удивился Мигель.
– Во-первых, тебе никто не поверит, тебя просто поднимут на смех, а во-вторых, это может быть опасно для меня и моих родных, откуда нам знать, что взрослые захотят со мной сделать.
Мальчик задумался и почесал затылок:
– Ну, они, например, могут тебя заставить в школу ходить…
Ниньё спрыгнул с плеча на стол, схватился за живот и зашелся в хохоте, наконец, когда смеяться у него больше не было сил, он спросил:
– Ты совсем глупый, да? Они будут меня изучать и могут даже убить. Ради науки!
– Да, ладно? – снова удивился Мигель.
– А то! – подытожил гуапёнок, и с важным видом уселся на тетрадь мальчика. – Давай напишем про марипосас. Я, правда, не знаю, есть ли они на вашей планете, пока не видел ни одной.
Мигель почесал нос и спросил:
– А как они выглядят?
– Маленькие с крылышками, красивые такие…
Мальчик достал с полки книжку про насекомых, нашёл там фотографию стрекозы и показал гуапёнку.
– Такие? – спросил он, Ниньё отрицательно помотал головой. Тогда Мигель показал ему фотографию бабочки.
Ниньё хотел сказать, что да, это именно и есть марипоса, но не успел: открылась дверь, и в комнату вошла мама Мигеля, чтобы позвать его ужинать. Ниньё быстро залез обратно в спичечный коробок, но мама всё-таки успела заметить, что на столе был кто-то живой.
– Кто там у тебя, покажи немедленно? Я же запретила приносить домой всяких насекомых! – возмутилась она и, поморщившись, добавила. – Я до сих пор помню ту огромную гусеницу, что нашла утром на своей подушке.
Мигель накрыл спичечный коробок ладонью и сказал:
– За гусеницу ты меня уже простила. Это давно было. Я маленький был, глупый, не уследил, – мальчик сделал паузу и добавил с деланной небрежностью, – в коробке у меня всего лишь маленький сверчок. Он милый, хочешь посмотреть?
Мама махнула рукой, понимая, что спорить с юным натуралистом бессмысленно, и вышла из комнаты.
Ниньё выбрался из спичечного коробка и с облегчением выдохнул:
– Уф, пронесло. Большая какая она…
– Кто? – в третий раз за последние десять минут удивился Мигель.
– Кто, кто? Мама твоя. Ты огромный, а она вообще выше гор, наверное. У нас на Коринье взрослые гуапята совсем немного больше малышей. Слушай, у вас и марипосы, наверное, огромные?
– Нет, не очень, чуть больше спичечного коробка, но встречаются и более крупные особи. Я вообще люблю всяких насекомых, у меня про них много книжек есть. Вот, например, махаон…
– Жуть жуткая, – перебил его Ниньё. – Ладно, позже разберёмся. Иди на кухню, пока твоя мама снова за тобой не пришла, я тебя здесь подожду, только не забудь про меня, ладно? Я тоже голодный!
Мигель кивнул и побежал на кухню. Оставшись один, гуапёнок снова забрался на книжную полку и снова, заложив руки за спиной, начал с важным видом расхаживать по полке. Как ни странно, но на этот раз у него появилась идея: можно приучить местную марипосу, то есть бабочку, и летать на ней по всей планете в поисках гуапят. И Мигель с Карлосом в этом ему помогут – они поймают бабочку, а все вместе они обязательно смогут сделать её ручной! Ниньё так обрадовался, что у него наконец-то появился план, что свалился с полки, правда, вовремя воспользовался пропеллером, что был на его жёлтом берете, и плавно спикировал на стол, забрался в коробок и решил немного вздремнуть, пока Мигель ужинал с родителями и маленькой сестрой.