Урал - Очёр и Сива:
Дружная компания взрослых, непонятные взрослые разговоры.
Песни в семейном кругу (причём, совсем не обязательно - за столом).
Понимание того, что мне многое позволено (по малолетству), и досада от мысли, что многое мне ещё и запрещено (по той же причине). Ощущение, что я в крепости. В ней всё прочно и надёжно, в ней тепло и уютно, но иногда так хочется ненадолго оттуда выбежать - посмотреть, что снаружи...
Оранжевое пламя в русской печи, дым от сосновых и берёзовых поленьев, утекающий в трубу. Побелка на стенах - зачем в неё добавляют синьку? Ладони-то от неё всё равно белые...
Полковничья папаха дяди Георгия с красным верхом - это я разглядел, когда он взял меня на руки.
Запахи ромашки, нагретой солнцем земли и сосновой смолы на сырых поленьях; куры, купающиеся в пыли.
Звуки уральской улицы: скрип телеги и неспешный лошадиный топот; шум моторов редких машин и мотоциклов; оглушительные грохот и лязганье гусеничного трактора с прицепом; переливчатый рёв бензопилы «Дружба».
Деревянное коромысло на плечах - я иду за водой. В скрипе пустых вёдер, отчаянно раскачивающихся при ходьбе, мне иногда слышится мотив давней песни «Дальняя сторожка».
Звонкая двуручная пила, которая во время работы порой издаёт такие звуки, как будто спрашивает: “What are you doing?”
Невысокая бревенчатая стена бани на солнечной стороне, концерт маленьких разноцветных кузнечиков в траве под ней.
Чистое и холодное утро; над бабушкиным огородом слышатся звонкие, весёлые песенки синиц и иволг, перебиваемые громким, насмешливым стрекотанием сорок.
Чья-то плоскодонка, вытащенная на берег. Мы сидим в ней и болтаем ногами в воде, оставшейся после недавних летних ливней. Вода от солнца тёплая, почти горячая, а от деревянных бортов пахнет смолой и нагретой краской.
Первые книги, прочитанные самостоятельно. Диафильмы, которые так здорово смотреть вместе с роднёй и друзьями. Походы в кино, билеты на первый ряд за 10 копеек, вафельные стаканчики с мороженым.
Самодельный лук с тетивой из толстой лески и стрелы с жестяными наконечниками. Состязания с соседскими ребятами: кто самый меткий, чья стрела летает дальше... Рогатки с круглой резинкой-«венгеркой» и гнутыми пульками из проволоки.
Жужжание дедовской медогонки; чай с мёдом, который ещё полчаса тому назад был в сотах.
Разбитое кирпичное здание вблизи автобусной остановки - бывшая церковь, бывшая электростанция... Упругие деревянные мостки сельских тротуаров и непролазная грязь на дорогах после дождей.
Свежий, холодный воздух после летней грозы. Мокрая трава. Радуга, грибы-дождевики. Запах дыма из бани.
Мой самодельный красно-белый поплавок, отражающийся в воде пруда. То, что я иногда вытаскиваю из этой воды осторожных, бойких и красивых серебристых рыбок, воспринимается мною, как ожидаемое чудо.
Северодвинск:
Громадный завод, на котором строят отцовскую подводную лодку - на нём работают родители многих моих новых знакомых. Камыши и горячий песок на острове Ягры, иссохшие на солнце рыбки-колюшки, которых я поливаю водой - вдруг оживут? Памятник Ломоносову и запах асфальта - такого горячего что босиком по нему не пройдёшь.
Юг - Евпатория, Сочи, Севастополь:
Море - но совсем другое, не такое, как на Севере. Знакомство с его обитателями. Первые метры, которые я смог проплыть самостоятельно под присмотром отца. Жара и «сахарная вата» на пляжах. Красивые, непривычные, неизвестные мне растения. Красные клешни от варёных крабов, то и дело попадающиеся на улице. Восторг от прикосновения к истории при посещении краеведческих музеев. Боевые корабли, которым я улыбаюсь, как старым знакомым: их братья ходят в Баренцевом море.
Север - Североморск, Оленья губа и Ягельная:
Сопки, которые почти всегда белые, и море, которое я никогда не видел замёрзшим.
Запах маминых котлет и компотов. Книги с непонятными мне названиями в книжном шкафу.
