Сюжет является художественным вымыслом, любые совпадения случайны.
Глава 4
– У тебя всё в порядке? – муж обеспокоенно приложил ладонь к её лбу. – Мне кажется, у тебя температура. Я принесу градусник.
Маргот послушно взяла термометр и даже выпила аспирин, когда цифры показали 37, 3.
– Мне нужно поработать, – сказала она, уходя в кабинет и плотно закрывая за собой дверь.
Приготовив лист бумаги и ручку, надолго задумалась. Сегодня они не рассказали друг другу о себе, но ведь так нельзя. Вальтер должен знать про неё если не всё, то самое главное. Главное – что она ждала и искала его. Что её замужество случилось лишь тогда, когда не осталось надежды. И ещё он должен знать, что рядом с ней очень хороший человек, который любит её всей душой…
*
В аэропорту Маргот вручила Вальтеру, как руководителю делегации, подарочный пакет.
– Здесь памятные сувениры, – улыбнулась она, и только бледность и тени под глазами выдали бы её волнение, если бы кто-то, кроме Вальтера, обратил на них внимание.
– А это лично от меня лично вам с благодарностью за помощь. Нашей переводчице и рта не пришлось раскрыть, – к Маргот перекочевал похожий пакет. Внутри – симпатичная матрёшка.
– Надеюсь, мы скоро увидимся на переговорах в Свердловске в конце октября, – произнёс он, пожимая протянутую для прощания руку. Прикосновение его горячей ладони мгновенно согрело её ледяные от переживаний пальцы, опять погрузило в прошлое…
*
– Валь-енька… – Вальтер склонился над её лицом, губами собрал выкатившиеся из уголков глаз слезинки. – Ich werde dich finden. Nach dem Krieg. Bleib leben… Ich flehe dich an – bleib leben! (Я найду тебя. После войны. Только живи… Умоляю тебя – только живи!)
Она молчала. Гладила его по лицу, сдерживала рыдания. Потом, натянув одеяло до самых глаз, чтобы сразу вытирать слёзы, смотрела, как он одевается.
– Du auch (Ты тоже). – прошептала, не в силах вымолвить больше. Каждая клеточка её тела ещё хранила его тяжесть, его запах, ласковость его рук… Ей бы хотелось сохранить и короткий миг боли, но Вальтер был так бережно нежен, что не дал ей такой возможности, оставив воспоминаниям только последующую страсть.
*
Дома, закрывшись в кабинете, Маргот достала расписную деревянную фигурку и открыла её. Сердце не обмануло – внутри первой матрёшки-вкладыше лежало письмо, написанное по-немецки. Наверное, Вальтеру, несмотря на блестящее владение русским, всё-таки легче давалось говорить о сокровенном на родном языке… По-русски было лишь обращение.
«Валенька, Валюшка… – слёзы тут же затуманили глаза, горло сдавил спазм, и Маргот пришлось несколько минут уговаривать себя продолжить чтение. – Теперь я окончательно счастлив. Теперь я знаю, что ты выполнила мою просьбу – ты выжила… Прости, что я не выполнил своё обещание – найти тебя… Мне нет оправданий. Я не должен был сдаваться и прекращать поиски. Я должен был предположить, что ты могла оказаться на территории Западной Германии, а я всего лишь писал обращения в разные инстанции, пока не потерял надежду… Я не имел права её терять… Но прошлого не вернуть. Спасибо Судьбе за то, что позволила мне увидеть тебя, снова услышать твой милый голос, обнять и поцеловать… Какое невероятное везение, что мы не разминулись в пространстве… Мы не можем быть вместе, но и потерять друг друга снова – тоже не можем. Ведь так? Я ещё должен узнать о тебе всё-всё. О себе расскажу сейчас, чтобы при нашей следующей встрече не тратить на это время…» – Маргот проглатывала слово за словом, строчку за строчкой, пытаясь за скупым изложением фактов биографии увидеть и почувствовать всё пережитое и передуманное Вальтером. Наверное, в это же самое время он читал в самолёте её письмо. Во всяком случае, в груди поселилось странное ощущение – словно бы там билось два сердца, им было тесно, и они жались друг к другу, будто испуганные котята в коробке, когда впереди неизвестность, но уже понятно, что прежнего спокойного тепла и уюта не будет…
*
– Вальтер, с вами всё хорошо? – голос коллеги вырвал его из задумчивости.
– Да-да, всё в порядке. Так… воспоминания. Я ведь родился и вырос в Мюнхене.
– Так вот где вы провели вчерашний день, бродили по знакомым местам?
Вальтер до встречи с Валентиной действительно гулял по городу. От прежнего Мюнхена почти ничего не осталось, хотя многие здания и были отреставрированы в соответствии со своим довоенным обликом.
Читая письмо, он представлял её – бредущую по развалинам, похоронившую в своей душе уже стольких близких людей… Потерявшую надежду на их встречу… Тогда, после внезапной и такой сумасшедшей близости, она спросила его, смущаясь от своей неопытности, не может ли случиться, что она забеременеет… И когда ответил отрицательно (он действительно был осторожен, не имел права подвергнуть её такому испытанию), увидел в её глазах разочарование. Глупышка… Его ненаглядная глупышка… Она мечтала иметь от него ребёнка. Если бы не война… Сколько раз за последние дни он с горечью произносил это риторическое «если бы не война»…
Жена встретила словами:
– Как благотворно сказалась на тебе поездка в родные пенаты! Ты прямо помолодел лет на -дцать!
Вечером в ванной он долго разглядывал себя в зеркале. Помолодел… Если бы. Опять это «если бы»… А впрочем… пустое. Время не повернуть вспять. Надо радоваться тому, что имеешь. Радоваться каждому дню… Она жива. Это главное. Она помнит его. Они скоро снова увидятся.
*
– Ты вся какая-то встрёпанная после тех ваших переговоров. На тебя так подействовала встреча с соотечественниками? – Роберт аккуратно вынул нож из её руки. – Давай я сам, а то опять порежешься. – Он продолжил вместо Маргот шинковать капусту. Потом отложил нож в сторону. – Что, если нам поужинать сегодня в ресторане?
Они не спеша шли по вечерним улицам, пропуская одно заведение за другим. Роберт искоса поглядывал на жену, она словно забыла, зачем и куда они идут…
– Послушай… Я никогда не спрашивал тебя, почему ты ни разу не съездила к себе на родину? Как турист или по работе… Неужели совсем не хочется?
– Не хотелось… Я ведь нигде дальше своей Вязьмы не бывала. А там слишком тяжёлые воспоминания, да и город практически новый, которого я не знаю… Впрочем, поехать мне придётся. Через неделю переговоры продолжатся уже на их территории, мне нужно будет лететь в Свердловск.
– И ты только сейчас об этом говоришь? Ты из-за этого стала такой рассеянной?
– Рассеянной?
– Ну конечно, посмотри на свои руки.
Маргот поднесла ладони к лицу. Два пальца были заклеены пластырем, она дважды порезалась во время приготовления обеда.
– А скольких тарелок и стаканов мы лишились? – Роберт ласково приобнял её за плечи. – Если ты так волнуешься, то откажись от поездки. В конце концов, у русской стороны есть своя переводчица.
– Да нет… Ты прав. Мне давно пора было съездить… Так что будем считать, что это Судьба.
Продолжение:http://proza.ru/2023/12/25/274