"Пусть вся история рода будет закреплена в вашем доме и пусть все около вас будет напитано воспоминаниями, так чтобы ничего не было мертвого, вещнаго, неодухотворённого".
О. Павел Флоренский. Завещание. 1917г.
Июльская ночь была тёплой и тихой. Догорающий костёр угасал, излучая лишь уют и покой. Речка, застывшая в нескольких шагах от нашего лагеря, тоже дремала, изредка вздрагивая и тихонько касаясь тишины чьим-то осторожным всплеском.
Неожиданно послышался далекий волчий вой, и сразу же в ответ встрепенулся ненадолго многоголосый хор деревенских собак. И снова вернулась тишина.
Сын, устроившийся на перевёрнутой резиновой лодке, заложил руки за голову и, словно зачарованный черной бездной, не отрываясь, разглядывал что-то среди серебряной россыпи ярко сияющих звёзд.
- Не спишь? - Поинтересовался я, осторожно сгребая к центру костра недогоревшие ветки. - Мне тоже не спится. Не хочется пропустить ни минуты этого чуда природы.
- Что ты имеешь в виду? - Спросил Антон не поворачивая головы.
- Трудно даже так вот сразу ответить.
Я в очередной раз поглядел по сторонам, пытаясь проникнуть взглядом сквозь плотную чёрную завесу. Пространство нашего приюта рождалось в центре, где ещё горел костёр. Он, собственно, и создавал это маленькое, удивительно уютное убежище, защищённое непроницаемой стеной темноты, тёплой и безопасной. И только сверху, над головой царила открытая бесконечность, которую хотелось вдыхать полной грудью.
- Я вдруг подумал о том, - заговорил я осторожно, - что, формируя внутреннее пространство нашего строящегося дома, можно попытаться достичь того же эффекта, что возникает на природе в подобные счастливые минуты.
- Почему бы нет. У нас будет камин, вокруг которого можно устроиться. А свет можно выключить.
Я не мог видеть, но Антон в этот момент безусловно улыбнулся своей шутке.
- Без камина нам точно не обойтись, - согласился я, - только вот темнота не та. Увы!
- Что значит не та темнота, если ничего не видно? - живо заинтересовался сын, заворочавшись на своем резиновом ложе и развернувшись к костру, - Она что же, разная бывает по-твоему?
- Конечно! Вон там, слева, не видно реки, в которой мы рыбачим, а немного правее начинается невидимый сейчас лесной массив, где завтра мы, возможно, отыщем грибы. Сзади степь, а у самого горизонта не видна ночью деревня с голосистыми собаками. А ещё - за палаткой скрыта во тьме твоя новая машина - своего рода окно в мир подобных путешествий, где бесконечно много таких и ещё более привлекательных мест. А сколько здесь замечательных мелочей, которые мы не видим ночью!
- Но которые мы знаем, - подхватил мысль Антон, - и которые наполняют эту темноту особым смыслом и даже сказочной неизвестностью, делающей её совершенно неповторимой. Ты ведь это имел в виду?
- Совершенно верно! Особенно когда ночь приправлена волшебным сиянием звезд и лунным светом.
Несколько минут мы оба молчали, впитывая в себя чудо июльской ночи. Затем Антон вновь перевернулся на спину и, уставившись в ночное небо, заговорил.
- Я сейчас подумал о том, что в доме у бабы Малюши, который я хоть и смутно, но все же помню, находилось множество очень разных по художественным достоинствам старых, бережно хранимых вещей. Человеку постороннему они мало что могли рассказать, а вот наши, многочисленные в то время, родственники всё и всех помнили и знали. Любая фотография, любой памятный предмет мог стать поводом для интересных воспоминаний и разговоров. Мне кажется, что бабушка очень дорожила этой коллекцией. А ещё были фотографии, которыми она украсила свою спальню. Там, возле кровати, несколько очень старых снимков висели в рамочках под стеклом. Вот такой был "говорящий" интерьер.
