Позвонила Джен:
– План такой, Лена. Завтра с утра едем на своих машинах в Нью-Йорк. Группируемся – конечно, вы со мной. Сначала на утреннее представление в цирк. Потом – ресторан. После ресторана все едут в Лорину Нью-Йоркскую квартиру, а ты с Джоан и девочками – за покупками. Лора любит закупать им одежду именно в Рождество, раз в год, оптом. Джоан всё это умеет делать, но Лора почему-то хочет, чтобы и ты поехала. После магазинов вы вчетвером тоже приезжаете в квартиру. Деталей мелких не знаю, это сюрприз, так Лора сказала.
О боже, сколько же можно ребёнку одежды иметь, подумала я с тоской. В то, что было в доме, валяющееся и засунутое кое-как в шкафы, можно одеть десять детей с ног до головы.
С Джоан у меня не сложилось никаких душевных отношений, и мы обе это понимали. Она относилась ко мне свысока, а я это ненавижу. Тем более, когда у человека нет вообще никаких оснований. Я справлялась с собой, вида не показывала, была тактично-приветлива, но она чувствовала мою прохладность.
С утра, одевшись красиво, сели в машину Джен, заехавшую за нами, – с двумя её мальчиками на заднем сиденье.
– Поедем недолго, – сказала Джен. – В Сити будем пересаживаться в лимузины.
– В лимузины? – в один голос с мальчиками спросили мы. – В какие ещё лимузины?..
Два настоящих белых лимузина ждали нас на стоянке при въезде в город. Водители этих лимузинов были специальным образом одеты (пафосно, в чёрно-белое).
– Пересаживайтесь все, – сказала Лора, выходя из своей машины и закуривая. – Упаковывайтесь.
– Что за фигня? – тихо сказал мне Вова. – Нешто ей и правда нужна вся эта показуха?
Длинные машины еле-еле пробивались на дорогах Нью-Йорка. Первая остановка – цирк.
Цирк оказался совсем маленьким. Прямо в два раза меньше, чем мы привыкли. Я цирк всю жизнь терпеть не могу, по разным причинам, но деваться было некуда, делала вид, что мне интересно.
Лора распорядилась, и Джен купила всем по ведру попкорна – для нас это был первый опыт попкорна, и мне вообще не понравилось. Было странно, что все с таким удовольствием его поглощают.
– Хватит тебе уже ныть, – сказал Вова. – Всё ей не так… Мы ж развлекаемся.
Выступали жонглёры, очень долго, начиная с трёх шариков и кончая, скажем, семью – народ реагировал бурно и восторженно. Потом были клоуны (в лучших традициях, типа тортом в лицо и резиновой палкой по голове). Потом вышли гимнасты, прыгали сальто, бросали друг друга высоко. То ли потому, что было неинтересно, то ли потому, что я ужас как волновалась из-за предстоящего шопинга, но уж очень этот цирк был мне в тягость. Вова тоже ёрзал в своём костюме с галстуком. Дети, и Лорины, и Джен, были счастливы, хлопали, попкорн лопали. Лора мучилась, на часы поглядывая. А Джоан и Патина поглядывали на Лору. Ничего нового.
Следующая остановка – ресторан. Нам сдвинули столы, полресторана мы заняли.
– Заказывайте что захотите, не стесняйтесь, – сказала Лора.
Мы с Вовой заказали стейки. Мы в магазине не могли покупать себе ни мясо, ни рыбу – слишком дорого для нас, позволяли себе только курицу и индейку. Поэтому не постеснялись и заказали стейки средней прожарки – хоть мяса поедим. Было очень вкусно, но картину портило очевидное, откровенное Лорино равнодушие ко всему происходящему.
Я не успела доесть, как ко мне подошли – пройдём с нами, мэм, пожалуйста. Оглянулась – Лора улыбается: удачи, говорит губами беззвучно. Увели в подсобку, надели на меня красную мантию с блёстками и корону из картона. В руки дали четыре коробки с конфетами – нужно детей ваших поздравить с Рождеством. Вывели к микрофону. Чтоб тебя, подумала я. Поздравила, подарила.
– Лина, Гладимор, я совсем забыла, что вы русские. Может, вы хотите водки? – Лора точно ёрничала. Вот зачем ей это? Ведь может быть хорошей…
Вова явно, не стесняясь, крякнул – вот ведь натура какая у бабы!
