Автобиографическая повесть в 3 частях.
Вторая часть. Пришла школьная пора.
Жизнь, это не игра.
Наталья Платоновна была рада, что у нее получилось уговорить внучку от телевизора, пусть лучше спать пораньше ляжет, да ума наберется, скоро в школу уже, нечего голову ерундой засорять.
- Ты, Галя, лучше к школе готовься, грамотная будешь, так на счетах щелкать станешь, как не выучишься, будешь мешки таскать, а то коров доить!
- Нет, бабушка, я выучусь, учительницей буду, школьников буду учить читать, писать! На счетах щелкать скучно очень! - поделилась внучка самым сокровенным с бабушкой, изобразив учительницу у доски, за чтением книги, точь - в - точь, как Люба показывала.
- Ну и артистка ты у меня, прямо народная!
- Народная, не народная, а петь тоже буду! Ты что думаешь, в школе петь времени не будет?
- Будет, будет, напоешься и наревешься, расти только побыстрее! - Наталья уже представила Гальку в школе, с таким то характером, а он ведь не изменится, с годами еще настырнее будет, - там, в школе то этой, поесть, бывает, учителю некогда, все бегом, да в пробегутки!
- Бабушка, а ты что, уже забыла, про деда Лаврентия мне рассказывать?
- Да не забыла я, все помню, он, родимый, всегда со мной, рядышком ходит, поддерживает, подсказывет!
- А я почему деда не вижу, если он с тобой рядом ходит?
- Так в мыслях же это, Галя, в моих мыслях!
- В мыслях? Что такое мысли?
- Вот ты думаешь, как к Жоре в Киров ехать, или как убежать на горку кататься, -
это и есть мысли. Так и я думаю, Лаврентий бы это сказал, это сделал, он же умный шибко был и грамотный!
Наталья никогда не забудет тот год, как кулачили. Лаврентия в Сибирь отправили, а ее с ребятами малыми оставили в старом доме. Пожалели значит, да и бабы отстояли, куда с таким выводком то, мал мала, меньше, восемь ребенков, девятый вот - вот родится. Наталью в Малом Пунгино любили все, добрая она была, простая, а вот Лаврентия недолюбливали, не так, чтобы сильно, но все же завидовали этому суровому мужику. Как то раз привез он с Йошкар - Олы мануфактуры, тюков пять, мясо продал хорошо, да и сало быстро разошлось. Нашей, говорит, Натальюшка, ребятишкам одежи, а остатки прибери, незнамо, что потом будет. Наталья нашила девчонкам всем платья красивые, парнишкам рубахи, себе платье, Лаврентию рубаху, а ткани то почти и не убыло. Вот и раздала она бабам отрезками, кому на платье, кому на рубаху, Степанида заплакала даже от радости:
- Век за тебя, дорогая подружка, молиться буду, такой подарок на Пасху ты удружила.
Вот в праздник то и вышли все деревенские в новых платьях, да рубахах на улицу. Понял Лаврентий, в чем дело. Это значит, он, хозяин, в поте лица работает, а глупая баба все народу раздает! Аккурат это было в мае, последняя Пасха, перед раскулачиванием, в 1932 году, значит. Ох и взялся он за Наталью, пальцем никогда не трогивал, а тут избил ее сильно! Что бы баба умной была. Не обиделась Наталья на кормильца своего, за дело попало! В другие разы помаленьку людям раздавать стала, незаметно чтобы. Видимо, этот случай то ее от Сибири и спас, бабы заголосили все, Наталью в Сибирь не пустим, хилая она, на сносях еще, не дойдет. А Степанида молодая больно красивая была, как упала перед главным то представителем, да как начала ему ноги целовать, так он и смирился уже, написал в своей бумаге, оставить мать и детей, по виду состояния здоровья. С тех пор и стали дружить Наталья со Степанидой, как не разлей вода. Так и Наталья то Степаниду сколько разов выручала потом! Вот, Галя, я почему и говорю тебе, не трожь Степаниду никогда, она, горемышная, нас от Сибири спасла, кто знает, выжили, не выжили мы там, Катьке девять месяцев было, здесь она хоть с больной ноженькой, да живая. Не все тогда до места то живыми дошли, многие по дороге померли! Тяжело на новом месте приживались, лес корчевали, пока дома построили, в землянках жили. А зимы там суровые, холоднющие.
Это уже потом разжились они, сметану бочками на рынок возили. Травы сколь хошь, коровы ешьте, гуляйте, не привязывали, говорит, никогда коров, они самостоятельно гуляли, всем стадом, без пастуха, там, в Сибири то, на 100 километров одна деревня была. Места много, а народу нет. Лаврентий то потом из Сибири много чего высылал, платки, одежу ребенкам разную, угадывал всегда, как напишет, тому и все подойдет. Его потом в Комсомольск - на - Амуре перевели, на военный завод, разряд присвоили, так и во время войны бронь дали, не воевал он на фронте, с Комсомольска - на - Амуре в Пермь перевели, на другой военный завод. Домой то он уж только после войны вернулся. Живой, да больной, здоровье на вредном производстве оставил. Девять годов только после войны и пожил, в 1954 году помер. Жизнь, Галя, это не игра. Жить надо думаючи, тогда у тебя всегда все хорошо будет. Жить можно везде, только работать надо, под лежачий камень вода сама не подойдет, подвинуть камень то тот надо. Наталья увлеклась своими рассказами, а Галька то уж спит давно, вот как на горке за день умаялась. Не знай, как ребенок жить будет, без отца растет, ремня не видала, все норовит по вольному жить. Катька тоже вольная стала, родит, с двумя, одна, ладно еще государство пять рублей в месяц платит за ребенка.
Шум под окошком отвлек Наталью от размышлений, девки к Катерине пришли, вечерами собираются иногда у Кати, вяжут, мода на чулки пошла ажурные, черные. У Катьки они хорошо получаются, вот и других обучает своему мастерству. Катерина услыхала, подружки пришли, быстро прибежала домой. Сели, вяжут, у кого получается, у кого не получаетя, это ведь не на пялах, все крючком надо вывязать, форму ноги, где убавить, где прибавить вовремя. У Катерины на всех терпения хватает, всем показывает, где не правильно связано, распустит.
- Хорошая у меня девка растет, - думает Наталья, только несчастная, - да и что уж больно несчастная то, руки ноги есть, голова на плечах, хоть не больно путевая, да люди Катьку уважают, на работе ценят. Галька какая умная растет, вся в деда Лаврентия пошла, того гляди читать начнет, песни уже поет, разные всякие. Слава Господу за все, грех Бога гневить, живы все, здоровы и на том спасибо. Дал Бог ребенка, даст и на ребенка. Так Наталья Платоновна постепенно смирялась и со своей судьбой и с цивилизацией. Чего от народу ждать, если уже чулки дырявые носить начали. Ох, знала бы бабушка моя, что дальше то будет, когда штаны потом дырявые начнут носить, может и поменьше своих взрослых детей в строгости то держала.
Продолжение ждите...
Фото Клавдии Тарасовой. МЫ ЖИВЕМ В МАРИЙ ЭЛ.