Приближался праздник Нового года. Ответственной за организацию назначили Тоню. Ей это даже интересно стало. Опыт и практика проведения мероприятий вселяли уверенность, да и перед новым коллективом хотелось блеснуть способностями. Помощником напросился Юрий Петрович. Ему не отказали.
С этого момента он находился всегда рядом с Тоней: выпуск стенгазеты, покупка ёлки, новых игрушек, составление сценария для праздника учителей школы и многое другое.
Тоня сидела в своей комнатке, когда в школе уже никого не было, и составляла программу праздника. Услышала стук в дверь. Такое иногда бывало, когда директор уходил поздно или завуч задерживалась, составляя расписание уроков. Она, не спрашивая, кто стоит за дверью, открыла её.
– Добрый вечер, Антонина Анатольевна, – это был Юрий Петрович.
– Добрый… А что вы здесь делаете? Все ушли, поздно уже, – с расстановкой произнесла Тоня.
– С отчётом за полугодие просидел, вот и задержался. Я вижу, вы над сценарием работаете. Давайте я вам помогу.
Тоня помолчала некоторое время, удивлённо разглядывая коллегу. Видно было, как она колебалась перед принятием решения.
– Хорошо, заходите, посмотрим вместе.
Юрий Петрович поставил второй стул рядом и деловито взялся за сценарий. Прочитал вслух начало, составленное Тоней.
Стул его стоял вплотную к Тоне, и ей приходилось уворачиваться от неприятных для неё прикосновений Юрия Петровича, которые были неизбежны при тесном соседстве. Наконец, она отодвинула свой стул, а он, как бы не заметив этого, встал рядом и склонился над столом, прикасаясь головой к Тониной голове. При этом напористо комментировал сценарий, добавляя в него свои фрагменты.
Тоня не могла понять ничего. Человек старается, его предложения по сценарию ей нравились, но его манера общения…
Проработали час.
– Антонина Анатольевна, давайте завтра закончим, – первый предложил Юрий Петрович.
Распрощались.
На следующий вечер он пришёл в это же время. Положил коробку конфет на стол.
– Антонина Анатольевна, давайте на «ты». Да и «Тоня» лучше звучит.
Она кивнула.
– А зачем конфеты принесли, Юрий Петрович?
– Юра я. А конфеты к чаю, угостите чаем?
Вступление в новые отношения Юрий Петрович прошёл быстро и результативно. Сторож Андреич уже знал, что поздно вечером он уходил от Антонины Анатольевны не один раз.
Однажды утром он вместе с директором заходил в школу. Встретились у входа, поприветствовали друг друга.
– Юрий Петрович, почему каждый вечер так поздно задерживаетесь в школе?
– А вы откуда знаете?
– Да не один я знаю.
– Так это мы с Тоней сценарий пишем, – радостно отрапортовал физрук.
– Сценарий… С Тоней?
– Ну да. Одна ведь она, тоскливо ей. А женщина молодая, да и я в разводе. Вот и скрашиваем друг другу одиночество.
– Вы это серьёзно? Она же мужа из армии ждёт, вы в курсе?
– Одно другому не мешает.
Первый камешек бросить в огород получилось.
***
Слово «корпоратив» современное, но именно такое мероприятие состоялось в учительском коллективе в один из последних дней уходящего года.
Учителя физкультуры разместились за отдельным столиком. Юрий Петрович оказался рядом с Тоней. Некоторые из присутствующих поглядывали на них многозначительно, но молчали. Для Юрия Петровича наступило время его основной части подлого и пошлого плана. В Тонин бокал с шампанским он незаметно подлил коньяк.
Все подняли бокалы, и Тоня тоже. Далее она почти ничего не помнила. Как оказалась в своей комнате – её туда при поддержке под руки проводил Юрий Петрович – как ей было плохо от выпитого. И здесь Юрий Петрович не оказался в стороне: и тазик поставил, и воды подал после тошноты, и укрыл одеялом. Даже хотел было помочь раздеться, но в двери постучали. Это была завуч школы.
– Юрий Петрович, вы что здесь делаете?
– Тоне помогаю, напилась вот и спит, слава богу.
– Оставьте уже её, пусть проспится. Она что, выпивающая?
– Да я и сам не знал.
– Странно.
Тоня уже проснулась и успела привести себя хотя бы в относительный порядок. Она сидела на кровати, свесив босые ноги и держась за голову. Не могла понять, как очутилась в комнатке, она ведь сидела со всеми за столом, следила за сценарием праздника, играла музыка. Что с ней не так?
– Антонина Анатольевна, вы проснулись? – услышала голос завуча.
– Да, а почему вы спрашиваете?
– Как почему? Вас же под руки увёл Юрий Петрович совершенно пьяную.
– Почему? Я же не пью, я выпила один бокал шампанского со всеми и всё! Потом ничего не помню,– оправдывающимся голосом проговорила Тоня.
– Странно, – произнесла своё любимое слово завуч.– Как бы ни было, отсыпайтесь, завтра рабочий день, если вы ещё помните.
Тоня осталась одна, стыд за происшествие не давал успокоиться. Её тело дрожало, но не от физического состояния, а от негодования за случившееся. Где-то в подсознании мелькала догадка – неспроста это, не могла от шампанского так опьянеть. Негодование, сильное и тяжёлое, не давало до конца разгадать загадку. Поставлена под удар её репутация. Голова болела, слёзы не останавливались. «Неужели увольнение?» – шептала она, вытирая слёзы и всхлипывая не переставая.
Директор выяснять ничего не стал, но и хвалить Тоню за отличную работу перестал. Юрий Петрович старался держаться в тени истории. Не демонстрировал свои новые отношения с Тоней. Коллеги они, вот и всё! Качества Казановы даже не пригодились, но в запасе придерживал.
Тоня по-прежнему работала добросовестно и с большой любовью к детям и своей профессии. Исчезли огонёк, задор, азарт. Косые взгляды некоторых коллег поначалу пугали её, расстраивали, потом она запретила себе об этом думать. Просто работала. Ездила домой к родителям и сыну. Скоро ему уже будет два года! Два года! Ещё полгода– и они увидят Диму.
С Димой они переписывались. Тоня отправляла тёплые и откровенные письма. Не стеснялась повторять в каждом письме слова любви, слова признательности за счастье, которое он подарил ей и сыну. Подробно рассказывала о Тимочке: как кушает, как ходит уже самостоятельно, какие слова научился говорить. Даже вложила однажды рисунок от Тимы, помогла ему нарисовать. Она водила ручкой сына по бумаге, и у них получился папа в матросской форме и с подзорной трубой в руках. Под рисунком – слово «папа».
Дмитрий не ожидал, что письма от Тони он будет ждать с большим нетерпением, нежели письма от родителей и сестрёнки. Он вчитывался в любовные строчки, и тепло разливалось по всему телу. Душа оттаивала, и хотелось домой, к своей семье, где без него подрастает его Тимка. Он представлял, как будет подбрасывать его над своей головой, а потом ловить крепкими руками, как сын будет смеяться и падать доверчиво с высоты. Скорее бы всё это случилось!
***
И случилось. Последний год службы прошёл незаметно. Всё привычно и знакомо, происшествий никаких не произошло, один день похож на другой. Дослужился до старшего мичмана. В этом звании он и появился дома, возмужавший, раздавшийся в плечах. Первая неделя – встречи, угощения, дружеские похлопывания по плечам, рукопожатия и объятья.
Тоня радовалась больше всех. На этот раз она приехала с родителями и, конечно же, с сыном. Сватьи не отходили от внука и стола, накрывали несколько раз в день по всем правилам гостеприимства. Тоня не отставала. Улыбчивая, гордая за мужа. Анна не могла налюбоваться на преобразившуюся дочь. «Всё правильно я тогда сделала, и вот оно, счастье», – неотступно мелькало у неё в голове. Дети, Валя быстро подружилась с Тимой, носились по дому то за кошкой, то друг за другом. Роль няньки ей нравилась.
За столом Анна попросила:
– Дима, ты три года служил. Дослужился до офицерского звания. Расскажи нам что-нибудь интересное.
Дима посмотрел в сторону тёщи, пожал широкими
плечами.
– Да ничего интересного, Анна Александровна. Служба – и всё. Деревья там интересные: много дубов, кленов, липы, ореха манчжурского, диких груш и абрикосов, аралии, лимонника. Холмы, сопки, береговая линия очень красивая.
– Сватья, не забывай, лодка-то военная была. Лет через пятьдесят, может, и расскажет, – вступил в разговор Николай.
– Ну ты, Николай, и сказанул, – не выдержал Анатолий, – нас и не будет уже на этом свете.
– Тимка вот будет, а у него свои дети родятся, им и расскажет, – рассудительно закончил Николай и подмигнул сыну.
– Да, пап, так и будет, обещаю, – подвёл итог разговору Дмитрий.
– А где жить будут наши молодые? – сменила тему Анна.
– Ты, сватья, вперёд паровоза бежишь, не даёшь мне сюрприз преподнести по-человечески, – обидчивым тоном пробасил Николай и выразительно посмотрел на жену.
– Ну-ка, ну-ка, давай про свой сюрприз докладывай! – браво воскликнул Анатолий.
– И доложу. – Он загадочно обвёл всех взглядом. – Последний год службы сына я устроился в городе на работу по суткам в автоколонну. Посоветовали. Там кооперативы быстро строились. Год – дом новый. С матерью вложились в первый взнос. Через два месяца дом будет готов для наших молодых. Вот.
Он резко замолчал. Дмитрий с Тоней переглянулись.
– Как-то, сват, не по-родственному ты поступил, – нарушил молчание Анатолий.
– Это почему? – изумился Николай.
– Нам ничего не сказал, мы бы тоже в стороне не остались. Какие-никакие деньжата подсобрали бы, внесли свой пай в новую семью.
– Да, Николай, нехорошо это, – добавила Анна.
Наступило молчание.
Светлана решила прервать его.
– Дорогие вы наши, молодым обставить надо будет свою квартиру, вот и поможете, если уж так вам обидно. Обстановка тоже денег стоит.