– Лора, – сказал, – водки не надо, спасибо. А вот сигареты у меня кончились. Можно здесь купить пачку Мальборо? Я заплачу.
– Сегодня я за всё плачу, – поставила его на место Лора. – Но сигареты в ресторане покупать дорого даже для меня. Я куплю тебе пачку в автомате, когда выйдем.
Лимузины, цирк на пятнадцать человек, ресторан на столько же… А сигареты купить дорого. На пятьдесят центов дороже, чем в автомате. Вот иногда она просто дура какая-то, сказал Вова по-русски, как её понимать прикажете?
После ресторана нас с Джоан и девочками посадили в такси и отправили в магазин Нью-Йоркер. Джоан показала, на какую кассу я должна носить всё, что выберет Линди, а сама она будет выбирать с Лайзой и туда же носить.
– Пусть берёт всё, что захочет, – тихо сказала мне Джоан. – Не вмешивайся. Три четверти того, что мы в Рождество покупаем, потом идёт в Армию Спасения, не ношенное, ни разу не надёванное, это чтоб ты знала. Если будешь спорить с ней, мы никогда отсюда не уйдём.
– Мы можем купить швейную машинку? – спросила у Джоан Линди. – Мне больше ничего не надо.
– Здесь только одежда, малышка, – ответила Джоан. – Ты же знаешь. Пожалуйста, выбери себе красивое платье и туфли для начала. Ну, и всё остальное. Как всегда.
– Ненавижу я это всё, – сказала мне Линди на ухо. – Ты меня понимаешь?
Линди брала всё, что ей или заведомо было мало, или не нравилось – всё подряд, будто назло. Я, не смотря на совет Джоан, увещевала – перестань, говорила, это глупо с твоей стороны брать трое брюк одного фасона разных цветов, они ж на тебе не сходятся... Смотри, какие платья рождественские, ты какого цвета хочешь? Чёрного, сказала Линди. Вся в мать.
Отвлекла её, только вспомнив про Дэна (Линди его любила) – поможешь мне ему подарок выбрать?
Решили купить джемпер в полоску, тёплый. Пообещала ей, что обязательно расскажу Дэну, как мы с ней вдвоём выбирали. Я расплатилась на другой кассе, и Линди, наконец, чему-то по-настоящему обрадовалась.
Забегая вперёд – когда мы Дэну этот красиво упакованный джемпер подарили, мне показалось, что он был разочарован (Вове, впрочем, так не показалось). Нам он подарил гипсовую собачку, похожую на Сэйдж, только в рождественском колпачке. Может, тоже хотел от нас получить что-то для души, непрактичное?
Загрузив десяток пакетов в такси, отправились дальше. Меня отпустило – самое страшное позади. Лайза и Линди сидели по обе стороны от меня на заднем сиденье, молча разглядывая в окна всё что мы проезжали. Нью-Йорк перед Рождеством – это, конечно, нечто грандиозное.
Апартаменты Лоры были ровно такими, как я себе и представляла апартаменты миллионерши (безотносительно Лоры). Пошла искать Вову по многочисленным комнатам – всё выглядело как дорогущий отель. Увидела по дороге ванную комнату – нужно зайти. Можно я зайду? Джен увидела моё лицо и засмеялась – всё хорошо, Лена, куда хочешь заходи. Вышла потрясённая чистотой, пространством и блеском.
– Чистенько здесь, – сказала я Джен.
– Лора здесь никогда не живёт, только по делам заезжает иногда, вот и чистенько. Располагайся где тебе понравится, шампанским угощают.
Появилась Лора, неся в руках два бокала, протянула нам с Джен. Я удивилась – гостеприимная какая, просто молодец.
– Мне не надо, Лора, – спокойно отказалась Джен. – Спасибо.
Лора всунула мне второй бокал: – Передай Гладимору. Получайте удовольствие. Увидимся…
– Грустная она какая-то… А ты не хочешь, Джен? Шампанского?
– Мне нельзя. Индейцам лучше даже не пробовать спиртное, генетические особенности не позволяют. Очень многие спиваются. Я семь лет объясняю это Лоре, но она забывает.
Люди с фермы расположились в трёх комнатах, болтали весело – я увидела Вову в обществе Лизы, Расса и детей. Вова что-то рассказывал, все смеялись.
