"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Смоленская"
Нет, и на этот раз не успела я ничего из того, о чем мечтала: ехать долго, прислонившись к плечу своего князя и не о чём не думать. Слишком короткие перегоны. Я заглянула ему в лицо - пришлось для этого вывернуть голову, мы были плотно прижаты друг к другу толпой, и мне это нравилось.
- Следующая наша, - сказала я с сожалением. - Интересно, будет когда-нибудь так, что мы никуда не спешим, ни о чем не думаем, никому ничего не должны, просто едем, куда глаза глядят.
- Ну, у меня-то рядом с тобой всегда примерно так и есть, - сказал князь. - Я ни о чём не думаю и ничего никому не должен. Кроме тебя, конечно, - он понизил голос. – Тебе я должен кучу всего, мне за всю жизнь не расплатиться.
Я засмеялась, вагон качнуло, меня уткнуло носом в его мокрую куртку.
- А хочешь, я тебе зонтик подарю? – спросила я.
- Мне? Нет, я ещё не настолько низко пал, чтобы ходить с зонтиком. А вот тебе я подарю зонтик.
- У меня же есть.
- А я ещё один подарю. Настоящий японский. В восемь сложений. Нет, в шестнадцать. Тебе в шестнадцать, а твоей маме – в тридцать два. Чтобы она меня полюбила.
Он опять балагурил, валял дурака, и я таяла в этой ауре лёгкого обольстительного трёпа, который обожала и в котором никогда не могла разобраться – где правда, а где дурачество. Да надо ли было в этом разбираться? Зачем? И так хорошо.
А нам и было хорошо в битком-набитом вагоне вдвоём.
Татка исполнила свою угрозу: сразу при встрече с князем на пороге нашего института азартно выложила ему всю новоиспечённую историю кольца и смылась, предоставила нас самим себе. И я была ей благодарна.
"Станция Смоленская. Уважаемые пассажиры, выходя из вагона, не забывайте свои вещи"
- Никогда тебя не забуду, выходя из вагона, - успел шепнуть мне князь, и нас, крепко обнявшихся, смеющихся, счастливых, волной вынесло из вагона.
Счастливых, да. По крайней мере, я вижу его сияющие глаза, когда он смотрит на меня. И я чувствую свои сияющие глаза. И тепло в сердце, и свою любимую безмятежность, в которой ничего не хочется - только жмуриться и мурлыкать.
Над Москвой опять мелкий дождик. И опять всё было не так, как зимой, как вчера, с Таткой. Но я снова упрямо потопталась в Карманицком переулке, пытаясь воссоздать в душе то детское чувство. Опять нет... Видимо, оно ушло вместе с зимой.
Мы дружно потопали дальше, князь аккуратно держал надо мной зонтик.
- Выходит, с кольцом теперь всё ясно? – уточнил он.
Я уже успела ему рассказать по второму кругу наши сегодняшние открытия, справедливо полагая, что из Таткиных сбивчивых эмоций он мало что понял.
- Остались конечно, какие-то неясности, - сказала я. - Но уже такие, которые можно не выяснить никогда. Просто не всплывут подтверждения. А всё, что мы могли логично предположить, чтобы иметь какую-то стройную версию – да, теперь у нас всё есть. Стройные версии – это очень много, – я заглянула ему в лицо. - На этой стадии домыслы превращаются в утверждения
- Здорово, - сказал он. – Паспорт кольца, который Татка оформляла, сделайте в двух экземплярах. И один мне отдайте. А то опять потеряете. Ну, ладно, если эта тема закрыта, давай думать, что будем сейчас делать. Надо всё-таки составить план.
- Давай составим план, - согласилась я, уютно сжимая его руку. – Мы заходим во двор. Увидим два корпуса. Справа – дом на углу, о котором я думала, что Белка там. А слева – дом, про который мне сказали, что Белка там.
- А почему ты думала, что Белка живёт на углу?
- Так адрес же! Сам знаешь: Трубниковский переулок, дом один.