– Так, родители, – прервал прения Дмитрий. – А мы с Тоней без рук у вас? Заработаем!
– Заработаете, конечно, – сказала Анна, – но от помощи родительской грех отказываться, не обижайте нас.
– Ну, ёлки-моталки, что нам с вами делать? – развел руками Дмитрий – Тонь, ты чего молчишь?
– Дима, сейчас они нам помогут. А придёт время, и мы им будем помогать.
– Вот и договорились, – радостно заключила Анна.
– А у меня тоже сюрприз! – заволновалась Тоня.
– У нас сегодня день сюрпризов? – засмеялся Дмитрий.
– Да! У нас в школе есть вакансия для моего мужа. Он вместе со мной сможет работать учителем физкультуры!
– Подожди, Тоня, мне же ещё универ закончить надо.
– Заочно будешь учиться или на вечернем, вот и закончишь, ты из армии, тебя восстановят на раз-два.
– Всё решили за меня!
– А чем ты не доволен? – спросил Николай. – Всё по уму.
– Хорошо на море из гавани смотреть. Посмотрим, – уклонился Дмитрий.
Так всё и произошло.
***
Директору школы Дмитрий понравился. Случай с Тоней забылся всеми в коллективе. Новых подлостей со стороны Юрия Петровича не наблюдалось: должность его никто не собирался отнимать. Дмитрий восстановился в университете и приступил к работе в школе.
Они с Тоней переехали в новую квартиру.
Директор понимал молодого и энергичного нового учителя. Сам когда-то вынашивал грандиозные планы, чтобы что-то изменить, поправить, усовершенствовать. Но Дмитрию многое не нравилось в школе – спортивная площадка, недостаточно снарядов и инвентаря. Зал для занятий неухоженный и обветшалый и много другое. Всё это он открыто высказывал на педагогических советах и методобъединении Юрия Петровича.
– А что вы предлагаете, Дмитрий Николаевич? – нервничал Юрий Петрович.
– Составить план реорганизации, предъявить заврайоно, завгороно, наконец. Разработать план подготовки спортсменов из числа школьников для районных, городских, краевых соревнований при условии обновления спортплощадки, футбольного поля, площадки для волейболистов.
– Вот и займитесь этим, – сделал заключение Юрий Петрович.
– Не мой статус. С вас надо начинать и с директора школы. Подключить депутатов.
– Я готов действовать, – высказался директор, но вместе со всеми. Сегодня запишусь на приём к заврайоно, будьте готовы.
Дмитрий переживал за успех этого мероприятия. Они с Тоней дома обсудили, как правильно составить разговор, чтобы не отказали, а поддержали.
Через три дня встреча состоялась. Заврайоно, звали её Валентина Григорьевна, выслушала всех, начиная с директора школы и кончая Дмитрием, учителя физического воспитания. Между ними оказался и Юрий Петрович, он что-то невнятно прочитал из своего блокнота.
В кабинете повисла тишина. Ждали ответа заврайоно, друг на друга не смотрели.
Решение оказалось неожиданным.
– Я с вами согласна. Всё, что вы назвали и прокомментировали, должно быть. И не только в вашей школе, но и во всех школах города, района нашего, страны, наконец. Но где взять средства для осуществления вашего плана, уважаемые товарищи? Их нет. Нет даже для одной вашей школы. Есть программа по обновлению и совершенствованию спортивного инвентаря и спортивных сооружений. Мы можем вас включить в эту программу. Подойдёт ваша очередь, и материальные средства у вас будут.
Она обвела взглядом собравшихся, всем видом давая понять, что разговор закончен.
– Как же так, Валентина Григорьевна? Нам не только невозможно готовить детей к каким-то соревнованиям, но и уроки проводить затруднительно. А вы знаете, что Минитерство образования в этом году увеличило количество часов вдвое? Значит, подразумевается более пристальное внимание физическому воспитанию в нашей стране. Как же мы отчитаемся перед нашей страной за такое благо? – резко высказался Дмитрий.
Валентина Григорьевна несколько секунд молчала, двигая листы бумаги на столе и как будто разглядывая их. Подняла голову, внимательно посмотрела, переводя взгляд с директора на Дмитрия. Он сидел в выжидательной позе, взгляда не отводил.
– Уважаемые, – более мягким голосом заговорила она. – Мы же вам не отказываем, ждите.
С тем и вышли из кабинета.
– Я так и думал, – заговорил, наконец, Юрий Петрович. Директор молчал.
– Я пойду к завгороно, – решительно произнес
Дмитрий.
– С тем же и выйдешь, – переходя на «ты», – ухмыльнулся Юрий Петрович.
– Моряки иногда дрейфуют, но никогда не дрейфят, – не удержался Дмитрий.
Он добился приёма завгороно. Что он там говорил, никому не рассказывал, но через месяц директор объявил, что деньги поступили на счёт школы для переоборудования спортивного зала.
– Всё! Получилось! Скоро каникулы, будем переоборудовать спортзал, – обрадовался Дмитрий.
***
Своей энергией Дмитрий зарядил не только учеников, но и, практически всех преподавателей физкультуры и директора с завучем. Кроме Юрия Петровича. Тот, вроде бы иногда крутился рядом, но в процессе переустройства не участвовал. А вот старшеклассники и коллеги, не считаясь с личным временем, помогали Дмитрию со всей душой. Подгонять кого-либо из них или направлять – куда идти, что взять, куда отнести, что сделать здесь, а что там, не было нужды – каждый сам видел и понимал, что и где нужно делать.
В итоге новую четверть начали в отремонтированном и переоборудованном спортзале. Дмитрий Николаевич, теперь его так величали все, набрал ребят и девчонок для дополнительных занятий и подготовки к соревнованиям. Оставалась мечта преобразить спортивную площадку во дворе школы. Нужны спортивные достижения, чтобы спорткомитет помог. Он и туда отнёс соответствующие документы.
Прошли первые соревнования. Команды Дмитрия Николаевича и Антонины Анатльевны – в лидерах района.
– Тонька, мы победили! – он не замечал, что почти кричит. При этом размахивает руками, орудует вилкой в своей тарелке, автоматически поглощая ужин, и держит сына коленях.
– Может, сейчас денег дадут на площадку?
– Нет, рано, надо городские соревнования выиграть.
И заняли несколько призовых мест. Триумф!
Весь свой летний отпуск Дмитрий Николаевич провёл на спортивной площадке. Помогал рабочим, следил за правильностью разметок, размерами волейбольной, баскетбольной площадок, площадки для подвижных спортивных игр для учащихся начальных классов, установкой скамеек вдоль футбольного поля и хоккейной коробки. А также за оборудованием беговых дорожек, ямой для прыжков.
Когда он успевал готовиться к сессии, Тоня не понимала, но сдавал легко, «хвостов» никогда не копил.
Не заметил, как закончил университет, получил диплом.
Дмитрий растерянно стоял посреди комнаты и рассматривал письменное приглашение на приём к завгороно.
– Тоня, смотри, что мне вручил директор. – Он крутил листок, перечитал вслух ещё раз.– Ты не знаешь, к чему бы это?
– Нет, не могу тоже понять.
Дмитрий в постели пытался заснуть: завтра серьёзный разговор – надо выспаться. Мешал ком в горле, хотя недомогания никакого не чувствовал. Решил попить воды. Встал, на цыпочках прошёл в кухню, из чайника наполнил чашку водой. Пил крупными глотками. Сел на стул, решил успокоиться, но волнение не проходило, и спать не хотелось. Телевизор решил не включать – взял со стола газету и начал читать первую попавшуюся статью. Наконец, глаза устали.
Вспоминал всё, что было за последнее время. Вроде бы никаких происшествий ни с учениками, ни с родителями.
На следующий день в кабинете завгороно выяснилось: его отправляли на региональные соревнования по лёгкой атлетике. Отобрать самых сильных и соединить со спортивными ребятами из других команд. Готовить к
соревнованиям.
– Дима, я поеду с тобой! – выкрикнула Тоня, когда узнала об этом.
– Это ещё зачем? Тебя никто не приглашал.
– Я тебя одного не отпущу.
– Что значит, не отпущу? – сердился Дмитрий.
– Я хочу вам помочь, поболею за вас, порадуюсь. Димочка, пожалуйста.
Дмитрий не мог понять, почему Тоня так настойчиво его уговаривает.
– Понял, ты мне не доверяешь?
– Ты у меня такой, такой… Я боюсь, что без меня обязательно что-то случится плохое для меня.
Он обнял супругу, крепко прижал к себе. Тимка подбежал и ухватился руками за юбку матери. Поднял голову и старался заглянуть в лицо кому-нибудь из родителей.
– Вот и сына взбудоражила, перестань.
***
На соревнования поехали вместе.
Тоня помогала во всём. Казалось, без неё и не обошлись бы. Но не всё пришлось ей увидеть.
Дмитрий издалека заметил молодую женщину, идущую к нему. Яркая блондинка среднего роста с красивыми и выразительными глазами, в голубом спортивном костюме, шею кокетливо обвивал синий прозрачный шарф. Когда подошла, улыбнулась непринуждённо и без кокетства, если не считать обвитый ухоженными пальчиками конец воздушного шарфика.
– Здравствуйте, Дмитрий Николаевич. Кажется, вас так зовут?
– Да. А кто вы?
– Меня зовут Лариса Михайловна. Можно просто Лариса. Я из спорткомитета. Хочу познакомиться с человеком, который первым в городе выбил деньги для спортивных нужд школы.
Она беззастенчиво рассматривала Дмитрия.
– Познакомьтесь. Не сразу, конечно, нам их дали, пришлось поднапрячься.
– Наслышана. Так вот вы какой. – Она улыбнулась доброжелательной и одновременно обворожительной улыбкой. – У меня к вам есть предложение.
– Какое?
– Скажу, но после результатов выступления вашей команды, – улыбка не сходила с губ Лариса Михайловна.
– Так важны результаты? – улыбнулся в ответ Дмитрий.
– Лучше, если они будут.
– А если мне ваше предложение не понравится?
– Всем нравится.
– Звучит заманчиво. А победить все стремятся, – теперь он с интересом рассматривал новую знакомую. Хороша, особенно улыбка.