- Да, Антон, ты прав. Существует масса возможностей сделать домашнее окружение приятным для восприятия и по цвету, и по тону и по очертаниям. И именной этим, по-моему, занимаются сегодня абсолютное большинство дизайнеров. А есть и совсем другая задача в проектировании интерьеров - это создание пространства, способствующего даже не просто живым воспоминаниям о прошлом, но формированию крепнущего фундамента личности каждого нового члена рода, фамилии. Это именно то, о чём ты вспомнил. В прежние времена, когда ещё не было ни дизайна, ни дизайнеров, большую, а зачастую и решающую роль в организации жилого пространства играли именно носители наиболее важных для его обитателей смыслов. Это были изображения святых, выражавшие высшие идеалы и ценности, портреты наиболее достойных и почитаемых предков, различные предметы, с которыми были связаны славные и поучительные события в истории семьи, рода. И всё это, к сожалению, обесценивалось в наше время по мере разрушения традиционной многопоколенной семьи.
- Так ты хочешь сказать, что существует два принципиально разных вида дизайна жилого интерьера. Один, наиболее популярный сегодня, основан на сочетании цветов, линий и форм. Он не выражает никаких человеческих идей, мыслей, не напоминает никаких важных и интересных событий, а просто... ласкает взгляд.
- Похоже, хоть и слишком категорично. Даже совсем отвлечённые цветовые композиции могут вызывать у разных людей как одинаковые, так и совсем разные ассоциации. С природными явлениями, например. И вполне возможно, что именно в этом состояла в конкретном случае цель дизайнера. Так что я бы говорил не об отсутствии идей, а о том, что подобные дизайнерские решения обращены к чувственности людей, а не к их разуму.
- Пожалуй, так. Но что в этом плохого?
- Я не говорил, что это плохо. Наоборот, я считаю, что любой специалист, участвующий в формировании нашей жизненной среды, должен обладать и хорошим художественным вкусом и соответствующими знаниями о природных закономерностях зрительного восприятия человеком окружающего мира. Это как повар, который должен знать, сколько можно класть соли в суп или кашу, а сколько перца.
Антон на мгновение задумался.
- Ну да! Только умения солить суп не достаточно, чтобы его приготовить и тем более, что бы быть настоящим поваром! Ты хочешь сказать, что умения работать с цветом и формой, умения создавать композиции, добиваясь визуальной гармонии, не достаточно, чтобы создать полноценный жилой интерьер?
- Да, конечно!
Антон, растревоженный разговором, поднялся со своего ложа и, потянувшись, уселся на резиновый бортик лодки, натянув на плечи развернутый спальник. Несколько минут он молча хмурился, глядя на костёр. Затем снова оживился и заговорил.
- Я, конечно, понимаю, что можно создать пространство, наполненное смыслами, понятными и важными для заказчика, собрав памятные для него предметы и фотографии. Если они, конечно, сохранились. Только ведь сама эта коллекция не формирует интерьера с точки зрения художественных достоинств... Ну, а если интерьер разрабатывается в одном из классических стилей? - Это ведь весьма популярный ход.
- Ты прав. Многие наши люди обращаются к общеизвестным, европейским стилям. Впрочем, и не только к европейским. Но давай попробуем разобраться, почему это происходит.
Я пошевелил остатки костра и слабые огоньки вновь ожили, слившись в светящееся целое и лизнув меня слабой волной тепла.
- Подброшу-ка, пожалуй, ещё пару веток.
Поднявшись, я сделал несколько шагов в сторону реки, сразу окунувшись в темноту, которая оказалась вовсе не такой непроглядной. Прихватив немного дров и раздумывая, я неспеша вернулся к костру и нашему разговору.
Вспыхнувшие сухие ветки карагача радостно затрещали, сразу осветив моего собеседника, ожидавшего развития темы.