Редкие часы, когда я вижу отца, пришедшего домой. Запах корабельной стали и дизельного топлива от его одежды.
Коврик возле моей кровати с круговыми узорами: в центре коврика один, размером побольше, а по краям - два, поменьше; я всегда фантазировал, что это разинутые пасти кита и двух акул.
Наш первый телевизор - «Знамя-58М». Чёрно-белый, конечно, а диагональ - целых 43 сантиметра. Наш красный портативный радиоприёмник «Турист», по которому мы услышали сообщение ТАСС о первом человеке в космосе. Отец тогда произнёс ещё незнакомое мне слово «подвиг».
Много-много маленьких плиточек шоколада «Кон-Тики» фабрики «Красный октябрь» и сушёная вобла - это принёс отец, вернувшийся из очередной автономки.
Жёлтые тяжёлые тома «Детской энциклопедии» - в них было столько иллюстраций, столько интересных статей! Радость узнавания во встреченных обитателях ручейков, болотцев и озёр тех существ, о которых недавно читал.
Тихое стрекотание маминой швейной машинки. Блестящие детали от какого-то оборудования, которые я подбирал на улице и тащил домой.
Такие разные матросы - и культурные, и матерщинники. На причалах, на подводных лодках и катерах, в казармах. В городке - они же, но почему-то - с лопатами и мётлами. Все они относятся ко мне, как старшие братья к младшему и, пока ещё, неразумному. Иногда - что-то, со всей мужской прямотой, мне подсказывают, иногда - беззлобно надо мной подшучивают, и всегда, когда надо, приходят на помощь (даже, если я не успеваю об этом попросить).
Запах тундры, вкус прошлогодних ягод, камни, поросшие мхом. Под обрывом - пирсы с подводными лодками, покрытыми рыжими и бурыми пятнами сурика.
Друзья и подружки, с которыми мы то весело играем, то ссоримся.
Громкий шум компрессоров, тарахтение пневматических инструментов, сверлящих гранит. Куски камня, разлетевшиеся после очередного взрыва, обрывки пахнущего порохом огнепроводного шнура. Костры солдат-строителей. Запах дизельного топлива и гудрона.
Разноцветные кусочки пластилина в самых неожиданных местах нашей квартиры. Банки со сгущённым молоком и пайковыми консервами. Множество гильз разных калибров, подобранных на стрельбище.
Рубки, борта и палубы подводных лодок, сияющие свежей краской. На всех лодках перекрашиваются бортовые номера - скоро Первое мая.
Игры в войну, восторги и разочарования от многочисленных пусков плавающих и летающих моделей, озябшие руки и промокшие ноги.
Запах хвои и мандаринов, сверкание ёлочных игрушек и разноцветных лампочек, неповторимое чувство праздника и ожидание чуда.
Красивая красная октябрятская звёздочка, которой я очень гордился. Пионерский галстук. Школьные радости и горести, пальцы в чернилах, мои, такие разные, учителя, одноклассники и одноклассницы. Замечания в дневник, для которых на его страницах иногда не находилось места.
Гулкое и ритмичное дыхание лодочных дизелей прямо за окнами. Другой, милый сердцу и привычный, звук - короткое, победное завывание сирены - это швартуется или уходит очередной катер.
Деревянный контрольный причал, сделанный из потемневших от воды и времени брёвен. Катер, качка и свежий ветер Кольского залива. Морской вокзал в Мурманске. Аэропорт в Мурмаши, упоительный полёт после долгого ожидания. Гордость от осознания того, что я только что летал на настоящем самолёте - выше облаков!
Или же - солнце и запах железной дороги. Ощущение полного счастья - мы с родителями едем в отпуск на поезде! Трепещущий в моей руке за окном вагона парашютик от осветительный ракеты, наполненный встречным ветром. Вкусная, ароматная солянка и тонко-тонко нарезанный хлеб в вагоне-ресторане.
Ленинград:
Музеи и театры, в которых меня не восхищало только то, чего я не мог тогда понять. Вкус пышек и кофе в зимнем ЦПКиО, коньки напрокат, ледяные горки и парашютная вышка. Мой первый пионерский лагерь - мой первый почти самостоятельный выход в жизнь.
И везде - родные, добрые и надёжные люди, всегда готовые придти на помощь, ощущение стабильности и уверенность, что так будет всегда...