– До встречи, меня ждут, – торопливо развернулся и направился к ребятам.
Команда должна показать хорошие результаты в беге на короткую дистанцию, в кроссе по пересечённой местности, в прыжках в длину, – размышлял Дмитрий.
Видел, как за ним и его командой наблюдала Лариса Михайловна. При встречах она приветливо улыбалась, как старому знакомому. Это не ускользнуло от внимания Тони.
– Дима, что это за женщина тебе улыбается?
– А ты что, следишь за мной? – подозрительно спросил Дима.
– Нет, просто заметила.
– Из спорткомитета она, со всеми здоровается. Это работа её, – ответил резко и с обидой в голосе.
– Чего ты психуешь? Я же просто так спросила.
– А ты не спрашивай. Пробегитесь лучше с ребятами ещё раз по местности.
Тоня спорить не стала. Задумалась, заволновалась.
В этот день ребята из команды Дмитрия Николаевича показали хорошие результаты в беге на короткую дистанцию.
Из столовой с ужина выходили дружно и с хорошим настроением. Тоня заметила, как к Диме подошла та женщина из спорткомитета и отвела его в сторону. Она просто ухватила его за руку, как свою собственность. Они проговорили несколько минут, стоя в стороне. Тоня терпеливо ждала. Наконец, Дима отделился от собеседницы и подошёл к Тоне.
– Что ей от тебя надо, Дима? – резко спросила она.
– Что? Результаты ей нужны! Понимаешь? – раздражённо ответил Дима.
– Результаты есть у всех! А беседует с тобой! – едко добавила жена.
– Тоня, прекрати следить за мной! Это уже невыносимо!
Тоня опешила. В голове угнездился новый вопрос: что я такого сделала, чтобы со мной так разговаривать? Пересилив себя, отошла в сторону.
Эта сцена не осталась без внимания Ларисы Михайловны.
На следующий день – прыжки в длину. Дмитрий волновался за этот вид состязания. Не все хорошие результаты показали ребята на тренировках, но в состязании они постарались! Он остался доволен. Тоня тоже не скрывала своей радости. Волнение за супруга по поводу его разговоров с женщиной из спорткомитета не отпускало её, но с хлопотами временно боль уходила на дальний план.
– Дмитрий Николаевич, вас снова можно поздравить? – подошла Лариса Михайловна.
– Да, команда не подвела, спасибо. Остался один вид. Надеюсь, одолеем.
– А хотите, я вам скажу сейчас о своём предложении?
– Да хватит уже секретничать, говорите!– весело сказал Дима.
Лариса Михайловна подошла почти вплотную, подняла на него свой обворожительный взгляд.
– Вас приглашают сменить место работы.
– Уж не к себе ли в комитет вы меня приглашаете?
– Именно в комитет.
– И кем же?
– Рядовым специалистом пока. О зарплате не беспокойтесь, уж повыше, чем в школе у учителя.
– Это мне придётся с бумагами работать? А спорт?
– Не только, там много организационной работы, а у вас великолепные организаторские способности.
– Не жалуюсь. А вы кем в комитете работаете?
– Председателя комитета вы знаете, вас у него впервые я и увидела, его заместитель.
– Я подумаю, посоветуюсь, тогда скажу.
– А с кем вы будете советоваться? – она кокетливо улыбнулась. – С женой?
– Хотя бы и с женой.
– Так это дома, а мне здесь хочется от вас ответ получить. У нас такие вакансии быстро уходят.
– Почему дома? Здесь! Она со мной на соревнованиях.
– О, так вы со своим самоваром в гости ходите. Теперь становится всё понятно.– Улыбка ушла с её губ.
– Она, между прочим, учитель физкультуры.
– Понятно. Жду вашего ответа завтра.
Тоня их встречу наблюдала. Но когда Дмитрий ей рассказал содержание разговора, ревновать не стала. Надо было решать, где и кем супруг будет работать. Она не хотела, чтобы он ушёл из школы, и в то же время понимала, что последнее слово за ним. В комитете с ним рядом будет работать эта красотка, Тоня не сможет контролировать ситуации. А что, если… Тоне страшно было об этом даже думать.
***
С началом учебного года Дмитрий Николаевич приступил к работе в районном комитете по организации и проведению спортивных мероприятий.
Первое время засиживался допоздна. Хотелось понять, как можно помочь в районе улучшить спортивную работу школ, секций, площадок.
Однажды в кабинет зашла Лариса Михайловна.
– Вникаешь? – Она перешла на «ты» сразу, как Дмитрий Николаевич принёс заявление. – Похвально. Не ошиблась я в тебе. Завтра суббота. Я отмечаю день рождения, ты приглашён. Будут все свои.
– Спасибо, удобно ли.
– Неудобно, если все придут, а ты – нет.
– А кто все? – Дмитрий Николаевич отложил бумаги на край стола и рассматривал коллегу. Деловой костюм не снижал градус женственности и обаяния. Безупречные черты лица и красивая причёска способны взволновать, наверное, любого мужчину.
– Придёшь, увидишь. Отказываться неприлично.
Квартира Ларисы Михайловны однокомнатная, но обставленная с изысканным вкусом, казалось, что она большая и просторная. Никаких ковров на стенах, только на полу, мягкий и круглый. Вместо штор – жалюзи. И серванта Дмитрий Николаевич не увидел: изящный шкафчик с чайными парами. Вместо пресловутого торшера – настенные светильники. Необычно и современно.
Среди гостей оказались завгороно и районо, инспекторы, некоторых из них Дмитрий знал. На стол подавала молодая девушка. Её Лариса Михайловна представила как племянницу. Из магнитолы лилась приятная музыка. Дмитрий никогда не был раньше в подобной компании и за таким богатым столом. Сел в конец стола, смущался, нервничал.
Чёрное блестящее платье в пол с открытой спиной и жемчужным ожерельем на шее именинницы притягивали взгляды. Мужчины приглашали её танцевать беспрерывно. Наконец, она подошла к Дмитрию Николаевичу.
– Почему ты меня ни разу не пригласил на танец?
– Так невозможно же.
– Ну так пойдём, потанцуем.
Она аккуратно положила руки Дмитрию на плечи. Ему ничего не оставалось, как обхватить её талию.
– Ну же, не стесняйся, держи покрепче, ревновать м
еня некому, если ты заметил, – со смехом сказала Лариса Михайловна.
– Вы не замужем?
– Ты, а не вы. Когда ты привыкнешь? Была. Недолго.
– А почему?
– Зачем тебе? Танцуй!
Он привлёк к себе стройное тело. И вернулось давно забытое ощущение, когда он так же танцевал с Алей, когда слышал удары собственного сердца, когда не хотелось думать о завтрашнем дне. Попытался представить её лицо. Какая она сейчас и где? Но видел такую, когда в последнюю встречу движением руки и без слов бросил ей укор в измене. Лариса Михайловна почувствовала перемену в настроении партнера и прижалась к нему ещё плотнее.
– Не уходи сразу, Дима. Останься. Я хочу тебя, – откровенно призналась Лариса Михайловна.
Танец закончился, а веселье продолжалось. Дмитрий с Ларисой Михайловной больше не танцевали. Гости ушли. Она что-то сказала племяннице и стала надевать сапоги, сняла с вешалки дублёнку. Шапку держала в руках.
– Дима, что ты стоишь? Одевайся. Мы прогуляемся и вернёмся.
Декабрь. Фонари выхватывали полоски падающего снега. Он искрился и разлетался от лёгкого ветерка. Целоваться начали ещё на улице. Голова от выпитого и новых ощущений у Дмитрий приятно кружилась, и он крепко сжимал в объятьях свою спутницу. Всё остальное, самое желанное с обеих сторон, произошло в квартире Ларисы Михайловны.
Лариса Михайловна сидела в кресле в накинутом пеньюаре и курила.
– Дима, ты очень хороший любовник. Я не хочу тебя терять. На работе никто не должен знать о наших отношениях. Донесут твоей жене, и всё закончится.
– Поживём, увидим, – задумчиво проговорил он.
***
Тоня привыкла, что супруг часто задерживался на работе. Волновалась, переживала, ждала с нетерпением и радостным чувством. Сейчас она помогала ему раздеваться. Остановилась, разглядывая внимательно.
– Дима, ты выпил?
– Выпил. День рождения отмечали у начальника, – спокойно ответил.
– У тебя два начальника. Одна из них – женщина. У кого? – подозрительно рассматривала мужа Тоня.
– Ты опять начинаешь? Какая тебе разница?
– Большая. От тебя дорогими духами несёт за три версты. Вот какая!
– Танцевали. Дамы же не скупятся на парфюм.
– А почему ты мне об этом не сказал?
– Сам не знал, вот и не сказал. Всё, спать хочу!
Тоня долго не могла заснуть. Она не узнавала мужа после того, как он перешёл работать в комитет. Приходил поздно, сегодня вообще пьяный явился, говорить не хочет. С сыном почти не видится. Чувствовала ведь, что не надо ему уходить в комитет. Неужели эта красотка голову ему вскружила? Надо что-то делать! Да и узнать про эту Ларису Михайловну тоже надо. Но это пункт второй в созревшем плане, а первый…
Воскресное утро. Проснулись с Димой одновременно. Тоня прижалась к мужу, поглаживая его по спине, по груди, потянулась губами к его губам. Дима отозвался на ласки, страстно обхватил её тело.
Когда страсть отступила, Тоня села на кровать.
– Димочка, сегодня воскресенье. Давайте на лыжах прогуляемся по нашему парку. Тимка будет в восторге. Он соскучился по тебе.
Тима, как будто под дверями стоял и ждал, когда о нём заговорят, влетел в спальню родителей и забрался к ним в постель. Оседлал отца, спрыгнул.
– Хочу в парк! Хочу в парк! Там много животных в клетках!
– Значит, ты и кататься на лыжах хочешь и в зоопарк хочешь? – спросил его Дмитрий, усаживая рядом с собой.
– Да! – торжественно объявил сын.
– Тогда свистать всех наверх! Умываться, завтракать – и вперёд!
– Ура! Я первый в ванную!