- Давай сначала о стилях. В разные исторические эпохи люди, как ты знаешь, жили по-разному. Менялись жизненные ориентиры и сам общественный идеал, по которому мерилась и к которому была устремлена жизнь каждого человека. Разными были образы жизни и совсем непохожими художественные воплощения соответствующих духовных ценностей в предметном окружении людей. Образ жизни и жизненную среду язычников легко опознать по идолам, капищам и атрибутам разных обрядов. Сознание же жителей средневековой Европы было неотделимо от совсем иных религиозных образов и символов. Достаточно вспомнить иконы в жилом интерьере или собор в пространстве города. Кресты, распятия, живописные изображения библейских сюжетов - всё это составляло не просто содержание художественной практики мастеров и ремесленников, но служило неизменной духовной опорой для христиан. Другим, но не менее выразительным и наполненным смыслами, было в это время и жизненное пространство мусульман. Здесь не было изображений святых, зато были, например, поучительные и великолепно выписанные суры Корана и разнообразные богатые декоративные украшения.
А с развитием промышленного производства и расцветом воинствующего прагматизма духовность постепенно уходит на второй жизненный план. Я как-то уже рассказывал тебе об Уильяме Моррисе и Джоне Рёскине. Оба мастера, жившие в девятнадцатом веке, сокрушались по поводу катастрофической утраты живого человеческого содержания, пронизывавшего в средневековье всё искусственное окружение людей. В форме артефактов не воплощалась и не оживала больше душа мастера, тепло его рук. Их вытеснила холодная утилитарность мира одинаковых промышленных изделий, мира технологий. По мере же того, как научно-технический прогресс и вездесущий рынок наполняли нашу жизнь разными нужными и не очень товарами, всё больше требовалось оправдание торжествующей бездуховности среды. Эту задачу выполнила новая эстетика, объясняющая достоинства кухонного комбайна, автомобиля или фасада архитектурного объекта на одном языке, опираясь на одни и те же аргументы.
- Погоди, а причём здесь исторические стили, о которых ты собирался порассуждать?
- Как это при чём? Ты же понимаешь, что исторический стиль это не выдумка какого-то художника, скульптора или писателя. Любой стиль, во всех своих вариантах, является воплощением некоего исторически особого образа жизни людей, заданного общественным идеалом и соответствующей ему системой ценностей. В средневековой Европе это был бог с нравственными законами и святыми. А сменил его капитал, с предпринимательским эгоизмом, научным сознанием и способом жизни, основанном на тиражировании как условий жизни, так и самих людей. Да-да! Не мировоззрение, основанное на мудрости человечества и не творческая свобода, но государственный стандарт, обеспечивающий выпуск одинаковых людей-винтиков стали целью системы образования.
Я бы сказал, что там, в средневековье, была вера и аскетизм, а здесь расчетливость и сладострастие. Глянь через эту призму на содержание жизни людей европейской культуры и на архитектурные формы её, эту жизнь, выражавшие в рассматриваемые эпохи. С одной стороны художественная пластика, насыщенная религиозными символами и смыслами, с другой холодный расчет от жесткой геометрии коробок до буйной феерии параметризма, расцветающей сегодня. Вот тебе и стили.
- Пожалуй, мне это понятно. А почему ты исключил из своего исторического экскурса эпоху Возрождения? Или ты полагаешь, что Ренессанс был слишком короток, чтобы обеспечить формирование полноценного стиля этого славного времени?
- Что ты! Как можно исключить Возрождение! Нет, конечно, я не забыл о нём и обязательно вернусь к этому замечательному периоду. А пока - ещё несколько слов об упомянутых эпохах, их ценностях и художественном воплощении всего этого богатства.
Формирование любого исторического стиля это процесс, столь же не быстрый, как и развитие очередной общественной формации. Следуя за искусствоведами, мы можем подробно рассмотреть этот процесс во множестве художественных шедевров и их особенностей. Но никакого, даже самого глубокого знания кухни того или иного мастера, его художественных приёмов и творческих находок - не достаточно для понимания сути предмета нашего разговора.
