Обычная, самая заурядная история: вышли на пикник и потеряли, а, может, забыли или оставили собаку, да и не собаку вовсе, а так — щенка. Он был испуган и слегка удивлен, оказавшись один, но вскоре решил отправиться на поиски пропавших хозяев. Ребенок, он и есть ребенок! Страх обратился легким испугом, а вскоре и вовсе забылся, и вот уже щенок весело бежал навстречу приключениям, изредка все же останавливаясь и жалобно вглядываясь в глаза прохожих. То, что он видел вокруг, поражало его, ведь он никогда еще не был настолько самостоятелен. Вон бабушка покупает внучку мороженое, играет на гитаре длинноволосый юноша, а у фонтана, бережно держа что-то в ладонях, ссутулившись сидит грустный парень. За ним, нежно обнимая его за плечи, стоит такая же грустная девушка и что-то шепчет ему в утешение. "Почему они такие грустные?" — подумал щенок и, подбежав, ткнулся с разгону в ладони парню. Липкое и теплое ощущение коснулось его носа, пробуждая древний инстинкт — инстинкт самосохранения. По ветру, словно мелодия из прошлого, полетело белоснежное перышко, и вскрикнул, вздрогнув, молодой охотник, а его спутница заскулила одинокой волчицей. "Бежать, бежать — скорей отсюда. Они совсем не люди, в них какие-то новые чувства, совсем, совсем чужие, отнюдь не людские мысли," — щенок отскочил и помчался прочь. Кто-то пнул его ногой, но ведь это был свой, знакомый, — человек — и малыш благодарно замотал хвостиком. Отбежав, как ему показалось, достаточно, он обернулся еще раз и увидел вдали мальчика с мертвой птицей в ладонях, а рядом молодую женщину, со скорбно опущенной головой; что-то в них было далекое и печальное, как показалось щенку теперь...
...Холодная острая расчетливость скользила по его раскаленному мозгу подобно струйкам дождя, змеящимся по ветровому стеклу его машины в непогоду. Она впивалась в самую глубину сознания и делала мысли легкими и приятными.
“Я ветер, и когда меня не будет, я останусь, потому что я вправе лететь не глядя. Добившись успеха, я покорил себя и все, меня окружающее. И теперь мне никто не нужен, кроме меня. Если я стану смотреть на землю с моей высоты, то просто не выдержу этого жалкого зрелища. Отныне мне суждено думать лишь о будущем, и тогда, быть может, наступит тот день, когда я смогу открыть им тайну их счастья. Ведь теперь лишь я Бог на этой Земле — убив его, я получил право на игру с его игрушками. Единственный и вечный.”
На минуту в его мыслях проснулся темный силуэт, и острая боль резанула по памяти. Он вздрогнул, но тут же нажал посильнее на газ — все это было в прошлом.
“А все таки немного жаль, что прошлого больше нет, но это ведь несущественная цена за власть. Теперь я вынужден забыть о чувствах, и я убью их, так же, как я убил его, я сильный. Ну и что же, что он был моим другом, когда-то? Ведь теперь я имею все и решаю все. Мой черед казнить и миловать, но я не буду слишком жесток, народ не любит палачей — ему нужен в меру жесткий и красивый правитель.”
Он взглянул на свое отражение и самодовольно усмехнулся. Да, он и вправду был красив: острые, злые глаза, точеные скулы, властные губы и вьющиеся длинные волосы. Современный Нарцисс — красивый и одинокий.
“Да, я красив, и горе тому, кто посмеет стать на моем пути. Я сам буду решать, кого пускать, а кого нет. Вот тот щенок, что он себе думает, я ведь убью его, если он не остановится — я сильнее.”