Он скатился с постели, родители услышали его шумное топанье и радостные восклицания.
В парке многолюдно. Большинство – с детьми. Ребятишек катал в санях, запряженных лошадью, дедок в тулупе, на катке рассекали лёд любители коньков, лыжня тоже не пустовала. Тимка побывал везде, где только мог. Родители устали крутить головами, отыскивая его в разных уголках парка. В зоопарк тоже зашли. Тимка дома набил карманы морковкой, капустой, орешками и кормил кроликов, козочек, пытался даже дотянуться до жирафа. Дмитрий поднял его, и жираф свесил голову через заграждение, чтобы от Тимы принять капустный лист.
Раскрасневшиеся, полные впечатлений, расселись за обеденным столом. Тоня разливала суп по тарелкам, разогревала котлеты, наполняла стаканы наваристым компотом. Любовалась своими мужчинами, озорно поглядывала на мужа.
– Да что это я придумываю всегда? Всё так хорошо! – читалось на её лице.
***
Через месяц Тоня поняла, что беременная. И испугалась, и обрадовалась одновременно. Встретила мужа загадочным взглядом, накормила ужином. Села напротив.
– Дима, у меня для тебя новость.
– Хорошая, надеюсь? – Дима намазывал маслом кусочек хлеба.
– Скорее, да.
– Так говори, не тяни, Антонина. Что за привычка интриговать?
Тоня набрала побольше воздуха и выпалила.
– У нас будет второй ребёнок.
У Дмитрия нож выскользнул из рук и со стуком упал на стол. Он отложил хлеб в сторону.
– Какой срок?
– Да маленький, Дима. Несколько недель.
– Может, тебе показалось?
– Нет, Дима, тошнит, огурцы солёные доедаю. Всё, как с Тимой.
– Это что, второго пацана ждать?
– Да хоть бы и пацана, а может, девочка? – Она подошла к Диме, присела к нему на колени, обхватила за плечи. – Ты рад?
– Да нормально, один ребёнок – это полребёнка, надо два.
– Ой, Дима, а как же моя работа?
– Никуда от тебя работа не убежит. Рожай дочку.
Весной – краевая олимпиада. Дмитрий засобирался в командировку. Достал чемоданчик, стал закидывать в него
вещи.
– Ты куда собираешься? – Тоня тяжело присела на диван.
– Будто не знаешь? – Дмитрий положил бритву и повернулся. Тоня растерянно смотрела то на него, то на чемодан.
– Знаю. Я поеду с тобой.
– Ты в зеркало на себя посмотри, Антонина.
– Зачем? Увидеть свои пять месяцев беременности? Да почти незаметно. Мне же там ни прыгать, ни бегать не придётся, – убедительным голосом произнесла Тоня.
– Я еду как представитель комитета, а ты в каком качестве поедешь? Кто тебя командирует? Кто оплатит поездку? – нетерпеливо спрашивал Дмитрий. Помолчал. – Или ты за мной следить поедешь?
***
Бывают дни, когда кажется, что всё хорошее ручейком будет журчать бесконечно. А бывает – наоборот: кажется, что хорошее утекло вместе с ручейком и никогда не вернётся. Тоне казалось, что так оно и есть. Дима уехал один. Она чувствовала, что он охладел к ней. Надо что-то менять или меняться самой. А может, ничего и нет у него с этой Ларисой Михайловной? Спокойствия очень хотелось. Значит, надо его самой обеспечить себе.
А тут и случай подвернулся. Из районо пришла инспектор в школу.
– Антонина, ты здесь работаешь? – услышала она голос, когда строила детей для выхода на спортплощадку.
– Привет, Жанна. Ты как к нам попала? – удивилась Тоня.
– Да я по делам. В районо работаю.
– А я на урок. Слушай. Давай встретимся после занятий, здесь кафе рядом. Согласна?
Тоня поняла, что такой случай упускать нельзя.
Разговорились с приятельницей, вспомнили общих знакомых. Тоня старалась в подробности своей семьи не вдаваться, чтобы к своему главному вопросу подойти врасплох для собеседницы.
И это ей удалось.
– Жанна, мы, учителя физкультуры, иногда обращаемся в комитет по спорту нашего района. Курирует нас Дмитрий Николаевич. Вы же рядом работаете, знаете хорошо друг друга. Что за тип?
– А почему ты спрашиваешь?
– Да не выпросишь у него ничего.
– Нет, ты это напрасно, он за район свой болеет. Старается всем обеспечить.
– Да? Значит, подход нужен? А что он за человек?
– Да нормальный мужик. Молодой, красивый, спортивный.
– Наверное, воздыхательницы есть? А семья?
– Слушай, про семью не знаю, но с одной инспектрисой, по-моему, в отношениях, хотя видно, что скрывают. Скорее всего, он женат, а она в разводе, это я точно знаю.
– И давно?
– Зачем тебе это? Охмурить хочешь? Ты же беременная, у тебя ребёнок, муж, как я поняла.
– Да когда о человеке знаешь побольше, то и подход найти легче.
– Хочешь, я с ним поговорю? Помогу тебе.
– Нет, давай я сначала сама попробую, а потом, если не получится, ты мне поможешь.
На том и порешили.
Самооценка у Тони была всегда в норме. А измена мужа – это удар по самооценке, пусть даже незавышенной. Становились понятными поздние возвращения домой, ароматные от дамского парфюма рубашки. Дорогого парфюма, у Тони такого не бывало.
Дима меня предал, за меня решил, как нам жить.
Чтобы говорить с мужем про измену, надо увидеть хотя бы что-то. Доказательства нужны. Следует их раздобыть. Так решила Тоня.
***
Дмитрий вернулся из командировки.
Он постепенно привык к своей двойной жизни. С женой и любовницей. Сначала это тяготило его. Перед Тоней он чувствовал свою вину, но Лариса Михайловна так обставляла встречи, так умело их наполняла изысканной тонкостью, остротой ощущений и ласк, что расстаться с этой частью своей жизни он не хотел. Семью рушить тоже не собирался, да и Лариса Михайловна не покушалась на это.
Дмитрий подошёл к Тоне, обнял её, прижал к себе.
– Как ты? Как дочка наша? – он погладил её живот.
Тоня была в недоумении. Ей хотелось прижаться к мужу, вдохнуть всей грудью воздух встречи, его присутствия, его неожиданной ласки. Она смотрела на Диму и улыбалась, а слёзы текли и не останавливались. Она головой уткнулась ему в шею и уже не могла сдерживать
себя – громко заплакала.
– Тонь, ты чего? Это беременность так тебя на слёзы растащила?
– Дима, ты меня ещё любишь? – спросила полушёпотом.
– А кого мне любить-то? Тебя, Тимку. Да дочку нашу.
– А ты бы смог нам изменить, Дима? – пробормотала она и запрокинула голову, чтобы видеть Димины глаза.
Дмитрий закашлялся. Отстранил слегка супругу.
– Ты это брось! Никуда я от вас не денусь. Запомни! И всё на этом!
Несмотря на заверения мужа, Тоня выполнила свой план. Она подошла в обеденный перерыв к комитету и встала напротив здания, чтобы видеть всех выходящих из дверей.
Первой она увидела Ларису Михайловну, за ней вышел Дима, и они направились в сторону девятиэтажки, стоящей рядом с комитетом. Вместе зашли в подъезд.
Всё! Вот и подтверждение. Что сейчас надо сделать, Тоня не знала. Пойти за ними? А дальше? Зайду, увижу, а потом он может и к ней уйти! Она красивая, хрупкая, ухоженная. Что тогда? Или сделать вид, что ничего не видела? Жить просто дальше и всё!
На непослушных ногах поднялась по лестнице на второй этаж. В какой квартире жила Лариса Михайловна, она не знала. Буду стоять здесь. Даже если на лифте спустятся, увижу – так решила Тоня.
Она устала стоять, люди входили и выходили. Тоня ждала.
Она на самом деле не знала, что делать. Два чувства боролись в ней. Одно: ей хотелось избить Диму или убить, чтобы никому не достался. И второе: он по-прежнему был ей дорог особенно сейчас, когда ушли близость и доверие.
Они вышли из квартиры на третьем этаже. Тоня это поняла по голосам. Истерику здесь решила не закатывать, но… своё слово она скажет.
Дима с Ларисой Михайловной спускались по лестнице.
Дмитрий её увидел первым. Резко остановился. Тоня рассмотрела на его растерянное лицо, которое медленно заливала краска, желваки задвигались резко и ритмично.
– Тоня, ты, ты… что здесь делаешь? – запинаясь, заговорил он.
Тоня увидела, как Лариса Михайловна попятилась. Остановилась, разглядывая её. Тоня выдохнула:
– Тебя, Дима, жду, своего мужа, – выразительно посмотрела на Ларису Михайловну. – Не бойся, Дима, я скандалить не буду. Хочу Ларисе Михайловне сказать, что неэтично замглавы комитета путаться с женатым мужчиной. Так можно не только партбилет выложить, но и работу потерять. А я беременная, мне ребёночка беречь надо. Дима дочку ждёт. Правда, Дима?
Она не поняла, как сползла по стене на пол, в глазах у неё всё потемнело.
Очнулась в палате на больничной кровати. Рядом в белом халате сидел Дима.
– Тоня открыла глаза! – закричал Дмитрий и бросился к двери. Сестра пришла быстро.
– Замечательно, – прощупала пульс у Тони.
– Что делать-то теперь? – нетерпеливо спросил Дмитрий.
– Вам идти домой, больная останется. Будем наблюдать, чтобы предупредить угрозу выкидыша.
– И сколько она у вас пробудет?
– Всё узнаете завтра.
– Тоня, Тонечка, знай, я тебя очень люблю. Не думай о плохом. Береги нашу малышку, прошу тебя.
– Тоня утвердительно моргнула.
Он в больницу к Тоне приходил каждый день. О той злополучной встрече не разговаривали. Тоня поняла, что всё сделала правильно. Ещё бы.
Отношения Дмитрия с Ларисой Михайловной перешли чисто в рабочие рамки. Лариса Михайловна и не претендовала на прежние.