- Ты говоришь о том, что художественная практика мастеров средневековья, будь-то Италия, Франция или Германия, определялась религиозными ценностями и соответствующим образом жизни верующих людей. Это мне уже понятно.
- Не сомневаюсь. Но я хотел не столько повторить уже сказанное, сколько отметить ещё одно, весьма важное обстоятельство. Дело в том, что общественная система ценностей средневековой Европы утверждала высочайшую роль и значение лишь одной стороны человека - духовной. Ценности же, связанные с нуждами его организма и радости их удовлетворения оказались сродни греховности. А это способствовало постепенному разрушению в общественном сознании человеческой целостности, основанной на органическом единстве души и тела.
- Понятно. Но как это связано с художественным стилем, с искусством вообще? Или ты хочешь сказать...
Тут Антон ненадолго задумался и продолжил уже совсем уверенным тоном.
- Ты хочешь сказать, что утрата людьми представления о ценности и необходимости единства духовного и телесного начала проявилась во всё более выраженной абстрактности художественных творений.
- Конечно! - согласился я, с удовольствием наблюдая за сыном.
- Наверное, можно даже сказать, - продолжил он уверенно, - что утрата целостности на уровне общественного идеала, обернулась, в частности, потерей основания реализма в искусстве. Или я тут не совсем?
- Ну, отчего же! Думаю, ты в целом прав.
- А могу я сказать, что икона это символ, а не натуралистическое изображение, и в силу этого она есть некая абстракция?
- Погоди! Не так быстро, пожалуйста. Во-первых, давай договоримся, что реализм предполагает восприятие и изображение мира художником не просто с уважением к разным важным деталям. Взгляд реалиста - это взгляд, прежде всего, понимающий изображаемое явление, ухватывающий его суть. Настоящему мастеру важнее показать не то, как прихожанин заходит в храм, а то, как он пришёл к вере. Натуралист же просто, по возможности, точно копирует избранные им сцены жизни людей или иные фрагменты действительности.
А теперь несколько слов об абстракции. Латинский глагол, от которого происходит наш термин, в переводе означает отвлекать, исключать, отделять. Соотвественно, абстракция, абстрагирование, абстракционизм - так или иначе связаны с мысленным разделением целого и полаганием отдельно-сущими его частей. Так считал Аристотель, утверждавший, что абстрагирование это метод намеренно одностороннего изучения реальности. Хотя далеко не все мыслители были согласны и понятие "абстракция" пережило немало приключений, в девятнадцатом веке ему вернули в основном научный, аристотелевский смысл.
Учёные, изучающие организм человека, сознательно отвлекаются от всего комплекса проблем, связанных с его сознанием. Психологи же, для которых именно сознание человека представляет главный интерес, сознательно отвлекаются от проблем его физиологии. С точки зрения науки это вполне оправдано.
- Погоди, пожалуйста! - Протянув руку, сын коснулся моего колена. - Дай мне немного уяснить, то что ты говорил. Если я правильно понял, с точки зрения науки те и другие учёные поступают единственно возможным способом. Согласно Аристотелю они полагают отдельно-сущими части целого, которое есть человек. Но ведь они при этом теряют самое это целое - человека!
- Ты прав, Антон, но только отчасти. Дело в том, что осознание недостаточности каждой из абстракций человека, которые ты справедливо здесь усмотрел, давно беспокоит то и другое научное сообщество. Известно, например, с каким упорством специалисты, исследующие мозг человека, искали там следы мысли. Но воссоздать человека, как органическое целое, как могучего субъекта разума научное сознание так и не сумело.
И ладно бы, если бы абстрактность имела место лишь в науках. Важно, что это явление можно наблюдать везде, где человек пытается воссоздать некое целое, пренебрегая одной из сторон важнейшего для этого целого отношения. Тем самым он утрачивает сущность явления. Я бы сказал, что религиозный фанатизм истязающего плоть, как и безмерное сладострастие раба плотских утех - две формы абстракционизма, как образа жизни. А следующие им люди, добровольно впадая в крайности и не отдавая себе в том отчёта, лишают себя радости свободной и полноценной творческой жизни.
