Миссис Маргарет Бланш была неисправимой оптимисткой. Она свято верила в существование Бога и в то, что если он, добрая душа, даёт испытание, то даст и выход из него. Ну или силы на то, чтобы сделать этот выход самой. Главное - верить, что в конце концов, всё будет хорошо или очень хорошо. Даже когда жизнь не даёт причин для веры. Сталкиваясь с невзгодами, какими бы тяжёлыми они ни были, миссис Бланш всё равно видела мир в солнечном свете и была похожа на человека, который неторопливо плывёт по спокойной глади озера на лодочке, тихонько касаясь веслом воды.
Она гордилась экономным ведением хозяйства, достойно сносила зло, умела забывать, радоваться добру, любить хороших людей и избегать дурных. И была доброй и теплой, как печка.
Жила миссис Бланш в красивом уютном домике, утопающем в душистых зарослях розовой глицинии. Из больших окон, вечно раскрытых нараспашку, открывался вид на деревушку - живописную, как открытка, написанная рукой Всевышнего, а из комнат не выветривался нежный цветочный аромат.
После утренней чашечки какао с румяным тостом миссис Маргарет Бланш облачалась в нарядное платье из мягкого штапеля с вышитым воротничком, надевала удобные туфли без каблука и, прихватив изящную, но при этом довольно вместительную соломенную корзинку, отправлялась на деревенский рынок. Мимо церквушки с цветными витражными стёклами, жизнерадостно блестевшими на солнце, которую она заботливо посещала по воскресеньям и в Рождество; мимо ряда древних магазинчиков, кофейни и домов, неся и раздавая свои новости взамен чужих. На рынке покупала ореховую пасту, кунжутное масло, соевые бобы и красный перец. Зачерпывала из прозрачных банок специальной ложкой пряности и специи для супа и соусов и ссыпала их в маленькие бумажные кулёчки, свёрнутые ею лично из половинок тетрадных листов и предусмотрительно подписанные: "т-ян", "м.орех", "кор-р".
Иногда на обратном пути она позволяла себе зайти в аптеку и постоять у витрины с кубиками мыла ручной работы, терзаемая желанием купить их все. Миндальное, лавандовое, лимонное - они притягивали ее своим божественным благоуханием, словно медонос пчелу, но в то же время отпугивали своей ценой. Стоимость любимого мыла решительно и бесповоротно теряла свою значимость лишь в минуты огорчения Маргарет, когда она без всяких мук совести покупала очередной заветный кубик, чтобы утешить себя. Это было всё равно, что исцеляться от душевных ран, смакуя любимую еду. Ибо ничто так не возвращает нам душевный покой и не проникает прямо в сердце, как приятный запах. Вдох любимого аромата - это момент счастья, к которому мы все всегда стремимся, так можно ли упрекнуть в этом миссис Бланш? Тем более, что огорчения посещали её крайне редко и в интервале между ними она успевала измылить прежний душистый кубик.
Днём воздух, прогретый солнцем, становился прозрачным и сладким и пах, как жасминовый чай, который миссис Бланш заваривала в своём стеклянном чайничке после трёх пополудни. Поздний полдень она считала идеальным временем для того, чтобы отдохнуть от работы в саду в нежной прохладе уютного домика и подкрепить свои силы парой чашечек горячего напитка с кусочком вишнёвого пирога, испеченного по одному из рецептов, вписанных каллиграфическим почерком в старинную книжечку с коленкоровой обложкой ещё прабабушкой, ныне покоящейся на старом деревенском кладбище. Указанные в рецептах фунты, пригоршни и штофы миссис Бланш с лёгкостью переводила в граммы, ложки и стаканы и время от времени готовила то перловую кашу с грибами и лесным орехом, то пудинг из ржаного хлеба со сметаной, а то изумительный картофельный пирог с сыром, заменяя рекомендованный овечий современным Пармезаном.
На последних страничках книжечки, в разделе "Сладкое", можно было найти подробные инструкции варки варений и джемов, но миссис Бланш считала себя в этой стихии и без того непревзойденной мастерицей и обычно туда не заглядывала. У неё есть медный тазик, деревянная ложка, немного пряностей, сахар и собственный фруктовый сад - это всё, что нужно для того, чтобы сварить изумительное лакомство. Даже если твой сад - это всего лишь три дерева, крошечный малинник и кустик чёрной смородины.
После чая Маргарет ждали различные дела и хлопоты внутри домика. Миссис Бланш любила их за то, что, заняв руки утюгом, мытьём посуды или протиранием пыли можно было послушать научно-познавательную передачу об устройстве Вселенной, советы садоводам или спеть на пару с любимой Бардо: Bonnie and Clude, Bonnie and Clude...
Уже вечером, переодевшись, наконец, в старомодное, но любимое клетчатое платье, миссис Бланш выходила во двор, чтобы удостовериться, что в окружающем мире всё так, как должно быть. Ничто и никто не требует спасения, ремонта, мудрого совета. Воздух парной и тёплый, на верёвке развеваются выстиранные простыни и покрывала, пахнет флоксами и яблочными пирогами, лают собаки, небо усыпано звёздами, луна на месте, в домах светятся окна.
