Пенсия дается человеку,
только для того чтобы
он, наконец, узнал себе цену?
Глубокая ночь.
На столе початая бутылка водки, стакан и не хитрая закуска в виде черного хлеба с колбасой.
Игнат сидит упершись бессмысленным взглядом в ковер на стене.
Он в очередной раз он с горечью вспомнил, как его, специалиста проработавшего больше 20 лет в этом учреждении отправили на пенсию. Избавились как от отслужившей свой век вещи, которую проще выкинуть, чем отремонтировать.
Мозг Игната погрузился в далекие воспоминания.
Это не было самобичеванием или чем то вроде анализа уходящих лет.
Все проблемы в его жизни начались с того, что ему в лихие 90е с экрана ТВ настоятельно порекомендовали вписаться в рынок .
Что такое колхозный рынок он прекрасно знал и даже покупал там овощи и зелень, но вот как в него вписываться понятия не имел.
Когда же из каждой подворотни повылезали ушлые ребята сделав платными даже туалеты , до Игната, наконец, дошло, что пришло время капитализма со звериным оскалом хищника.
Выросший совершенно в другом обществе и на других идеалах Игнат понял, что всю свою сознательную молодость он профукал. У него не было крепкой и нужной в этом новом базаре профессии, так же как и навыков толкать локтями и идти вперед по головам сослуживцев и соседей.
Он прекрасно понял, что участие в рыночных отношениях это отличная возможность получить утюг на пузо или паяльник в другом месте.
Пришлось искать более спокойные места, которые гарантировали жизнь, но не обещали сытой жизни. Так жила вся страна, то есть те, для которых рынок не стал основой их жизни и процветания.
В те злосчастные годы пандемии и последующего объявления санкций ему стукнуло равно столько сколько и положено для получения нищенской пенсии. И хотя голодная и бездомная смерть ему уже не грозила, но этого было недостаточно для человека, с желанием закончить карьеру на пике своих возможностей.
И вот сейчас после трех лет жизни на пенсии вне привычного образа жизни, он наконец отчетливо осознал ее финал. Не физический, конечно, а тот когда окончательно уходят надежды и перспективы.
Так бывает всегда. Кажется, что ты в потоке и будешь спокойно плыть в нем не думая, что жизнь одна, а поток этот течет не в ту сторону.
Этот злосчастный поток.
Можно находится внутри его, можно с края. Игнат редко в нем задерживался, казалось он постоянно отвергал его. Вроде только попал в это течение, как через пару лет и даже месяцев эта движуха отторгала и выкидывала его на берег как бездушную ветку, которая когда-то отломилась от большого и красивого дерева.
Лишь раз он задержался в этом течении на полтора десятка лет и потом по глупости решил сменить его на другой.
Последнее же место службы его не отвергало по простой причине, что это была вязкая и тягуче-авторитарная трясина. Попав в нее однажды, у тебя не было сил вырваться на волю.
Она обволакивала своей рутиной, отсутствием желания проявить инициативу и что-то сделать самостоятельно. За тебя думали другие, и все что оставалось это следовать их потоку сознания, который скорее были вонючим ручейком из самолюбия, подхалимства и чинопочитания.
Подлая мысль, что надо потерпеть и лучшее еще впереди сломало не одну жизнь и даже карьеру. Тебе кажется будто через год или пару лет ты все таки выберешься из этого болота и широким шагом начнёшь маршировать по дороге, которая приведет тебя к исполнению мечты и желаний.
Но беда тот том, что конкретной грандиозной мысли у Игната никогда не было и желания были мелкими и достойными рядового обывателя.
Говорят , что невозможно застегнуть рубаху начав не с той пуговицы. В жизни то же самое. Если уже в школе тебе наплевать на свое будущее, то значит пуговица оказалась явно не та.
Игнат налил себе еще полстакана , залпом выпил и, поморщившись, жадно откусил полбутерброда. На какое-то мгновение жидкость привела его в чувство, но потом опять пришло тупое безразличие. Он чуть шатаясь лег на диван и закрыл глаза. Было как то неправдоподобно тихо, даже шум улицы как будто стих.
Он снова посмотрел на ковер, узоры которого помнил с детства, закрыл глаза и мысли его перенеслись в первые дни жизни на пенсии.
Поначалу им обуревала эйфория от свободы передвижения и занятий. Казалось вот та самая жизнь, к которой он стремился много лет и она будет радовать тебя до конца твоих дней .
За первые полгода он привел в порядок все свои домашние дела, ходил по выставкам, встречался с бывшими коллегами и знакомыми.