***
В сентябре Тоня родила девочку. Анна, мать Тони, в святцах выбрала имя для внучки – Софья. Близкие
согласились.
Девочка, как часто случается, стала любимицей семьи. Тима не сводил с неё глаз. Просил поносить её на руках, укладывал ей в кроватку свои игрушки, гремел погремушкой над её головой. Тоне приходилось больше присматривать за Тимой, чем за дочерью.
Дмитрий подал заявление на расширение квартиры. Подкопил денег на покупку машины, родители узнали о его мечте, добавили, и мечта, в виде «Москвича» цвета апельсина, осуществилась.
После родов Тоня долго восстанавливалась. Исчез с лица румянец, который её так украшал, ушла, с лица улыбка. Взгляд сделался сосредоточенный и пронзительный. Дмитрий часто приглядывался к Тоне и не мог понять такой разительной перемены.
Послеродовой отпуск заканчивался, скоро выходить на работу, а у Тони, Дмитрий это видел, не было сил. Забеспокоился, поделился с родителями. Те предложили пройти обследование.
Выявили самое худшее заболевание, какое может быть в медицине. Родственники были потрясены. Все, кроме Дмитрия. За время работы в комитете у него появились связи в разных сферах. Он добился приёма у городского светилы по специфике заболевания супруги. И появилась надежда, что операция может спасти её.
Операция прошла благополучно. Прогноз успокоил.
Жизнь продолжалась, Тоня воспрянула духом, повеселела, собиралась выйти на работу. К мужу вернулось доверие и расположение.
Анна хотела пожить с дочерью и зятем, чтобы помочь с детьми, но Светлана её опередила.
***
Ничто так не ускоряет время, как то обстоятельство, когда дети идут учиться в школу. Не успеют родители проводить ребёнка с ранцем за спиной и букетом цветов на первую линейку, как уже стоят на линейке последнего звонка.
Через шесть лет произойдёт распад СССР, в тысяча девятьсот девяносто первом году. А пока больные и пожилые члены Политбюро по мере своих сил оттягивали грядущие преобразования. Идеология в обществе утрачивала востребованность. Генеральным секретарём СССР провозглашён курс на перестройку.
В районо решили сменить руководство. Нужен человек неординарного склада ума, настойчивый, упорный и неутомимый.
Когда Дмитрию Николаевичу предложили это место, он отказываться не стал. В свои силы верил, работы не боялся.
Слово «перестройка» стало не только модным, но доминирующим и магистральным во всех областях жизни умирающего Советского Союза. Образование не стояло в стороне.
Однажды Тоня во время ужина задала мужу вопрос, стараясь придать ему шутливую форму.
– Дмитрий Николаевич, скажите, пожалуйста, обязан ли учитель отвечать на вопрос «Как вы видите перестройку в своей работе?»
– Не понял. Что за вопрос? А кто это спрашивает учителя? – удивился тот, подцепляя ложкой варенье и намазывая им блинчик.
– Ваши коллеги, Дмитрий Николаевич, – чётко выговорила Тоня.
– Так. И кто к вам приходил, чтобы задавать такие
вопросы?
– Зам твой, Дима, приходил.
– И вы отвечали? И что вы отвечали?
– Да кто что придумал, то и отвечали.
– А ты что сказала?
– Знаешь, Дима, я такое сказала, что теперь и не знаю, что мне делать. Потому и спрашиваю тебя.
– Так что?
– Только не смейся. «Перестройка. Это слово в специфике моей работы не участвует, а вот слово «перестроение» мои ученики знают хорошо». Все засмеялись, а твой зам аж позеленел от злости. И что теперь мне будет?
– Не раззадоривай людей, не будируй тему – и всё.
– А что я должна была сказать?
– Потерпи, разъясню скоро, кое-что сам хочу прояснить.
Дмитрий Николаевич решил провести совещание с коллегами. Начал с вопроса, который ему преподнесла Тоня. Все молчали. Зам сидел, не поднимая головы.
– Уважаемые коллеги, инспекторы образования, давайте по одному будем отвечать сейчас на этот вопрос. – Он обвёл всех взглядом. – Начнём с моего зама. Прошу вас.
Наступила тишина.
– Что и требовалось доказать, – заключил Дмитрий Николаевич.
– Дмитрий Николаевич, – заговорил инспектор по делам несовершеннолетних, – но ведь катится эта волна перестроечного настроения по всей стране. А мы вроде бы на красной линии.
– Да, мы не только инспекторы, но наставники и помощники, должны поспособствовать осмыслению этих изменений в стране, а не манипулировать дежурными фразами.
На нас упало сверху столько программ, новых учебников почти по всем дисциплинам. Некоторые директора школ, желая быть в системе инновационного образования, разрешают своим учителям работать по учебникам разных систем обучения. Учителя при этом не проучены у авторов. Этого допустить нельзя.
– Не поймут нас, Дмитрий Николаевич, – заговорил, наконец, зам. – Все так делают. А как по-другому внедрять передовые технологии?
– Никто не говорит, что не надо перестраиваться, – Дмитрий Николаевич бросил взгляд на своего заместителя, – учить надо сначала учителей. Да и директоров тоже.
– Средства нужны, а их нет.
Разговор был долгий, вопросов обсудили много.
Дмитрий Николаевич ещё не знал, что впереди его и всех людей в стране ждали перемены пожёстче.
Понимал, что одному ничего не изменить, потому решил поговорить с завгороно.
– Ты один такой заботливый? – спросил его завгороно.– Мы все обеспокоены ситуацией. Ты лучше скажи, как остановить разгул преступности, который задел даже школы. Буйным цветом процветают рэкет и криминал в стране. Детей в школы родители боятся отправлять. Вот о чём думать надо.
Ушёл расстроенный и обескураженный. Зачем я возглавляю работу районо, если ничего не могу изменить? Не могу вернуть лучших учителей в школы, не могу помочь им выжить, не могу проплатить их обучение инновационным технологиям.
Но в привычной трудовой жизни для тоски не оставалось времени.
***
Тоня вытащила булочки из духовки, начала смазывать их маслом. Оставалось порезать хлеб и расставить стулья вокруг стола. Она похудела, вокруг глаз – тёмные круги, голова повязана платком, началось активное облысение. Пережила вторую тяжёлую операцию, когда обнаружили метастазы. Старалась не думать о грядущем. Тем более, нашёлся целитель, нужны только деньги. Дима обещал найти и оплатить лечение…
Прошло несколько лет, когда после операции у Тони наступила ремиссия. Она работала по-прежнему учителем физкультуры, ей было предложение от директора возглавить методическое объединение учителей физического воспитания, но, посоветовавшись дома с Димой, отказалась.
– Деньги за твою новую должность смешные, статус невеликий, да и коллега твой обидится,– сказал тогда Дмитрий. – Двое детей у нас. Оба школьники, дома ты нужнее, Антонина.
Тоня возражать не стала и полностью погрузилась в домашние заботы. Благо, что сын и дочь хорошо учились, уроки выполняли самостоятельно. Тимка даже помогал младшей сестре справляться с домашними заданиями.
Тоне не было тесно во всех смыслах: ни душевно, ни телесно. Проникнуть в мысли мужа она не могла, но чувствовала его настроение. Запретила себе думать о плохом – мечта же сбылась! Дима при мне, у нас семья, двое прекрасных детей. Вижу мужа редко? В командировки ездит один? Слова любви не говорит, как хотелось бы? И что? Он со мной в браке, живёт семьёй, заботится о нас, детей наших любит, особенно Соню.
Тоня вспомнила, как однажды Тимка обиделся даже на отца.
В тот вечер Дима пришёл раньше обычного.
– Корми меня, жена, оголодал, всё, что есть, подавай!
Ел с аппетитом, балагурил, шутил.
– Софья, покажи-ка мне уроки свои. Начнём с математики.
Соня достала тетрадки, учебники, разложила на столе и подпёрла кулачками подбородок. Смотрела любовно и с интересом.
-– А умножать ты не умеешь, вот ошибка!
И Дима начал объяснять, как умножаются дроби.
Тимка стоял в стороне от стола и молча наблюдал за уроком математики. Дима заметил его.
– Что ты за брат, если не хочешь сестре объяснить правило умножения дробей?
Тимка засмущался, подошёл к столу.
– Не проверял я сегодня у неё уроки. – Помолчал, как бы собираясь с мыслями. – Сама не маленькая, могла бы и спросить, если не понимает. Соня, Соня, носитесь с ней, уроки проверяете. А у меня, между прочим, скоро экзамены выпускные. Мне, может, тоже помощь нужна. Сказку ей ещё на ночь прочитай, папа!
– Тимка, ты чего раздухарился? Чего тебе помогать? На медаль идёшь, вся школа знает, – не выдержала Соня такого обвинения в свой адрес.
– Сын, да ты ревнуешь, похоже? – Дмитрий улыбнулся.
– Вот ещё, придумал, просто она уже большая, но ты и не заметил.
Тоня наблюдала за разговором, но не вмешивалась, только сказала одну фразу:
– Любимые вы наши дети.
… А сейчас… Сейчас приедут сын с семьёй и внуками. Приедет дочь Соня. Она с улыбкой представила, как они зайдут в квартиру, где родились, где прошло их детство. Тима – высокий красавец, успешный предприниматель. Построили с женой дом в пригороде, ездят на хорошем автомобиле, деток в детский сад водят, в школу по развитию творческих способностей для дошкольников. А Соня одна. Роскошная брюнетка, высокая, статная, на свою бабушку Анну похожа. Никак не выберет мужа из многочисленных поклонников. Переводчиком работает у какого-то крутого. Документы ему переводит. Пусть переводит, зарплату хорошую ей платит. А нам с отцом тоже хватает. Дима – уважаемый человек в городе. Завгороно. Она вспомнила, как он мечтал о трёхкомнатной квартире. А сейчас зачем нам такая? Вдвоём живём.
Её размышление прервал дверной звонок. Первыми ворвались внуки, мальчик пяти лет и трёхлетняя девочка. Тоня их расцеловала, помогала раздеваться. А вот и Тимочка с женой, обаятельной и приятной снохой, медсестрой по профессии.