Вернулась к одиноко сидящей поодаль Джен. Рассказала про шопинг и швейную машинку. Джен печально кивнула – каждый год одно и то же. Нужно заказать эту швейную машинку, взять на себя ответственность. С Лорой вообще-то просто – всегда можно сказать, что это она сама распорядилась купить, она такие мелочи не помнит никогда.
– Так она же обещала на Рождество подарить!
– Посмотрим. Если не подарит, я закажу.
Джен рассказала, что буквально за десять минут до нашего приезда уехала Нэнси, менеджер Лориного Нью-Йоркского офиса (я так поняла, что делопроизводитель). Они вдвоём с Лорой долго были в кабинете, вышли оттуда грустные.
В дверном проёме встала Лора, смотрела вдаль, не видя никого. Вдруг лицо её дёрнулось.
– Подойду к ней, – шепнула я Джен, и Джен аккуратно показала пальцами окэй.
– Что-то мне нехорошо, Лина, – сказала Лора. – Нужно выпить. Нет-нет, не шампанское, это глупости. Пойдём со мной на кухню? – (Ох и кухня, ага). – У меня здесь есть джин и текила, что ты будешь?
– Не знаю. Я текилу никогда не пробовала, Лора.
– Значит, текила.
Лора села на диван, положила локти на колени. Некрасиво согнувшись, смотрела в стакан, зажатый в руках.
Я увидела, что она плачет. Беззвучно, не трясясь, просто слёзы текут по обветренному лицу.
– Всё очень плохо, Лина. Я повела себя глупо, теперь буду расплачиваться.
Я сделала удивлённое лицо, не хотела показывать, что я примерно в курсе: – Что случилось?
– Я потеряла очень большие деньги, половину того, что вложила. Боюсь, что теперь нужно продавать одну из ферм. Я не знаю, как пережить это.
Я собралась с силами, чтобы звучать убедительно. Говорила, какая она сильная. Что ей нельзя плакать – всем можно, а ей нельзя. Столько людей верят в неё, что с ними будет, если она раскиснет? Что всё как-нибудь обойдётся, всегда так бывает, когда боишься самого плохого.
Она слушала, не послала меня подальше. Помолчали минуту, выпили, чокнувшись.
– Спасибо тебе, Лина, – сказала Лора. – Мне очень нужно было услышать, что в меня верят.
Домой ехали в том же порядке – сначала в лимузинах, потом пересели в свои машины – мы с Джен и мальчишками.
– Вам не надо в магазин? – спросила Джен. – Мне, например, надо. Будем проезжать один хороший круглосуточный, у меня там скидка.
– Вова, а давай я на всех оливье нарежу, – пришла мне в голову хорошая идея.
Закупили всё что требуется из продуктов, а ещё красивой оберточной бумаги и рождественских открыточек. Джен похвалила нас – научились купонами пользоваться, молодцы.
Вечером 23-го я отварила заранее картошку с морковкой, яйца, курицу. Пока варилось, заворачивала красиво книги (я умею, в книжном магазине работала), и подписывала открытки. На следующее утро, встав в пять, нарезала салата четыре посудины, две большие (Лоре и на ферму) и две поменьше, лично для Джен и для нас с Дэном. Очень старалась, должно вкусно получиться, я надеялась (майонез отдельно положила, чтоб потом заправить, поэтому не попробовать было в готовом виде).
– У меня тоже сюрприз есть, – сказал Вова. – Пока не скажу какой.
Дядюшка Расс удивился, приехав за мной утром – я вышла с Вовой, который нёс два пакета, в одном кастрюля с салатом, в другой книги, семь штук.
– Лора сегодня дома остаётся, – предупредил нас Расс. – Ёлку буду ставить, Лена с Линди и Джоан – украшать, целое дело. И подарки привезут заказанные, возни на целый день. Так что мы с тобой, Лена, сегодня вместе трудимся. Поехали?
– Подожди, Расс, – сказала я. – Дай-ка мы тебя с Вовой обнимем. Это от нас тебе подарок. «Острова в океане», Хемингуэй. Между прочим, моя любимая книга (что чистая правда). Теперь поехали.
Расс очень растрогался, потом ойкнул – а у меня нет ничего вам подарить… Но я придумаю!