- Да, - сказал князь, - я слышал это совершенно точно и запомнил, кажется, на всю жизнь.
- Вот, - сказала я. – А по Трубниковскому дом один – только этот. Дом один корпус два – так официально.
- А другой дом?
- А другой дом, пятиэтажка, совсем не по Трубниковскому. Он по-другому переулку. Да вот, уже видно это строение, - я протянула вперёд руку. Видишь? Справа – дом по Трубниковскому, слева пятиэтажка.
- Значит, вчера вы были в трёхэтажном?
- Да, и нас оттуда отправили в пятиэтажку.
- Но девушку из пятиэтажки звали Искрой. Почему вы решили, что это Белка?
- Потому что имя её отца совпадает с инициалами полковника Белича, который, как оказалось, жил в пятиэтажке.
- А почему вы решили, что полковник Белич – это отец Белки?
- Так мы же в газете обнаружили публикации. С этими инициалами.
- И что, в газете было сказано, что он – отец Белки?
Я замолчала. Дело вдруг начало представлялось совсем с другой стороны. Князь задал простой вопрос и оказалось, что у меня нет на него ответа.
- Мы нашли заметку о полковнике Беличе, - сказала я, вдумчиво взвешивая каждое слово. – Инициалы А.З. Совпадает возраст. Совпадает то, что во время войны у него пропала без вести дочь.
- А вы проверили эту дочь?
- Так мы ещё и Белича не проверили! – воскликнула я.
- Агент Белка, - сурово сказал князь. – Доложите суду, почему вы до сих пор не проверили сведения о фигуранте.
- Ваша честь, - загорячилась я. – Мы всё время в поисках. Военный архив запросил официальный запрос с кафедры. Его может дать только Ильич. А Ильич практически всё время отсутствует по делам реорганизации института. Наконец, Олег пришёл на помощь, получил для меня разрешение, я отправила запрос и получила ответ, что архив данными не располагает, они утеряны во время войны.
- Понятно, - сказал князь с прежней суровостью. – Это не оправдывает вашего разгильдяйства, агент Белка. Оно послужило основанием к бесплодным надеждам.
Я засмеялась и прижалась к нему.
- Вот сейчас мы и должны всё выяснить, - сказала я. - Или подтвердить, или опровергнуть.
- Хорошо, - сказал князь. – Я полностью в твоём распоряжении. И руку мою не отпускай. Мало ли что случится в этом чёртовом дворе и в этом чёртовом доме.
Мы вдвоём вошли во двор, я аккуратно покрутилась во все стороны.
- Всё, как вчера, - доложила я. - Возле забора старые кирпичи. Когда я вчера туда подошла, мне показалось, что я маленькая, наши куклы сидят на лавочке, а мы в маленьких кукольных чашечках разводим кирпичную пыль. Вода становится красного цвета. Это у нас был кисель. А потом мне показалось, что мама меня позвала, я даже оглянулась.
- И что? - спросил князь.
- Ничего. Это в голове моей была картинка: мама в белом платье стоит вон там на крыльце. Но это так чётко представилось, что на секунду застило реальность. А ты ничего тут не вспоминаешь? - я посмотрела на него. – Что-то особенное?
- Кроме того, что вот на этом месте об меня споткнулись две бабульки, ничего особенного не помню.
- И ты не помнишь, как ты тут упал?
- Я тут не падал. Я курил сигарету, потом выбросил её под забор – вот сюда, - князь показал. – Потом зашёл в дом.
- А вообще, зачем ты пошёл в дом?
Он молчал, и я, подождав, хорошенько толкнула его плечом.
- За девушкой, - коротко сказал он, не глядя на меня. – Я шёл за девушкой в синем.
- Что? - Я остолбенело посмотрела на него. – Девушка в синем?! Ты мне ничего не рассказывал про девушку в синем!
- А у нас много бывает времени, чтобы что-то рассказать друг другу? – спросил он мрачно. – У нас времени бывает только чтобы поссориться.