Наставало время отправляться в спальню - место, где можно спокойно расслабиться и погрузиться в сладостное забытье, выбрав книгу по вкусу.
В шкафу из красного дерева стояло множество книг, с помощью которых миссис Бланш могла вдохновиться и с лёгкостью оказаться в любой точке мира: её воображение взлетало не ведая границ. Мысленно, следуя повествованию, она пролетала над крышами домов, над снежными вершинами гор и зелёными долинами, присаживалась на ветку дерева, чтобы поболтать с птицами. Запросто оказывалась в незнакомом городе и, оставаясь невидимой для окружающих, парила над улочками, где пахло кофе и горячим хлебом, крикливые торговцы предлагали купить виноград и вино из бочек, возле колбасной лавки ошивались стаи котов, а старушки сушили на балконах бельё и поливали цветы.
Миссис Бланш замечала детали, запоминала моменты. А потом возвращалась домой, чтобы спустя время вспоминать увиденную красоту, которую писатель оставил на бумаге в виде букв.
Мы были с ней соседями. Дружили, общались, вместе ходили по воскресеньям в церковь. Если миссис Бланш была человеком, неторопливо плывущим в лодочке по спокойной глади озера, то я сидела в каноэ, скользящем по бурной реке с порогами, а гостеприимный домик Маргарет служил для меня тихой гаванью. Она, как никто другой, умела согреть своим душевным теплом, вселить мужество и терпение, чтобы пережить неприятности. И, как никто другой, любила Рождество и строго соблюдала единственный пост. Однажды, за неделю до праздника, Маргарет простудилась, и я стала убеждать её попить горячего молока с мёдом для скорейшего выздоровления.
- Ишь чего удумала, - искренне возмутилась она, - до Рождества рукой подать, не помру!
Моя милая, неунывающая миссис Бланш слегла на 94-м году жизни. Почти каждый день я навещала её в больнице. Иногда приходила, а она тихо лежала, прикрыв глаза и мягко, чуть заметно улыбалась. Тогда я садилась рядом и ждала, когда Маргарет проснётся. На прикроватной тумбочке лежало старинное Евангелие, - иногда она просила его почитать, и сидел такой же старый плюшевый медвежонок, набитый опилками.
- Ты спала и я не хотела тебя будить, - говорила я, когда она открывала глаза.
- О, я вовсе не спала, дорогая. Я витала в облаках с ангелами.
Миссис Бланш таяла не по дням, а по часам. Но даже в самом конце, когда болезнь выжала из неё все жизненные соки, её глаза сияли мягким светом любви...
... На Рождество, после освежающих морозов вдруг оттеплило, и густой туман пушистым пледом укрыл деревню, приглушил звуки, спрятал от посторонних глаз домишки. А внутри, почти в каждом, горят свечи, пахнет хвоей и имбирными кексами, переливаются разноцветные огоньки гирлянд, тихонько покачиваются игрушки на зелёных лапках. Заоконная темь прибавляет уюта и тепла...
В моём доме тоже тепло и уютно. На стенах и потолке колышутся отсветы от мишуры, словно в водах озера шевелятся водоросли. Старая настольная лампа, чайный столик, мягкое кресло. Утопаю в нём, поджав ноги, и читаю. Рядом в проигрывателе поскрипывает и похрипывает Луи Армстронг, кот улыбается во сне, вздыхая по чему-то невидимому, и кружка с горячим чаем. Толстая коричневая кружка с той маленькой щербинкой, без которой, я уверена, мне будет чего-то не хватать. Читаю старое Евангелие, пытаясь оживить выцветшие строчки, но у меня ничего не получается. Что-то отвлекает и не даёт сосредоточиться. Поднимаю глаза и встречаюсь с по-человечески задумчивыми и грустными глазами медведя, одиноко сидящего на книжной полке. Тянусь, достаю, целую в ароматную плюшевую макушку и несу под ёлочку. Там хорошо: игрушки, лампочки, дед Мороз. Не так одино. Потом ухожу спать.
Впервые за полгода мне снится миссис Бланш. На ней белоснежный передник, кружевной чепчик, на носу очки. На пальчике правой руки поблескивает золотистый напёрсток. Маргарет аккуратно штопает прорехи на ангельских крылышках и пришивает новые пёрышки взамен утерянных, удобно устроившись за хорошеньким столиком. На нём всё, что нужно для рукоделия: катушки с нитками, игольницы, ножницы, лоскутки и мешочек с пушистыми перьями. На полу коврик, на подоконнике горшки с бегониями, на полочке книги. И знакомый запах лавандового мыла.
- С Рождеством, моя милая, - приветливо улыбаясь, говорит миссис Бланш.
- И тебя, дорогая, с Рождеством! Я так скучаю! - произношу я и просыпаюсь.
За окном уже светает. Ночью чуть подморозило. Первые лучи восходящего солнца золотят тающую кисею тумана и одинокое белоснежное пёрышко, лежащее на подоконнике...