Лора, Клайд, Джоан и Линди были дома. Я освободила место в холодильнике для салата, сказала, чтоб не совали нос заранее, это на обед.
– Сегодня ничего не делай, Лина, – сказала Лора. – С ёлкой только поможете вместе с Джоан? И подарки надо будет разобрать, что кому. Потом съездим на ферму, поздравим всех. И на этом, я надеюсь, всё закончится. Какая же головная боль все эти праздники…
Привезли ёлку – до потолка! Расс и Джоан устанавливали её рядом с роялем.
– Сегодня камин разожжём, – шепнула мне Линди. – Я люблю камин. Но мама не разрешает его часто зажигать.
– Почему? – искренне удивилась я.
– Она говорит – ты кто, Буш? чтоб камин всё время жечь? – засмеялась Линди.
Следующий курьер привёз небольшую, но тяжёлую коробку. Открыли – швейцарские складные ножи, красные, с множеством лезвий и других приспособлений.
– Нужно их в эти маленькие пакетики засовывать, да, мама? – Линди готова была всем помогать. – Давай, я буду!
Лора достала список с именами, тихонько матерясь. Давай, засовывай. Только я сначала эти пакетики подпишу. Сидела, писала: «Патине от Лоры», «Патрику от Лоры», «Лизе от Лоры»…
– А когда швейную машинку привезут? – не выдержала Линди. И Лора ахнула.
Линди, всё поняв, застыла на мгновенье, потом встала и пошла на второй этаж. Сделай что-нибудь, – сказала мне Лора.
Линди лежала на кровати вниз лицом.
– Давай поговорим, – потормошила её я. – Я тебе скажу кое-что хорошее.
– Я не хочу с тобой разговаривать. Я тебя просила ей напомнить.
– Линди, не обижайся, у мамы столько дел… (самой было противно это говорить).
– Ненавижу всех. Сейчас подарят мне куртку какую-нибудь дурацкую…
– Джен заказала тебе машинку. Её привезут, как только праздники кончатся.
Линди повернулась – правда?..
– Иди ко мне, моя хорошая, не расстраивайся. Честное слово, у тебя будет швейная машинка. И я тебе помогу научиться шить. Я сейчас пойду вниз и позвоню Джен, и она скажет, когда её привезут. А ты спускайся. И не ругайся. И не плачь. Сегодня праздник. Я тебе на обед пожарю картошку. И салат вкусный будет.
Линди кивнула.
– Лора, – сказала я, спустившись, – нужно всё организовать. Нужно звонить Джен.
– Сегодня сочельник, ничего не организовать… Ладно, она сейчас успокоится, не маленькая уже.
Я сама связалась с Джен. Всё сделаю, как только смогу, сказала та.
Ёлка уже стояла – ну, Линди, готова украшать? Начинаем с огоньков.
Клайд притащил стремянку, и Линди отвлеклась на процесс, успокоилась.
Забегая вперёд. 27 декабря я вместе с Джоан и Рассом эту ёлку разбирала. Кончилось Рождество, сказала Лора, убирайте это всё из моего дома. Я чувствовала такое же разочарование, как и маленькая Линди три дня назад, не получив швейную машинку. У них, конечно, нет привязки наряженной ёлки к Новому году, как у нас, для них это атрибут Рождества, и я это понимала, но мне тоже хотелось пойти на второй этаж и ткнуться носом в подушку…
Ну, а сейчас был Сочельник. Я расставляла тарелки, Джоан с Линди заканчивали с ёлкой, Расс отпросился на десять минут (побежал домой искать подарок нам, хоть я и уговаривала не делать этих глупостей).
Клайд принёс стаканы, текилу, грейпфрутовый сок и пэпси. Налил всем аперитив.
Я заправила салат и заканчивала уже жарить картошку для Линди. Попробовала любимый Лорин коктейль – вкусно.
Расс притащил ёлочную игрушку – расписной шар с морем, яхтами и дельфинами. Это вам с Володей, сказал. Со своей ёлки снял.
Собрались, наконец, и сели. Кто бы мне пару месяцев назад сказал, что это будет возможно, подумала я. Очень всё-таки я её, Лору, боялась.