Внуки с аппетитом принялись уплетать бабушкины
булочки.
– Антонина Анатольевна, зря вы им булочки разрешили есть до обеда, – начала разговор сноха.
– Танечка, не волнуйся, пусть поедят и обед сметут с таким же аппетитом. Пока Соня придёт, пока Дмитрий Николаевич заявится, ещё раз проголодаются.
Наконец, все собрались и уселись за стол.
– Хоть и нет теперь у нас праздника седьмого ноября, но мы все из Советского Союза, приглашаю за него и выпить, – сказал тост Дима. – Не ушёл он из нашей жизни.
– Многое, папа, уходит. Новое приходит. Разве мы когда-нибудь думали, что нашей страной будет руководить президент? – объявил Тима.
– Поживём – увидим.
Тоня проворно старалась вовремя поставить новые блюда, унести со стола лишнюю посуду.
– Мама, – Соня усадила Тоню на стул, – не суетись, я всё сделаю сама.
– Дочь, ты когда нас с женихом знакомить будешь? – переключился на Соню отец.
– Ой, папуля, боюсь, у вас стола не хватит, чтобы их всех вместе усадить, – игриво комментировала вопрос отца Соня.
– А ты из них одного выбери, самого приятного и желанного для тебя, и приводи.
– А если все приятные? – парировала дочь.
– Тогда самого желанного, – добавила Тоня. – Как я когда-то вашего отца выбрала.
– А разве это ты его выбрала. А не он тебя? – сощурилась Соня.
Тоня с Димой переглянулись.
– Вместе мы друг друга выбирали, – заключил Дима.
– Вот это-то пока у меня и не срастается, чтобы вместе, – пояснила Соня.
Тоня прикрыла глаза.
– Мама, тебе плохо? – озабоченно спросил Тима.
– Нет, нет, наоборот, мне так хорошо с вами. Успеть бы Сонюшку замуж отдать, да внуков от неё дождаться.
– Ну вот, ты снова начинаешь свою песню, – Дима метнул взгляд на жену.
– Антонина Анатольевна, давайте мы с вами в спальне поговорим, – вмешалась Таня. – Пойдёмте.
Они уселись в кресла напротив друг друга.
– У вас боли начались? – начала разговор Таня.
– Нет, особо не беспокоят, завтра иду к целителю, к травнику. Обещал вылечить. Не переживайте вы за меня. Он умеет помочь таким больным. – Она нервно заходила по комнате, сцепив пальцы рук в замок.
– Антонина Анатольевна. А я вам паричок купила. – Она кинулась в большую комнату за сумкой, принесла. Открыла и вытащила тёмно-русый парик. – Примерьте.
Тоня взяла в руки парик, стала рассматривать, перебирать волосинки.
– Так мои же темнее, чем эти волосы. – Попробую, может, и ничего будет.
Надела, подошла к зеркалу, поправила чёлку. На неё из зеркала смотрела женщина с стрижкой карэ. Она поворачивала голову в разные стороны, рассматривая свой новый образ. Видно было, что ей он нравился. Забежали внуки.
– Ой, какая наша бабушка красивая, – закричал мальчик.
В комнатку заглянули остальные. Тоня стояла, прикрыв голову руками.
– Вот невидаль, парик. На работу носить буду, а то боялась показаться, – объяснила победно Тоня. – Дайте подлечиться только.
***
Дмирий для лечения Тони денег не жалел, хотя сам не верил в травника. Ходил с ней вместе к его дому, Тоня поднималась к целителю в квартиру, а он ждал её на скамейке. Ждал и боялся себе признаться, что Тоня угасает. Улучшения долгожданного не наступало. Она всё чаще укладывалась в постель, почти не смеялась, из рук выпадала и билась посуда. Он видел, как Тоня вздрагивала, пугалась своей неловкости, виноватыми глазами смотрела на него. В такие минуты хотелось её обнять, успокоить, но всё, что он мог, так это только уложить её в постель. Спали в разных комнатах. Получилось это само собой. Не
договаривались.
Когда наступало временное улучшение, Тоня надеялась, что всё обойдётся, что всё плохое отступит, и будет как прежде. Она вернётся на работу, Дима будет спать в её постели, а в квартире будет звучать детский смех. Смех внуков. Люди умирают, да, но Тоня не должна умереть – она ещё молода, полна жизни. Как же без неё Соня выйдет замуж, родит детей? А Тоня их не увидит? Нет, она, Тоня, будет всегда. Могу же я помечтать… Говорят, если верить в мечту, то она сбывается. Тоня закрыла глаза и увидела … море. Она часто видела море, когда думала о Диме и вспоминала про своё одиночество первого года службы Димы. Я же не была там, на море. Какое оно? И оно представлялось ей всегда в одинаковых картинках, как в сказке А.С.Пушкина о рыбаке и рыбке: то спокойное и синее-синее, простирающееся до горизонта, то бушующее и гневное, когда волна за волной захлёстывали берег. Как хорошо бы было, если мы с Димой, детьми и внуками побывали на острове Русском! Дима бы рассказал о своей службе, показал залив и море, поплавали бы на теплоходе. Неужели я этого не заслужила?
Но госпожа Судьба распорядилась иначе – Тоня покинула мир в день своего пятидесятилетия. Ровно полвека отмерили ей небеса, и ни дня более…
Народа на кладбище собралось много: коллеги Тони, коллеги Димы, родители, сын с женой Таней, Соня и ещё, ещё, кого Дима не мог вспомнить или не знал вовсе. Подруг у Тони не было. Приехали даже Миша и Лёня, одногруппники Димы и Тони. Первая седина посеребрила их головы, но бравого вида и в расцвете мужского обаяния.
Когда в могилу стали кидать горстями землю, Дима стоял в стороне со стиснутыми губами и опущенной головой, то сжимая, то разжимая пальцы рук.
– Димыч, землю надо бросить, горсть, пока не закопали, – сказал Миша. – Понимаешь?
Дима поднял голову, безжизненным взглядом обвёл собравшихся, отрицательно покачал головой. Миша взял горсть земли, разжал ладонь Димы, получился глиняный комок, и сжал ладонь изо всей силы.
– Кинь её!
– Не могу я в неё глиной кидать, понимаешь? – он разжал ладонь, комок выпал и откатился в сторону могилы.
– Я тебе чёрную принесу, подожди.
– Папа, ну что ты, как маленький? – разволновался Тима.
Анна, мать Тони, в чёрном платке и красными припухшими глазами, подошла к Мише.
– Не трогай его, Миша. Прощается он.
Настойчивости и упорства Диме занимать без надобности. Это знали все.
Поминки – в школьной столовой, где когда-то Дима с Тоней вместе работали. После обеда стали расходиться, Тима с Соней подошли к отцу.
– Пап, мы с тобой в квартире останемся сегодня. Ладно?
– Нет, мои дорогие дети. За мной приглядывать не надо. Я справлюсь, а вот Мишка с Лёнькой будут ночевать у меня. Так, други мои? – И он выжидательно посмотрел на мужчин.
– Да не вопрос, – ответил Лёня.
***
Они сидели за столом. Зеркала были завешены простынями. Соня не удержалась и всё-таки зашла к отцу, накрыла стол и незаметно вышла.
Дима разлил водку по стопкам.
– Помянем мою Тоню, мужики. – Помолчал, рассматривая её портрет с чёрной лентой напротив стола. – Хорошей женой она мне была, а детям – хорошей матерью.
Сидели до поздней ночи. Вспоминали студенческие годы. Рассказывали о себе, своей работе, о семьях. Лёня и Миша тоже работали на руководящих должностях. Директор школы и глава администрации в своём районе. Не обошлось и без обсуждения политической ситуации в стране. Апофеозом встречи оказались воспоминания о службе в морфлоте.
Лёня прикуривал сигарету, скосив глаза на Диму.
– Дим, ты хоть помнишь, когда ты первый раз закурил?
– А ты думал, что только ты помнишь? Ещё бы! Всех курящих выпускали с лодки при всплытии наверх, а меня – нет. Вот и закурил.
– А сейчас куришь? – не унимался Лёня.
– Редко, когда выпью хорошо. Дай-ка мне твою сигаретку.
– Дима, – вступил в разговор Миша, – расскажи нам
теперь про свои уши.
– А что, и у вас после службы уши опухали? – перебил друга Дима.
– У меня два года превращались в лопухи.
– У меня год эта свистопляска продолжалась, – выпалил Лёня. – А ты как?
– Тоня мне капли какие-то раздобыла, тем и спасался. А вот глаза краснеют до сих пор. В другой город ездили даже. Что-то там спаялось, уколом разрывали. Родителям не говорили, сами лечились.
– Нехорошо, конечно, петь на поминках, но застольную песню подводника, наверное, можно. Тоне бы понравилось. А, ребята, споём потихоньку? – предложил Миша.
– А ты помнишь её всю? – удивился Дима.
– Так вот, со мной она.
Он вытащил листок, вчетверо сложенный, развернул его.
– Я думаю, припев-то вы споёте, а я всё остальное. Память не отпускает.
И он тихим, но сильным голосом запел:
Сегодня в море мы выходим
Надолго, может, навсегда.
Во мрак глубин, которых много
И где опасность ждёт всегда.
– Ну, подхватывайте припев!
И хором понеслось:
Не утонуть бы нам сегодня –
Стакан грохочет о стакан.
Как подвыпивший подводник,
Бушует Тихий океан.
Миша обвёл взглядом Диму и Лёню.
– Спели же, вспомнили. И продолжил.
Лежит на грунте субмарина,
Порвав обшивку о гранит.
Давно молчит её турбина,
А море так же всё штормит.
– Ребята, – Миша налил всем по стопкам. – Погибли тогда парни. Вместе в поход нас отправляли. Лодку подняли, я узнавал, а нам повезло, что выбросило. Давайте помянем их. Нам же ничего не говорили. Всё скрывали.
Мужчины замолчали. Каждый думал о своём. Часы пробили полночь. Дмитрий встал из-за стола и стал срывать простыни с зеркал.