- Но что же такое икона? - Нетерпеливо воскликнул Антон.
- Согласись, что перед тобой здесь всегда изображение человека. Согласись также, что натурализм в иконописи не нужен, вернее невозможен, потому что изображаемый - не обычный человек, но бесконечно совершенный идеал, и мысли художника о том, есть ли на носу веснушки или каковы размеры ушей - просто неуместны. Обобщение и отказ от ненужных деталей были приняты верующими и положенны в основу соответствующего канона. Но главное то, что духовная и телесная стороны здесь не разведены, а наоборот изначально объединены. Само это неразрывное единство закреплено как в богословских текстах, так и в художественном воплощении идеи Христа в лике на иконе. Кажется, его первое иконописное изображение шестого века - это Христос Пантократор из Синайского монастыря.
Я умолк, ожидая реакции сына, который тоже молчал, помешивая с сосредоточенным видом тлеющие угли.
- Ну и что дальше?
- Я бы сделал вывод о том, что абстрагироваться можно, освобождая предмет от всего случайного и несущественного, обнажая в итоге его сущность. А можно отбросить непонятную тебе сторону явления, сосредоточив внимание на том что просто и понятно, так и не добравшись в итоге до сути.
- То же самое, что изучать конструкции и материал стен дома, пытаясь постичь природу архитектурного пространства жилища. - Задумчиво добавил Антон. - Или изучать физику и астрономию в стремлении понять суть вселенной, в которой есть разум.
- Это очень верная мысль. Разумный мир существует в форме культуры, которая есть органическое, изначально неразрывное единство человечества и природы. Чтобы прочувствовать силу и величие этого отношения, нужно осознать, что человечество здесь выступает как творец и властелин будущего своего мира, неисчерпаемый источник творческих идей о его совершенствовании. Природа же - столь же неисчерпаемое прошлое - бездонный источник знания, энергии и материи.
Какой бы странной не показалась эта мысль, но целое, органической частью которого является человек, это именно вселенная. Только человек способен охватить её своим сознанием, и только с помощью человека вселенная способна узреть себя и своё реальное будущее.
- Ты хочешь сказать, что человек невозможен без вселенной, а вселенная без человека?
- А как же простой смертный, не обладающий упомянутым творческим потенциалом?
- Замечательный вопрос! Простой смертный есть и причина, и бесконечное число текущих результатов этого развивающегося отношения, его более или менее успешная реальность. А совершенный вид человека, сформированное людьми идеальное представление, - это, например, упомянутая икона с изображением Христа.
- Погоди! Мне кажется, или ты действительно ведёшь к тому, что христиане называют триединством бога, "Святой троицей"?
Сын отбросил обгоревшую палку и развернулся ко мне, подчеркнув свой интерес к предмету. Я же с удовольствием и некоторым удивлением посмотрел на Антона, сделавшего такой неожиданный, на первый взгляд, логический ход.
- Честно говоря, я не собирался погружаться в рассуждения о "Троице", хотя это и было бы мне интересно... Давай все же закончим разговор о стилях.
- Да тут уже всё понятно, мне кажется. - Пожал плечами сын.
- Ну так, финишируй! Сформулируй выводы.
- Только сначала я ещё дровишек в костёр подброшу, - заявил он, поднимаясь со своего резинового ложа, - а то что-то похолодало.
Воздух действительно стал заметно свежее. Несколько минут я с тревогой разглядывал небо в поисках туч, но сияющие звездные россыпи по-прежнему глядели на меня со всех сторон, лукаво подмигивая.
- Думаешь, стоит палатку поставить? - Спросил Антон, бросая на землю большую охапку толстых веток.
- Неужто дождь соберётся?
- Да нет, едва ли. Думаю, это одинокая тучка где-то случайно пролилась дождиком, оттуда и ветерок прохладный долетел.