– Лина, – сказала Лора. – Я хочу подарить вам с Гладимором вот это. – И она достала из коробок две кружки (они у меня до сих пор есть). Одна, поменьше, с надписью «Дом – это где твоё сердце», а вторая, побольше, будто расписана старыми голландскими мастерами – ёлка украшенная, дети на коньках катаются. Домики с черепицей. – Хотя Гладимору я сама подарю, когда позже поедем на ферму.
То есть она сделала нам особые подарки, не ножи, как всем, поняла я. Что бы это значило?
– Где ты купила этот салат? – спросила Джоан. – Я такого никогда не ела!
– Ручная работа, – засмеялась я, но мне никто не поверил.
Я притащила пакет с книгами, ойкнув – чуть не забыла со своим салатом-то… Раздарила. Линди достался Шарль Перро, Джоан – Пушкин, Клайду – Мелвилл, Лоре – конечно, Шекспир. Было интересно наблюдать за их реакцией – и реакция меня успокоила.
– Поехали, – сказала Джоан. – Погрузили всё.
Пакеты с новыми курточками для детей Джен, какая-то красивая коробка для самой Джен, ножи, шампанское… – Джоан проверяла, сверяясь со списком, Лора молча курила с каменным видом.
Я залезла в джип к Рассу – я с тобой, дядюшка. Естественно, со мной, улыбнулся Расс.
Сначала заехали в офис к Джен – позови Патрика, сказала ей Лора, Санта-Клаус приехал.
– Лена, – шепнула Джен, – салат очень вкусный, неужели ты сама так мелко порезала? Володя сказал, что ты сама.
Джен подарила мне бижутерию в коробочке. Серьги. Очень подходили к цыганскому розовому платью, и я громко обрадовалась. Лора потрясла головой – придурки, мол, все. С подарками этими.
– Позвони на ферму, Джен, скажи, пусть все соберутся в столовой через пять минут.
На столе стоял мой салат, почти доеденный. Зашедший в комнату Вова показал мне глазами, куда смотреть – гитара в углу. Вова сделал страшное лицо. Он же не знал, что Лора явится. Сейчас она узнает свой инструмент, о боже.
Все остальные подтянулись – весёлые! Лора одарила каждого и выдохнула – всё, официальная часть окончена. Я тоже достала книги Патине и Лайзе, вопросительно посмотрев на Вову – всем всё подарил? Всем, сказал он, всё хорошо.
– А теперь, – и Вова взял гитару с видом была-не-была, – мой сюрприз.
– Давай, Гладимор, – сказала Лора. Даже если она узнала гитару, виду на подала.
“There are many people in Thornbrook,
And very wise man uncle Russ,
He said it’s illusion that we feed the horses,
The fact is that horses feed us!
Thornbrook, Thornbrook - it’s really horse Paradise!
Thornbrook, Thornbrook, we wouldn’t be here otherwise…»
Вова пел на мотив «My Bonnie». Дядюшка Расс громко хохотал – приятно, когда про тебя песню поют.
«We speak English better and better,
Thanks Liz, we know many new words.
Like fucking, like bull shit,
Like crazy, like stupid…
And song Happy-happy, Joy-joy!
Thornbrook, Thornbrook - it’s really horse Paradise
Thornbrook, Thornbrook, we wouldn’t be here otherwise…»***
Теперь смеялась Лиза. Лиза действительно частенько употребляла крепкие выражения, а ещё любила включить музыку на конюшне и последние дни пела вместе с радио «Хэппи-хэппи-хэппи, джой-джой-джой» – рождественский хит.
Вова пел долго – был придуман куплет про каждого (кроме Лоры, конечно). Какой же он молодец, подумала я…
Мой салат померк. Вова меня обскакал на повороте.
_______________________________________
*** Перевод (вольный)
В Торнтоне много людей, и среди них – мудрый дядюшка Расс. И он говорит: это иллюзия, что мы кормим лошадей. Правда состоит в том, что это лошади нас кормят.
Торнтон, Торнтон – ты действительно лошадиный рай, а иначе бы нас тут и не было.
Мы говорим по-английски всё лучше и лучше. Спасибо Лизе – она учит нас новым словам, таким как (тут всякие неприличные слова) и песенке «счастье-счастье, радость-радость»…
Торнтон, Торнтон – ты действительно лошадиный рай, а иначе бы нас тут и не было…
Продолжение следует
http://proza.ru/2023/12/24/1720