В отличие от обывателя и даже искушенного ценителя искусства, представителя богемы Деконструкторы и Кромсатели хорошо знают, что их цель - уничтожать.
Потом под их цели подписываются жрецы от искусства - маршаны и искусствоведы. Вторые вообще способны творить чудеса и самое что ни на есть ничтожество могут наделить высокими эпитетами, восхищаясь их духом новаторства, свежестью трактовки. После таких экспериментов обычно от искусства остаются руины.
Не те, конечно, которые нам оставила античность и Средневековье, а руины мертвечины. Уверяю вас, на них еще долго будут прыгать и скакать, выискивая там свежие идеи.
Все сказанное относится к Постмодернизму.
Удобство работы Кромсателей заключается в том, что гуманитарная наука, искусство убиваются вместе. Например, Годару хорошо было известно, что он Деконструктор. Но если вы посмотрите рецензии на его работы, вы увидите бездну всяких умных слов. Одно из них, Трансцендентальность.
Слово это очень коварное и широко трактуется. В принципе, его мог бы изобрести сам дьявол, так оно удобно, чтобы описать любое убийство в искусстве, которое потом ( по заказу хозяев дискурса, какого-нибудь ЦРУ) нужно описать высокими словами и монетизировать.
Чем больше Годар и вся эта новая волна и прочие неороманисты, приблизившие 1968 год, кромсали, тем больше получали денег и одобрения киноведов ( не участвовали в этом только единицы) и зрительских оваций.
Позиции во Франции они захватывали точно так же, как коротичи и зильбертруды в перестройку.
Годар ещё в 1960е в ленте "Уикенд" по рассказу Кортасара "Южное шоссе" ( это условность, от Хулио тем только пунктир) сказал, что "кинематограф всё". И потом ещё 30 лет агонизировал, попутно забирая с собой в могилу большую часть мирового кино.
Мало этого, он прикинулся другом самого выдающегося документалиста Армении Артавазда Пелешяна, чей метод дистанционного монтажа знает любой кинематографист. Пелешян - это гений и создатель великих лент "Мы" и " Жизнь", "Обитатели". Он творит живые полотна, которые по своему характеру гораздо мощнее, чем кино. Это сакральный опыт.
Ленту "Мы" он сам назвал кардиограммой народного духа.
И тут приходит Годар со своим секатором и начинает резать литературные основы на цитаты, рассыпая их так, чтобы зритель вообще ничего не понял, при этом время от времени выключая звук и свет ( тут нельзя не вспомнить фильмы Ги Дебора, который после Майдана умер от алкоголизма, наложив на себя руки), включая в кадры вместо образов буквы под видом новомодного леттризма.
А потом кино окончательно подыхает, а Годар все ещё живёт.
А потом принимает эвтаназию, потому что Бог его, как Ларру, никогда не заберёт. А жить вечно и видеть результаты своих кромсаний - это действительно страшно.