Я в кафе.
Столик, тарелка, вилка, бокал.
Соседний столик, тарелка, вилка, бокал.
Посетитель сидит за соседним столиком и что-то лихорадочно записывает в блокнот. Ставит точку. Оглядывается на мой взгляд и ловит мой взгляд.
Я понимаю, что он закончил роман.
Он начинает телепатировать его мне.
Я не против.
Шарю по страницам:
Виктор и Виктория случайно встретились на улице (далее следует описание улицы с прохожими, проезжими и летающими, а так же рассуждения о воле случая, типа, случай – обратная сторона закономерности).
– О! – сказал Виктор.
– А! – сказала Виктория.
(Приветики, чмоки и другие хаудуюду.)
Вырвались из объятий, посмотрели друг другу в глаза (описание белёсых бровей Виктора и накрашенных сочных ресниц Виктории) и решили поговорить (давно забытый, когда-то молодёжный, сленг).
(Описание улицы с прохожими, проезжими и летающими и влекущими огнями кафе.)
Зашли в кафе.
(Описание скрипа дверей, половиц, ботинок, ласкающего перестука каблучков, шарканья подошв форменных лаковых кроссовок хостеса. Описание интерьера кафе, в котором я угадываю интерьер кафе, в котором сидит рассказчик, о чём рассказчик мне бойко рассказывает; вижу в этом интерьере очень похожего себя, читающего о Викторе и Виктории.)
Столик, чашки, ложечки, пирожные (описание вкуса прослойки крема и чая, сбивания крема венчиком прабабушкой Виктории и каторжного сбора чая предками сводной сестры Виктора на плантациях Цейлона).
Виктор вдруг…
(Воспоминания о сексе с Викторией с одними подробностями.)
Виктория вдруг…
(Воспоминания о сексе с Виктором с другими подробностями.)
Виктор вдруг…
(Рассказ о его трудной минуте.)
Виктория вдруг…
(Рассказ о её трудной минуте.)
Они посмотрели друг другу в глаза (описание безресничных стальных глаз Виктора и тонкую чёрточку страстных выщипанных бровей Виктории).
Они решают поделиться трудными минутами (краткий пересказ их трудных минут, о которых подробно рассказано выше).
Вместо одной трудной минуты у них получилось две трудные минуты (описание, как эти трудные минуты скрещиваются, переплетаются, сливаются в экстазе).
Виктор и Виктория берутся за руки и испытывают все десять чувств.
Идут по белому горячему песку, по щебечущему птицами дремучему лесу. Вкушают солёный вкус бирюзовых волн, плещущихся у берега затерянного в океане атолла. Чувствуют запахи раскалённого асфальта. Ощущают каждой клеточкой своего тела дрожь тектонических плит Земли от забиваемых копёром свай. Похлопывают по холке, осязая шерсть белого коня. Осознают с закрытыми глазами положение своего тела. К ним приходит головная боль...
И они понимают, что эти две минуты проходят, как прожитые ими врозь года, и так же, как эти года, не позволят им обрести друг друга никогда.
Виктор смотрит в окно (описание широкого поля с мумрмурацией, к чему он бежит).
Виктория смотрит в окно (описание пустыни с хабубом, отчего она беж…
Кадр телепатопередачи остановлен и смазан, действительность грубо оторвала меня от чтения последних волшебных фраз романа, и я обиженно смотрю на соседней столик.
А посетитель уже перевернул страницу в блокноте. Чистая страница и занесённое над ней гусиное заострённое перо с каплей чернил на кончике пера.
Что бы написать, чтобы написать?
Он тупо смотрит в блокнот.
Ну! Ну!
Что? – вопрошает он меня, читателя.
Ничего! Переверни страницу обратно! – бесцеремонно понукаю его я, читатель.
Капля тихим облачком фиолетового пара испаряется. Он смотрит на сухое перо с ужасом и падает лицом в блокнот. Бокал красного опрокидывается. Красное льётся ему на затылок и растекается по столику, тарелке, вилке, бокалу…
Бокалу?!!!
Но это совсем не тот конец романа!
Подлый он всё-таки! Туда заманил, а как выбраться обратно?
Декабрь 2023