– Всё! Это уже другой день! Тоня любила свет, она последнее время часто смотрелась в зеркало в своём парике. Искала, наверное, приметы умирания. Он нервно ходил по комнате, не зная, куда пристроить простыни. Миша вырвал их из рук Димы и отнёс в другую комнату.
– Поём дальше.
Он будто рубил слова топором, делая остановки после каждого
Мы сутки шли в глубинах.
Давно утихли все шторма.
И лодка нас несла во мраке,
Где всех ждала вдали земля.
Пойте припев!
Не утонуть бы нам сегодня –
Стакан грохочет о стакан.
Как подвыпивший подводник,
Бушует Тихий океан.
Понизил голос и продолжил, держа листок перед собой.
Пришвартовались точно к пирсу.
Земля вся белая была,
И лишь мороз трещал над бухтой,
Да лёд кололся по ночам.
– Хватит, Мишка, – решил остановить друга Леня.
– Нет, не спою, так доскажу, чёрт вас бери!
А мы сидим и просто курим,
Над океаном смог летит.
Мы перешли такие бури,
Какие всем не перейти!
Не каждый знает,
Что оттуда, из-за привального бруса,
Встаёт бесформенное чудо
И семафорит по ночам.
Он остановился. Красный от возбуждения.
– Все! Заканчиваем припевом!
И они все вместе спели припев песни подводника.
– Прости, Дима, что сегодня.
– А кто сочинил эту пеню? – спросил Дмитрий.
– До нас ещё эта песня была, моряк какой-то. Не поэт, конечно, но от души написал. Все её пели. Ты разве не помнишь?
– Старался я не вспоминать эти три года, – задумчиво произнёс Дмитрий. – Спасибо, что приехали, в разных географических пространствах живём.
***
Будни не спрашивают, наступать им или нет. Они просто приходят.
Дмитрий вышел на работу. Дел громадьё заслоняло боль утраты, не давало уйти в депрессию, пристраститься к традиционному спасителю души – к алкоголю. Сосредоточился на новой задаче. Нужно открывать в городе новую школу-гимназию с учителями, выученными у авторов новых методик, инновационных технологий, с новым методическим оснащением. Здание почти готово, предстояло комплектовать кадры. Встречи с заврайоно участились, составляли списки лучших учителей по всем дисциплинам. На место директора нашли энергичную, инициативную, предприимчивую женщину, способную руководить большим коллективом, с опытом работы в педагогическом пространстве.
Дина Моисеевна, среднего возраста, с чёрными вьющимися волосами, пронзительным взглядом и острым умом, покоряла своей эрудицией и иронической манерой поддерживать беседу. Обладала чувством юмора и большим умением видеть в коллеге при первом знакомстве профнепригодность, хотя такой термин в то время употребляли крайне редко. Доказать эту профнепригодность практически невозможно. Критерии размытые.
Сегодня должна состояться встреча с будущим директором школы. Решили обсудить текущие вопросы по комплектации кадров. Хотелось ещё раз посмотреть на качество выполняемых работ, назначить дату открытия школы. Внутри здания шли заключительные работы, а в кабинете директора уже велся приём посетителей. Расположились за столом. Дина Моисеевна достала список учителей. Рядом положила программы обучения в начальной школе, в среднем звене и в старших классах. Работа намечалась длительная и трудная.
Во второй половине дня должны подойти специалисты из районо.
Проработали уже часа полтора. В двери постучали.
– Да, проходите, – пригласила Дина Моисеевна, держа в руках очередную программу. – Дмитрий Николаевич, я думаю, сейчас вы станете свидетелем исторического момента знакомства с новым кадром. Если хотите, послушайте.
– С удовольствием.
Двери открылись. Зашла женщина, на первый взгляд, лет сорока пяти. В элегантном синем костюме. Блондинка в очках с красивой оправой, сквозь стёкла которых – внимательный взгляд открытых голубых глаз.
– Здравствуйте, я к директору школы. – Она переводила взгляд с Дмитрия Николаевича на Дину Моисеевну.
– Это ко мне, – изрекла Дина Моисеевна. – Садитесь, голубушка. Кто вы? И зачем я вам нужна? Меня зовут Дина Моисеевна.
Женщина осторожно присела на край стула. Открыла сумочку и достала документы.
– Я учитель математики, хотела бы работать в вашей школе.
Дмитрий занят чтением программы и в разговоре не участвовал.
– Расскажите коротко о себе, а я пока посмотрю ваши документы, – предложила Дина Моисеевна.
– Я приехала из другого города, преподавала в техникуме математику, – начала свой рассказ вошедшая.
– Представьтесь, пожалуйста, – прервала её директор школы.
После первой фразы посетительницы Дмитрий поднял голову и стал её рассматривать.
– Зовут меня Алевтина Алексеевна Харитонова, – продолжила она. – Пришла устраиваться в вашу школу на работу. – Она заметила на себе внимательный взгляд Дмитрия и умолкла.
– Да вы не смущайтесь. Извините, я вас не познакомила. Это завгороно Дмитрий Николаевич. Мы как раз составляем список учителей.
Она взяла в руки список и не заметила, как лицо Алевтины Алексеевны покрылось красными пятнами, как она нервно облизнула губы и прикрыла глаза.
– Вот, нашла. Да, вакансия есть, но мне нужно задать вам несколько вопросов.
Дмитрий узнал Алю. Несомненно, это она. Конечно, изменилась, но только на первый взгляд. Если внимательно рассматривать, то можно увидеть те же глаза, прикрытые линзами очков. Те же волосы. И … голос. Тот же голос! Его ни с каким другим спутать невозможно! Такая же милая и … красивая. Нет, ещё красивее. Своего волнения старался не выдавать.
– Сколько лет преподаёте? По какой системе работали? Почему к нам, а не в среднее специальное образование? Как далеко живёте от школы? – сыпала вопросы Дина
Моисеевна.
Аля не могла сосредоточиться, будто вся жизнь в эту минуту в ней сгустилась, не позволяя видеть детали и чувствовать настоящую ситуацию.
– Да что с вами? Рассказывайте, – настойчиво предлагала Дина Моисеевна.
Аля собралась с духом и сбивчиво, останавливаясь между фразами, ответила на все вопросы.
– Алевтина Алексеевна, я посмотрела вашу трудовую книжку. Более, чем удовлетворена. В ней же одни благодарности и почётные грамоты. У меня двойственное впечатление о вас. Напишите заявление, оставьте, рассмотрим вместе с Дмитрием Николаевичем. Зайдите дня через
два, – резюмировала Дина Моисеевна.
Аля торопливо собрала свои документы, направилась к выходу.
– Дина Моисеевна, я выйду ненадолго, – произнёс Дима и встал из-за стола.
– Хорошо, я пока списки пересмотрю.
– Аля, здравствуй ещё раз, – заговорил Дмитрий первым. – Я не стал говорить, что мы знакомы, не хочу никого впускать в свою жизнь.
– Да, Дима, я это знаю ещё с того времени, когда ты меня не впустил в свою жизнь, – пояснила Аля. Она перекладывала сумочку из одной руки в другую.
– Ты же знаешь, почему. Я только жалею, что не поговорил с тобой тогда.
Он внимательно рассматривал Алю, переводил взгляд с лица на руки с сумочкой, снова на лицо, будто пытался что-то понять такое, чего Аля не говорила и, видно было, не хотела говорить. Нужных слов, которые бы помогли ему растопить холодный блеск в её глазах, не находил, вылетали дежурные фразы. Чувствовал – ей поскорее хочется уйти: вот уже делает шаг назад. Взять за руку? Не могу, она в сумку вцепилась, только голос дрожит. Поймать и притянуть взгляд, направить на себя не получалось, он у Али получался какой-то рассеянный и ускользающий.
– Дима, до свидания, передавай привет Тоне. – Она сделала паузу, посмотрела. наконец, ему в лицо. – Вы поженились?
– Тони не стало. Она умерла.
– Прости, я не знала. Прими мои соболезнования. До свидания, – почти скороговоркой произнесла Аля.
Она быстрым шагом стала спускаться по ступенькам. Сумка Али зацепилась за перила, она пыталась её вытащить из промежутка между стойками, но у неё не получалось, и она несколько раз дёрнула за ручки. Оглянулась… Дмитрий увидел, как повлажнели её глаза, сбежал со ступенек и вытащил сумку, подал. Взял Алю за руку. Она отдернула её.
Дмитрий проводил взглядом удаляющуюся фигуру Али, подошёл к окну и опустил сжатые кулаки на подоконник, всматриваясь через стекло на площадку перед школой, будто хотел ещё раз увидеть Алю и прожить эту короткую встречу. Наконец, решительным движением он открыл двери в кабинет директора.
– Дмитрий Николаевич, что вы думаете по поводу этой кандидатуры на должность учителя математики в такой элитной школе?
– Разволновалась, наверное, документы-то в порядке. Придёт к вам через два дня, поговорите ещё и решите тогда, – он старался выговаривать слова чётко и внятно.
– Хорошо, пусть будет по-вашему.
Заявление Али лежало на столе директора, он скосил глаза и выхватил зрением адрес проживания, номер телефона не успел – Дина Моисеевна убрала заявление в папку.
***
Дома Дмитрия поджидала Соня. Стол был накрыт для троих.
– Софья, ты для кого накрыла такой шикарный стол?
– Папа, я хочу познакомить тебя со своим боссом, ты же не против? – начала разговор Соня.
– А зачем? Это ты с ним работаешь, не я. Или он из босса перешёл в разряд твоего жениха? – проворчал Дима.
– Эта информация лишняя, папа, он просто хочет с тобой познакомиться.
– Когда со мной хотят познакомиться великие предприниматели, им от меня что-то нужно. Я правильно понял?
Соня не успела ответить – в двери позвонили – и поспешила открыть.
В комнату зашёл бритоголовый красавец лет сорока с букетом цветов.
– Приветствую вас, Дмитрий Николаевич. – Он отдал букет Соне и протянул руку для закрепления приветствия. Дмитрий сделал вид, что не заметил этого жеста и взял в руки вазу для цветов.
– Меня зовут Кирилл Сергеевич, мы работаем с вашей дочерью.