Я посмотрела на небо. Дождь перестал, в воздухе стояла влага, мне показалось что вдруг потеплело. Вот в такой погоде начинают оживать почки…
- Я никуда не пойду, - я сложила зонтик, отошла и прислонилась к влажной стене. – С места не сдвинусь, пока ты мне все не расскажешь.
Он постоял, пиная ногами пустую пачку из-под сигарет, потом подошёл ко мне.
- Ну, в общем, когда мы с тобой поссорились, я пошёл гулять по городу, - неохотно начал он.
- Это когда мы поссорились?
- Ну… - он тяжело вздохнул. – Тогда, восьмого марта…
- И ты пошёл гулять? Ты от меня пошёл гулять?
- А что мне было делать? Вешаться?
Я закусила губу. Мне захотелось заплакать.
- А дальше что?
- Пришёл к Большому театру, а там девушка в синем.
- Как девушка в синем? Ну, как это девушка в синем?! – я даже руками потрясла. – Тебе нравиться издеваться, да?
- Клянусь, - сказал князь. – А почему нет? Что, в Москве не может быть девушек в синей одежде?
- Хорошо, ладно, - я зажмурилась, прогоняя сердитые слёзы. - Девушка в синем. Дальше что?
- Дальше она встала и пошла. А я - за ней.
- Зачем?!
- А ты бы не пошла?
Я прикрыла глаза. Бесполезно, он так устроен. Тут либо уходить, либо слушать. Выяснять, уточнять – всё бесполезно, ничего он не скажет. Будет отвечать вопросом на вопрос… Мучение моё!
- Дальше, - сквозь зубы процедила я, не глядя на него.
- Дальше она пришла в этот дом. Я удивился. Ты мне веришь? Я правда, очень удивился. Ну, и пошёл её искать.
Он хмуро замолчал. Я подождала.
- Дальше что? Да говори ты, черт тебя дери! Что ты молчишь?
- А ты обещаешь, что не уйдёшь?
- Я обещаю, что сейчас тебя прибью! – не выдержала я. – Зонтиком вот этим мокрым. Рассказывай, давай!
- В общем, поднялся на второй этаж, стал расспрашивать. Никто ничего не знает. А потом повторился сон с Бездной.
- Это тот, который снился мне?
- Да. Похоже, он у нас один на двоих… Короче, я полетел в Бездну и как бы проснулся – вот на этом месте. И бабки вокруг меня. Я ушёл. Потом, когда во второй раз пришёл – Веронику встретил. Можешь меня убить, но я не вру. Я сюда пришёл, а навстречу мне из дверей – Вероника.
- Нет, я ничего не понимаю! Значит, ты здесь два раза был? И я ничего не знаю? Но этого же не может быть! – вскричала я. – Зачем ты меня дразнишь?
- Перестань, - помолчав, сказал князь. Сказал таким тоном, что я вдруг поверила и утихла. – Я сам не поверил. Даже испугался. Но всё объяснилось очень просто. Знаешь, самые странные случаи часто объясняются банально правдоподобно. Никогда не замечала?
- И что она тут делала? Вероника?
- Представь себе, здесь живёт какая-то известная балерина, и они с ней назначили встречу.
- Вот здесь? В этом доме?
- В пятиэтажном. А в этом живёт её не то внучка, не то племянница, я не понял. Но по всему, это и была та самая синяя девушка.
- То есть, ты это не наверняка знаешь?
- Нет. Я только потом сопоставил. А тогда был так ошарашен, что мысли собрать не мог.
Я помолчала, задумчиво раскачивая на пальце мокрый сложенный зонтик.
- Ну, значит, вот сейчас мы всё и проверим, - не без мстительности объявила я. - Пошли!
Я подняла подбородок и решительно двинулась к подъезду. Князь догнал меня и взял за руку. Я пренебрежительно сощурилась, но руки не отняла.
Всё-таки, мне была сейчас нужна эта рука. И я это понимала.