...Щенок бежал через улицу, навстречу солнечному дню, вдруг какая-то неведомая сила подбросила его и, перевернув в воздухе, швырнула на асфальт. Он чувствовал, что не может больше двигаться и жить, но он не понимал, почему ему так страшно. Страшно смотреть вокруг и видеть такие знакомые, одинаково-равнодушные лица. Мимо него проходили чьи-то ноги, пробегали и просто прогуливались, а ему так нужно было в тот момент, чтобы дотронулся до него кто-то так, как мудрая женщина красивыми пальцами гладила грустного парня. Чтобы посмотрели на него так, как смотрел тот парень на мертвую птицу. Но мимо шли, бежали и топали все те же ноги. А щенок так никогда и не понял, что же случилось. Умирая, он все так же преданно вилял маленьким хвостиком и ласково смотрел стекленеющими глазами на беспристрастных прохожих, пока не вспорхнуло что-то теплое и нежное, словно легкий, почти прозрачный ветерок, и не унесло его, тихо покачивая, в сладкий запах одуванчиков.
Машина лихо заворачивала на поворотах, а за рулем, гордо вскинув голову, сидел он — сумасшедший, одинокий, никем не понятый. Теперь он достиг того, чего желал и, казалось, был счастлив.
“Только что я убил ни в чем не повинное существо и ничего не чувствую. Мне ведь совсем не жаль его. Не жаль? А почему он, собственно, должен волновать меня? Я велик, и никто не посмеет меня винить. Это мое право — убивать. Я — правитель. Но это не оправдание, тут что-то не то. Я ничтожество, и никто не поверит мне. Все будут видеть это, я не смогу доказать, что я король, потому, что я сам не считаю так. Я простил себя в убийстве своего друга, и в этом все мои заслуги. Нет больше ничего, нет и не будет, потому — что я не нужен никому. Народ никогда не станет слушать мои приказы, ведь я не смогу понять его, как не понял себя, когда убивал. Я оправдался, но мне нет оправдания; он мертв. Но ведь я теперь богат и силен? Да, тогда у меня была цель, но щенок, зачем я убил его? Эта смерть не принесла мне ничего, кроме смерти. Зачем я сделал это? О, Боже, я не могу найти оправдания себе, Боже! Я забыл совсем, его ведь нет больше — я теперь Бог. Но зачем, зачем, зачем?”
Слеза поползла по его щеке, он посмотрел на освещенную солнцем дорогу, тяжело уронил голову на руки и зарыдал. А потерявшая управление машина уже летела вниз по крутому склону.
Маленькая Девочка, Девочка из детства, шла, собирая пушистые одуванчики у обочины дороги, и улыбалась ветру. Она увидела щенка на той стороне дороги и улыбнулась щенку, он был такой славный. Машина промчалась мимо нее, и в следующую минуту она увидела, что щенок теперь лежит у обочины и беспомощно виляет хвостом. Она не сразу поняла, что случилось, а когда поняла, то покатились по асфальту желтые пушистые одуванчики, а по щекам побежали маленькие бусинки-слезы. Девочка подбежала к собаке и, присев, бережно погладила большую щенячью голову. Растерявшись, она совсем не знала, что же ей теперь делать. И тогда она просто взяла щенка на руки и пошла прочь от этих безразличных, ничем не интересующихся людей.
Очнувшись, он обнаружил, что лежит в машине, и что у него раскалывается голова. Все было цело, и он даже улыбнулся, представив себе всю нелепость постигшей его аварии. С трудом приподнявшись на сидении, он вдруг увидел свое отражение в зеркале заднего вида — помятое, но красивое лицо — и вспомнил все. Закрыв глаза, он собрал все силы, чтобы не думать и, грубо толкнув, распахнул дверцу. Солнечные лучи на миг ослепили его, но вскоре он привык к этому яркому свету и даже стал различать предметы вокруг, когда увидел вдали ее фигуру. Он узнал ее сразу, и тут же всплыл из памяти маленький щенок и такой бессмысленный, казалось бы, глупый вопрос вновь принялся терзать его: "Зачем?"
Она тем временем подошла к нему и присела рядом.
Он никогда не видел ее такой, это была уже не маленькая, сказочная девочка, а мудрая взрослая женщина. И тогда он понял, что не может молчать больше и тихо, дрожащим голосом, спросил :"Зачем?"
Она положила ему щенка на колени, затем прижалась к его плечу и прошептала: "Не бойся, он жив, и все мы будем жить дальше". Услышав ее голос, щенок вильнул хвостом и, открыв глаза, увидел перед собой грустного парня и его девушку. Он больше не боялся их, теперь он их понимал.
1996 - 1997 ?