– Это моя дочь работает на вас, так точнее будет, – пояснил Дмитрий, разглядывая гостя.
Безукоризненный костюм, галстук, явно, заграничная рубашка. Смуглая кожа, яркие, будто нарисованные брови, с хитринкой глаза.
Он, пропустив реплику, деловито раскрыл дипломат и достал коробку конфет, баночку икры и бутылку коньяка. Неторопливо всё выложил на стол.
– Садитесь, коли пришли, Кирилл Сергеевич, – Дмитрий сделал жест в сторону стула. – С чем пришли? Не рассказывать же про способности моей дочери в переводе ваших документов на товары из-за бугра.
– О, вы осведомлены хорошо о нашей работе.
– Особо не старался выспрашивать, но это понял.
– Ну что ж, тогда объяснять придётся меньше. Давайте сначала выпьем за знакомство.
Он ловко откупорил бутылку с коньяком, разлил по
бокалам.
Когда выпили, Дмитрий продолжил разговор.
– Что вас привело ко мне, человеку образовательной структуры?
– Вот вы и сами назвали ключевое слово «образовательной».
– Вы делец, Кирилл Сергеевич. Что у нас с вами
общего?
– Можно Кирилл, не надо отчества. – Он разливал коньяк в бокалы. – Образованию хочется вашему помочь.
– Каким же образом?
– Всё меняется, Дмитрий Николаевич, и образование тоже. Внедряются новые технологии, которые требуют нового оснащения. Я говорю о компьютерах. Они нужны школам.
– Не спорю, нужны. А вы-то почему этим заинтересовались? Уж не хотите ли нам предложить свою услугу?
– Как приятно разговаривать с умным человеком. Именно.
Дмитрий знал, как правило, компьютеры производились не в России, а ввозились из Соединённых штатов Америки, Китая и Японии. Российские марки не зарекомендовали себя и стоили дороже импортных.
– А поподробнее?
– С удовольствием. Российские компы несовершенные в сравнении с импортными и дороже.
– Какова стоимость ваших, Кирилл Сергеевич?
– Наш вам обойдётся от двадцати до сорока тысяч и выше за штуку, мой – за десять – двенадцать. Мои ребята адаптируют их сами к работе в наших условиях.
– Пап, да я работаю на таком компьютере, освоила быстро, хочу в личное пользование себе даже купить, – вступила в разговор Соня.
– Софья Дмитриевна, не торопитесь, если мы договоримся с Дмитрием Николаевичем, то уж фирма выкроит вам в подарок один. Гарантирую.
– Подождите, Кирилл Сергеевич, подарки раньше времени раздавать. Разве город не может сам закупить партию?
– Сможет, но пока нащупает ваш город связи, изучит поставщиков, времени уйдёт много. Да на кого ещё попадёте, а у меня всё отлажено и проверено.
– Ваш-то какой интерес?
Интерес есть. Большие поставки приветствуются, я тоже буду с этого заказа кое-что иметь.
– Я вам ответ дам через несколько дней, Соня вам скажет о встрече. Расскажите о себе что-нибудь.
– Да особенно и нечего.
– Как давно в коммерции? Какая семья? – не отставал Дмитрий.
– В коммерции, как вы выразились, второй десяток лет. Семья… Он сделал паузу, посмотрел в сторону Сони.
– Всё у меня есть, и семья тоже.
– Женат, дети есть?
– Да, всё есть, я же сказал.
– Чем жена занимается?
– У неё своё дело. Открыла пару бутиков, – нахмурился Кирилл.
– А дети?
– Нет, детей пока не завели, в планах только.
Расставались по-хорошему.
– Вы на машине? – спросил Дмитрий, обращаясь к гостю.
– Да, внизу водитель.
– Соня, проводи гостя и возвращайся убрать со стола, – в приказном порядке сказал Дмитрий. Ему не хотелось при госте сказать, что он хочет с дочерью поговорить.
– Хорошо, папа.
Соня быстро вернулась.
– Скажи-ка, дочка, какую роль ты во всём этом исполняла сегодня?
– Посредника, папа, если хочешь.
– И не более того?
– Что ты имеешь в виду?
– Мне показалось, что не только посредник.
Соня опустила взгляд, схватила тарелки и понесла их в кухню.
– Я так и знал. Он женат, я правильный вопрос ему задал.
– Папа, ты забыл, что я взрослая девочка, хоть и незамужняя. Не надо вторгаться в мою личную жизнь.
– Вот как это теперь называется. А по-нашему называлось просто блудом.
– Папа, как ты можешь?
Соня выбежала в спальню. Вернулась.
– Если бы была жива мама…
– Она бы не одобрила тебя, – перебил её Дмитрий. – Она была таким чистым человеком.
– Она-то была, тогда почему она по ночам в подушку рыдала? От твоей чистоты, наверное, – выкрикнула Соня.
– Как ты смеешь отцу выговаривать то, чего не знаешь?– запальчиво процедил Дмитрий.
– От счастья рыдала? – выпалила Соня.
– Всё! Прекрати истерику! Разговор закончен!
***
Вот и поговорили. Конечно, у дочери с этим Кириллом отношения. Сомнения исчезли. Она совершеннолетняя. Красивая ведь, умница. Выбрала женатого. Поиграется и бросит. Куда парни смотрят? Тяжёлые думы одолели Дмитрия. Он ходил из угла в угол. Несколько раз включал телевизор, потом выключал.
А про Тоню что она сказала? Неужели знала всё? Нет, Тоня сама не могла рассказать, не такой она человек была. Да, он понимал, что своими короткими любовными связями ранил Тоню, но никогда никого из женщин случайных не любил. Тоня это чувствовала и прощала. Он представил её лицо, улыбчивое и счастливое. Трудолюбивая, позитивная, всегда старалась угодить. Он не мог припомнить, чтобы у Тони на столе не оказалось обеда или ужина. Завтраки ранние, на работу надо успеть. Но Дмитрий приходил из ванной уже к накрытому столу. Когда она всё успевала? Как ей удавалось? Она же тоже работала! А продукты когда покупала? Он не занимался этим совсем. Значит, одна Тоня? Ни разу не пожаловалась на трудности.
Таяла в его руках. Даже скупые ласки воспринимала, как дорогой подарок. Он закрыл лицо руками. Любовь к дочери спрятана глубоко в сердце, а наружу вырвались грубость и бездушие.
Он подошёл к зеркалу, прикрыл глаза. Когда открыл, показалось, что на него смотрит тот Дима, студент – первокурсник, которого вот-вот заберут в армию. Молодой, голубоглазый, улыбчивый блондин.
– Ну что, молодо-зелено, смотришь с укоризной? Не узнаёшь? Где тебе признать меня такого? Всем хочу угодить, жизнь облегчить, но никто не видит моих стараний. Норовят по-своему всё сделать. А мой жизненный опыт к чёрту?
– А зачем угождать-то? – услышал Дмитрий голос из зеркала, сделал шаг назад и присмотрелся. В зеркале показался молодой юноша с белокурыми волосами.
– Как зачем? – ответил и снова присмотрелся. – Чтобы всем хорошо было.
– А в восемнадцать лет ты тоже угождал?– юноша из зеркала и не думал молчать.
– Не было у меня ни дочери, ни сына, ни жены, значит, и надобности не было.
– Умный какой! – юноша покачал головой, как бы осуждая Дмитрия.– Родители имелись, друзья, подружки. Ты же не вмешивался в их жизнь, не учил уму-разуму.
– Ну ты сказанул, я же молодой был, – засмеялся Дмитрий.
– Молодой-то молодой, но ума хватало никого не учить жить по-своему.
– А ты посоветуй, как им жить по-своему и чтобы горько не было от такой жизни? А? – Дима стукнул кулаком по зеркалу. Юноша исчез.
***
Дни бежали. Беды тоже. Умерла Анна, за ней ушёл её муж, Анатолий. Казалось, похороны не кончатся никогда. И никогда не наступит спокойствие и безмятежность. Дмитрий звал своих родителей переехать в город, к нему. Они наотрез отказались покинуть родное гнездо.
Дмитрий ушёл в работу. Встретился с главой администрации города, решили вопрос о закупке компьютеров для школ, СПО и высшей школы образования. Конечно, все учебные заведения города обеспечить невозможно компьютерами, но начало положено. Кирилл оказался расторопным и оборотистым предпринимателем, и вскоре в школе-гимназии организовали компьютерный класс. Открытие школы намечалось на первое сентября.
Дмитрий подъехал к школе за пятнадцать минут до начала торжественной линейки. Вся площадка около школы занята детьми, учителями, родителями. Ученики нарядные, с букетами цветов выстраивались со своими классными руководителями. Из динамика бодро звучали песни о школе. На крыльце школы стояла Дина Моисеевна, организаторы праздника, заврайоно, депутаты.
– Дмитрий Николаевич, вы вовремя, – поприветствовала его директор школы.
Сказано много торжественных и тёплых слов. Предоставили слово и ему.
– Вот и наступил момент открытия новой школы в вашем районе. Новой не только потому, что её только что построили, а потому, что в ней ученики будут учиться по-новому. У учителей этой школы достаточно знаний и умений, чтобы выпускники школы стали людьми самодостаточными и адаптированными к изменениям в нашей стране, смогли бы самостоятельно принимать решения и приносить пользу своему обществу, своей стране. Пусть ваша учёба будет интересной и увлекательной! Пусть запомнится всем эта торжественная линейка, которая совпала с днём открытия этой школы! Успехов вам и отличных оценок!
Дмитрий Николаевич закончил выступление, отошёл от микрофона. Вышла Дина Моисеевна. А он глазами искал Алю. Неужели её не приняли?
И только когда организованно стали пропускать детей в школу во главе с классными руководителями, он увидел, как Аля поднимается с детьми своего класса на крыльцо школы. Дмитрий порадовался за неё.
Жизнь у него сейчас проста и сложна одновременно. Проста: дом – работа – дом. Сложна: его давило одиночество. Дочь перестала заходить домой, родители отказались переезжать. Вечерами он, как зверь в клетке, бродил по комнатам, ел одни бутерброды, телевизор не включал – ворошил газеты.