В купе тёплого вагона готовились к выходу и собирали вещи пассажиры. Впереди была небольшая станция, где стоянка поезда ожидалась не долгой. Люди суетились, заранее вытаскивали сумки, рюкзаки, забирали последний багаж из купе.
Локомотив стал немного притормаживать, в проходе собралось немного народу.
Поезд окончательно остановился, скрепя тормозами. В вагоне образовалась уже длинная очередь, пассажиры очень медленно продвигались вперёд. В скорости людей становилось всё меньше и меньше, коридор вагона пустел и вот, наконец, тамбур покинул последний человек.
В купе остался только один пассажир. Он сидел за столиком и листал книгу, делая изредка в ней какие-то пометки карандашом.
Это был Пётр Фёдорович Громовой. Его громкая фамилия абсолютно себя оправдывала. Он имел докторскую степень и преподавал на кафедре в должности профессора психиатрии и медицинской психологии, Государственного университета. Когда он вёл свои лекции, то от его громкого голоса вибрировали стёкла в окнах аудитории. С юности, его мечта была поступить в консерваторию. Для этого у него были великолепные данные, да ещё такой бас. Но его мечта, так и осталась мечтой по сей день.
Громовой был довольно воспитанным человеком. Но всё же за скверный характер, в университете его недолюбливали. Да и что там говорить, его недолюбливали знакомые и даже друзья не выдерживали ехидности мрачности, а порой и двуличности. Студенты его просто ненавидели. Чтобы сдать зачёт по его предмету, да ещё ему лично, это означало катастрофу!
Итак.
Вагон остался полупустым. В купе, где находился Громовой, все места были свободными, за исключением того, которое занимал он сам. Да и соседние купе тоже пустовали. В узком коридоре вагона, где несколько минут назад, стоял шум и гам, сейчас настала полная тишина.
Ну вот, локомотив чуть дёрнул вагон, заскрипели колеса, и поезд медленно стал набирать скорость.
Громовой настолько увлёкся чтением, что даже не заметил, как в купе появился человек. Он поставил свой небольшой багаж на полку и, повернувшись лицом к Громовому, сказал:
— Здравствуйте.
Громовой лениво оторвал взгляд от своей книги и хмуро поздоровался в ответ.
Незнакомец присел на свободное место, посмотрел в окно, на пробегающие опоры электропередач, на посёлок, который ещё тянулся от станции во всю свою длину, затем он посмотрел на профессора. Громовой сразу ощутил этот слегка колючий взгляд и поднял голову. Его как бы кольнуло что-то изнутри. Он отложил свою книгу в сторону, покосился на нового пассажира. Что-то недовольно пробурчав по-стариковски, увлёкся зимним пейзажем, сосредоточив свой взгляд в окне.
— Да, снежная зима в этом году, — произнёс незнакомец.
Громовой чуть покосился на незнакомца, затем опять посмотрел в окно, ничего не сказав в ответ.
— Прямо как в Вашей статье: «Убий его! Убий с утренним солнцем!»
Громового как будто ударило током. Он немного растерялся и тут же перевёл взгляд на незнакомца.
— Позвольте, моя статья выйдет в печать только сегодня, как Вы узнали о ней? — Удивлённо спросил Громовой.
Незнакомец посмотрел на Громового, сохраняя свою улыбку, как будто издеваясь над ним.
— Ааа! Так Вы работник редакции, — с чувством разоблачения, своим басом «проревел» Громовой.
— Да, я из редакции, совершенно спокойно проговорил незнакомец.
Громовой привстал из-за столика и сразу представился:
— Громовой Пётр Фёдорович, простите, как Вас …
— Даниленко Семён Макарович, — ответил незнакомец.
— Ага, — как бы подбирая слова, и после непродолжительной паузы Громовой продолжил:
— Да, по поводу статьи, что Вы можете сказать в общем?
— В общем-то, — Даниленко немного задумался, посмотрел в окно и сказал:— я с Вами не могу согласиться, где у Вас всегда побеждает добро. Что же это за жизнь такая, везде одно добро!
— Я-а-а не понимаю Вас Семён Макарович.
— Да что же здесь непонятного, Вы пишите об одном, а думаете о другом. В своей статье Вы уничтожаете убийцу нескольких человек, но тут же идя в магазин за хлебом, кстати, которого там не оказалось, обзываете молодую продавщицу матерным словом.
— Что? Как же Вы узнали, что я сразу пошёл в магазин за хлебом? Да и действительно, хлеба там не оказалось. А вот продавщица стерва, сразу мне не понравилась.
— Позвольте, позвольте Пётр Фёдорович, Вы сторонник добра и света. Вы только и говорите везде о добрых делах, но почему вокруг Вас все такие плохие и недобрые?
— Почему недобрые говорите? Ну, хорошо. Если Вы успели прочитать мою статью, тогда должны знать, что кругом одно ворьё, начиная с правительства и заканчивая уборщицей в магазине. Потому что только, появляется малейшая возможность украсть и это абсолютно на любом уровне, то сразу в головах рождается план, как это сделать. Считаю, что это заложено в человеке с самого рождения и это будет всегда.