Через год он с удивлением обнаружил, что если первому не звонить и не напоминать о себе, то телефон будет служить только для разговоров с мошенниками, банками и зубопротезными клиниками.
А еще через полгода наступила апатия.
Его забыли окончательно и он остался один среди незнакомых ему людей.
Снова идти работать? Но кому нужны пенсионеры без крепкой и конкретной профессии да еще в возрасте дожития.
Вы когда-нибудь смотрели вслед уходящему кораблю , на котором навсегда уплывала женщина, которую ты искренно по-настоящему любил и не мыслил без нее своей жизни.
Тогда вы помните это разрывающее душу чувство от безвозвратной потери того, кто забудет тебя через пару лет.
Именно такое чувство с недавних пор начало угнетать Игната .
Это был тот червяк которые выжирает изнутри могучее дерево принося ему массу страданий от невозможности что то с ним сделать.
Модные психотерапевты придумали кучу всяких методик и лекарств, но не учли самого главного .
Легко лечить того кто просто сбился с пути в ясный и солнечный день, а когда ты идешь в метель по дороге и снег постепенно и неумолимо заметает и ее саму и обочину, то как тебе в таких условиях найти свой путь.
Ты уже идешь проваливаясь по колени, снег ослепляет и становиться трудно дышать, а кругом только чистое поле, серая мгла и воющий волком ветер.
Однажды Игнату приснился сон
Большой красавец круизный лайнер, где ты сам по вкусу и по материальным средствам выбираешь себе каюту и развлечения . Тут есть каюты первого класса , а есть и те которые на уровне воды. Есть с окнами и балконами, а есть и без них.
Жизнь на нем идет своим чередом. Одни зависают у бассейна, другие в ресторанах. Ты можешь переходить с одной палубы на другую и знакомится с нужными тебе пассажирами. У тебя есть большой выбор и возможности.
Но вот этот лайнер приходит в очередной порт своей стоянки и Игната ссаживают на берег. Есть на этом корабле строгие правила. После 65 ты уже некондиция и не можешь продолжать свое путешествие. Правда это не касается капитана и его команды, а ты так и не сумел стать одним из них.
Тебя провожают под оркестр, дарят подарки, хлопают по плечу со словами — мы еще повоюем, и на этом все заканчивается
Игнат стоит на причале, видит как заходит солнце и как его любимый корабль, где он вырос и состарился, снова отправляется в путь.
Одинокому еще не глубокому старику машут руками с палубы, что-то кричат, но лайнер неумолимо уходит все дальше и дальше. Крики становятся тише, силуэты размываются и вот ты остаешься один среди кучи вещей, которые были нужны там, а здесь вряд ли когда пригодятся.
Игнат проснулся в удручающем настроении и потянулся за алкоголем . Было очевидно, что это ложь и обман, который не лечит, а лишь отодвигает мысли и маскирует душевные проблемы .
Необратимость потерь, глупостей, слабостей и невозможность вновь пройти тем же маршрутом.
Ты все это ощущаешь остро и с отчаянием, что ничего изменить не в силах.
Несостоявшиеся встречи и свидания, увольнения и просто просчеты.
Перед глазами и в мыслях возникают воспоминания, лица людей, знакомых и то, что ты уже никогда не сделаешь и не исправишь.
Каждому надо попасть именно на этот причал, чтобы осознать все это в полной мере.
Жизнь на нем делится на две части. На до и сейчас. Будущего уже нет. Вернее нет корабля для его исполнения.
Он, расцвеченный огням и утопающий в музыке, на твоих глазах исчез за горизонтом. Тебе же остался какой-то старенький буксир или баржа, где всего одна койка и ты сам себе и кок и матрос.
Ты, еще не понимающий, что твой удел сидеть на берегу, конечно же попытаешь снова выйти в открытое море, но тебя никто не услышит. У всех своя собственная жизнь и в ней для тебя уже нет места. Впрочем, ты уже начинаешь понимать, что там его никогда и не было.
Там был приют. С тобой общались просто по привычке или служебной необходимости, но ты никогда не был для этих людей значимым и незаменимым.
Ты был одним из них и ничего не мог дать этим людям, кроме своего нахождения рядом с ними.
Если тебя нельзя использовать — поплакаться в жилетку, попросить помощь в трудоустройстве или просто прикрыть перед начальником, то ты в этой жизни бесполезен.
А что делают с бесполезной вещью?
Игнат посмотрел на икону, которая стояли на его письменном столе.
Церковь в этом государстве тот последний приют пенсионера , куда ты пойдешь в последней попытке снять груз с души и попросить о сокровенном с надеждой, что тебя наверняка услышат.