Снова вспыхнул огонь, набросившись на тонкие сухие ветки. Затем спокойно разгорелись ветки потолще. Вокруг костра снова стало тепло и уютно.
- Скорее всего, - вернулся сын к прерванному разговору, - я не сумею сделать все выводы, которых ты ждешь. Скажу главное, что меня интересовало в вопросе о стилях и что теперь, кажется, стало понятным. Во-первых, каждый из упомянутых стилей пополнил мировую копилку художественных средств и приёмов, освоить которые полезно любому современному специалисту. Во-вторых, осваивая этот инструментарий, нужно хорошо понимать, какие именно задачи с его помощью решал архитектор или художник, опыт которого кажется сегодня интересным. В-третьих, - и это главное - бессмысленно просто копировать художественные формы порожденные другой культурой. Созданный таким образом жилой интерьер никогда не будет столь же родным и тёплым, как тот, что сформирован в культурной традиции собственного народа и, к тому же, является современным.
- Отлично! Не вполне понятны лишь два важных вопроса. Во-первых, где икона или что-то, что её заменяет? И во-вторых, что значит интерьер "современный" и почему это так важно?
Сын вздохнул и пожал плечами.
- Я, конечно, мог бы ещё потренироваться, но давай лучше ты теперь. Особенно про икону.
- Ну, давай. Надеюсь, не усыплю тебя.
Во-первых, давай вспомним о том, что человек существо целесообразное. Чтобы он ни делал, он обязательно опирается на цель, на будущее. Если это правило нарушается, то перед нами оказывается существо, следующее лишь нуждам и позывам организма, а значит голосу прошлого. Иначе говоря, это животное.
То же касается и общества. Живым, деятельным целым население становится лишь тогда, когда все люди устремляются к общей цели, к общественному идеалу. Разные же ценности, соответствующие этому идеалу, как разные святые для верующих, служат конкретными жизненными ориентирами различных больших и малых сообществ. Особенно важны они при создании образовательных пространств и объектов. Наиболее массовым и в известном смысле самым важным безусловно является жилище. В его интерьере непременно должны быть закреплены ценности, направляющие сознание взрослеющего человека по пути, избранному его родителями, его народом.
Конечно, вовсе не обязательно, чтобы это была икона. В то историческое мгновение, которое принято называть эпохой Возрождения, хорошим образом будущего вполне мог послужить сам свободный творческий человек, достигший небывалых высот мастерства.
- Например, великий Леонардо! - Сын посмотрел на меня и добавил вопросительно, - Чем не лик? А если серьёзно, то что же сегодня, какой образ должен создать мастер, проектирующий жилой интерьер?
- Это как раз мой последний вопрос о том, что такое современный интерьер.
А знаешь, сын, ты сам был очень близок к хорошему варианту ответа, когда вспомнил Леонардо да Винчи. Яркая свободная личность, всесторонне развитый человек и, главное, великий творец. Много ли среди нас подобных творцов сегодня? А богослов и великий мыслитель той же эпохи Николай Кузанский, именно творческую природу полагал единой у бога и у человека.
Несколько минут Антон смотрел на меня невидящим взглядом и сосредоточенно размышлял. Затем зачем-то встал и уверенно заговорил.
- Но это же очевидно. И Леонардо и Кузанский и вся наша история говорит о том, что именно способность человека творить делает его по-настоящему могущественным. Если угодно, подобным богу. Человек-творец это и есть форма совершенства, к которой стоит стремиться. Это и есть идеал, и другой искать сегодня просто бессмысленно.
- И развивается эта способность лишь постольку, поскольку мы становимся людьми, - добавил я с удовольствием, - а значит преодолеваем и подчиняем себе своё животное начало.
- Так что же все-таки нужно изобразить в интерьере? - Обращаясь уже куда-то к звёздам, заговорил Антон, - Может действительно Леонардо в качестве одного из вариантов, или, например, Ломоносова? А может самого Николая Кузанского или отца Флоренского?