— Так Вы хотите сказать, что всё, что творится недоброе, это из-за денег!?
— А, Вы что товарищ, с Луны свалились? Сейчас весь Мир перевернулся, идут войны, убийства, расправы, разводы семей, как Вы думаете, из-за чего? Да конечно из-за денег. Ну, естественно, в высоких кругах борьба идёт за власть, а в конечном итоге опять приходим к деньгам.
— Если это действительно так, то какое для меня счастье что я Вас встретил, Пётр Фёдорович! — Вскочив со своего места, радостно закричал Семён Макарович.
Громовой, ничего не понимая, смотрел на Даниленко. В его лице было выражено полное недоумение.
Тем временем Даниленко достал с верхней полки большой чемодан, поставил его рядом с Громовым и открыл.
Громовой чуть не свалился с полки, на которой сидел. Весь чемодан был набит деньгами!
— О-о, во-от это что? — Невнятно задал вопрос Громовой.
— Что это? Ну конечно деньги, и они Ваши!
Громовой смотрел на кучу денег, которые крупными купюрами, еле умещались в чемодане, затем с большим трудом выдавил из себя несколько слов.
— За-а-чем мне это? То есть я хотел сказать за что? Да и мне чужого не надо, спасибо.
— Да что же мне, уговаривать Вас что ли! Пётр Фёдорович, это Ваши деньги, забирайте и помните, когда закончатся, я ещё принесу, — настаивал Даниленко.
— А, они не ворованные?
— Да что Вы! Зачем мне их воровать, когда я эти деньги, отдаю Вам?
— Действительно, зачем, — задумчиво проговорил Пётр Фёдорович. Он протянул руку к чемодану, затем резко её отдёрнул.
— Подождите, Вы сказали, что принесёте ещё денег? — почти по слогам проговорил Громовой.
— Да! Конечно, я принесу Вам столько денег, сколько Вы только можете пожелать!
— Ну, хорошо, а что взамен?
— Пётр Фёдорович, ну что Вы, в самом деле, это просто совсем не прилично с Вашей стороны, это б е з в о з м е з д н о.
Даниленко смотрел на Громового с яркой улыбкой и ждал от него ответа.
— Ну, так Вы берёте или нет?
У Громового затрясся подбородок, он хотел что-то сказать, но проглатывал слова. Этого хватит ему на всю жизнь! На всю жизнь! А потом будет ещё, какое блаженство его ожидает!?
«Я куплю себе дом на побережье, в Италии. У меня будут машины, самая лучшая яхта, что бы можно путешествовать на ней через весь океан в дальние страны, а то и острова, причём острова совсем необитаемые, там где нет людей, нет никакой власти, кроме моей». В его голове рождались такие мысли, что он сам боялся их, но они всё больше и больше поражали его мозг своей обширностью и огромной фантазией. Он вообразил, что в доме будет много прислуги, которая мгновенно исполняла бы все его желания, всё то, о чём он подумал, исполнялось мгновенно, — мысли Громового не успевали перебирать все прелести жизни. Но вдруг его поразила страшная мысль:
«Нет, просто так ничего не бывает. Это не сказка, это жизнь, здесь какая-то ловушка! Здесь что-то не так», — он снова посмотрел на своего спутника по купе, поднял подбородок и уже более уверенно спросил:
— Послушайте, Вы выкладываете кучу денег, просто так, не требуя ничего взамен. Я не понимаю Ваших мыслей. Я не понимаю, зачем Вы это делаете, и что от меня хотите!
— Я хочу, чтобы Вы наслаждались жизнью. Вы только подумайте, любое Ваше желание, любой каприз будет исполнен, разве это плохо?
Громовой почувствовал себя плохо. Он достал таблетку, и запил её чаем, который к этому времени совершенно остыл.
Даниленко спокойно смотрел в окно, рассматривая где-то вдалеке бесконечные российские просторы, поля, луга, которые проносились с огромной скоростью.
Локомотив тянул вагоны, не сбавляя темпа, до следующей станции было ещё далеко. Наступила тишина, за исключением стука колёс, да небольшого скрипа стяжек, безжалостно нарушая её.
— Семён Макарович, отдайте, пожалуйста, эти деньги в детский дом, так будет лучше, — сквозь зубы сказал Громовой.
— В детский дом? Хорошо, Ваше слово закон. Да, а когда эти деньги закончатся, куда доставить следующую партию, в детский дом? — Спросил Даниленко.
— Ну да! Да в детский дом!
— Что же, прощайте, Пётр Фёдорович.
Даниленко закрыл чемодан и неспешно направился к тамбуру вагона, но как только он переступил порог купе, Громовой крикнул:
— Стойте! Стойте! Товарищ, я передумал, я пожалуй возьму эти деньги, — он был возбуждён до предела. Он достал очередную таблетку и трясущимися руками опять запил её тем же холодным чаем.
Даниленко вернулся обратно, поставил чемодан на прежнее место, затем сел напротив Громового и сказал:
— Я рад за Вас, Пётр Фёдорович! Вы поступаете очень правильно.
Громовой посмотрел на лежащий чемодан с деньгами, затем перевёл взгляд на Даниленко.
— Послушайте меня, я конечно понимаю, что здесь какая-то интрига или игра. Но хочу Вам сказать, что я человек бедный, это на тот случай, если Вы вор. А если Вы дьявол, то я кровью расписываться не буду в вашем зловещем контракте, не дождётесь, этого не будет.
Даниленко улыбнулся, в его улыбке было что-то издевательское, и одновременно выражалась некая загадочность.
— Что Вы, Пётр Фёдорович, Вы только скажите, да, и всё для Вас закончится. Дальше Вы поедете миллиардером, самым богатым человеком и чем больше будете тратить, тем богаче будете.
Тут Громовой вскочил со своего места и закричал:
— Да! Да! Да! Согласен, согласен, хотя и понимаю, что вы погубите меня, уничтожите.
Его как будто что-то кольнуло изнутри, он присел, достал очередную таблетку, и жадно засунув её в рот, тут же запил холодным чаем, который стоял у него на столе.
— А где же он, Даниленко, он только что был здесь. Что, сбежал! А деньги! Деньги. А-а-а вот они родимые.
На противоположной полке лежал тот самый, большой чемодан. Громовой быстро открыл его и окинул взглядом содержимое, деньги были на месте. Он закрыл чемодан и положил его под нижнюю полку, затем сел на неё. Потом встал, вышел в проход вагона, прошёлся вдоль коридора, но пассажиров не было и коридор был пуст. Он опять зашёл в купе, сел на своё место и посмотрел в окно.
— Что это!?
У Громового от неожиданности перехватило дыхание. Там за окном вагона стоял и смотрел на него Даниленко!
— Этого не может быть! Это чертовщина какая-то! Он же не мог выйти на полном ходу, да ещё оказаться впереди, — пронеслась мысль у Громового.
Он опять посмотрел в окно вагона, но Даниленко был уже далеко, он как будто знал, что Громовой на него смотрит и издевательски помахал ему рукой.
— Это чертовщина! Чертовщина! Чертовщина! Но не-е-ет, меня просто так не возьмёшь.
Он отворил окно купе, достал чемодан, открыл его, достал двумя руками деньги, сколько только мог удержать и поднёс к окну.
— На, лови, держи свои деньги! Дьявол! Дьявол! Не-ет, ты не Даниленко, нет. Я знаю, кто ты есть, та чёрт! Чёрт!
Но отпустить эти деньги, в прямом смысле на ветер, он так и не смог. Громовой бросил пачки денег обратно в чемодан, сел рядом и долго смотрел на них. В его голове была «каша» он не понимал, что делать дальше, как ему поступить. И ещё, его не покидала одна мысль, она его преследовала, он не мог от неё никак избавиться:
«Но почему так? Я же никого не убил, не украл, ведь по праву это мои деньги, мои? — Он достал ещё две таблетки и с жадностью проглотил их. Руки его тряслись, он с трудом выговаривал слова, ему было тяжело дышать, хотелось спать. — Я вкалывал на кафедре по двенадцать часов, приходил первым, а уходил последним, я работал не покладая рук. Почему он выбрал меня. А может это не Дьявол, может это был Ангел?»
Первый раз в своей жизни Громовой перекрестился. Это было сделано неуклюже и совсем не правильно, не так как положено, но он это сделал искренне и с большой верой.
— Ну да конечно Ангел! Я разговаривал с Ангелом, с Ангелом!
Он посмотрел на кучу денег и закрыл чемодан. Его стало всё больше и больше клонить в сон, но Громовой сопротивлялся этому, потому что он был сильно возбуждён.
— Я теперь богат! Бога-а-т!
Но язык стал «заплетаться» и он совсем невнятно выговаривал слова. Сон одолевал всё сильнее и сильнее.
Громовой облокотился на чемодан и уснул глубоким сном, прямо сидя на своём месте №-13.
На следующей станции, где локомотив долго ожидал отправления, у одного из вагонов толпились люди. Они что-то громко обсуждали были сильно возбуждены произошедшим в одном из купе поезда дальнего следования.
В скорости с этого вагона сняли тело, упакованное в чёрный мешок, и поместили в специальную машину, а затем увезли.
Поезд медленно тронулся и стал удаляться быстрее и быстрее. Мелькнув последним вагоном, он исчез далеко за пределом вокзального перрона.
Люди, стоящие у вагона стали расходиться, по дороге ещё обсуждая происшествие, которое закончилось трагически.
Через несколько минут на перроне уже никого не осталось, за исключением одного человека, который провожал взглядом уходящий поезд. В руках у него был большой старый чемодан, потрёпанный временем да дальними поездками.
К о н е ц